Стивен Фрай - Как творить историю

Совпадение, все это не иначе как совпадение, решил Шенк, тем более что на следующий же день он принимал на этой улице роды и мамаша без каких-либо затруднений произвела на свет здорового мальчика – ни осложнений, ничего. А всего через дом от нее проживала еще одна радостно и основательно беременная мать семейства. Не следует забывать, что Австрия была в ту пору страной католической, да и времена стояли такие, что слов «планирование семьи» никто отродясь не слышал. Значит – просто одно из странных совпадений, с которыми доктора нередко сталкиваются в их повседневной практике. Никаким значением, никакой важностью не обладающее. Ну не повезло этим пустопорожним бабам, и только.

И лишь покидая дом роженицы, Шенк взглянул на дома напротив, и ему вдруг ударило в голову, что все приходившие к нему женщины живут на одной стороне улицы .

Шенк, разумеется, обследовал их с той основательностью, на какую был способен, и не нашел ничего, что лежало бы на поверхности, что могло объяснить странную, локализованную вспышку бесплодия.

Вскоре оказалось, однако, что никакой нужды и дальше возиться с женщинами нет. Проведя день в размышлениях, Шенк уговорил одного из мужей, Отто Стейница, своего, кстати сказать, двоюродного брата, предоставить ему образчик семени. Образчик был исследован под микроскопом. Тут-то и выяснилось, что сперматозоиды в нем отсутствуют намертво. Шенк попросил других мужчин с той же, западной, стороны улицы дать ему свои образчики. Кое-кто из них ответил гневным отказом, однако у согласившихся семенная жидкость была совершенно стерильной. Шенк проверил мужчин с другой стороны улицы и обнаружил, что их сперма вполне нормальна. Что ты об этом думаешь?

Аксель, которому были неприятны ликование потирающего ладони отца и довольное похмыкивание, с которым тот рассказывал эту историю, пожал плечами.

– Почва, я полагаю. Возможно, вода. Некоторые спермициды…

– Точно! До этого мог бы додуматься и ребенок. Даже нашему герою, недалекому доктору Шенку, хватило ума, чтобы понять – разгадку следует искать на одном из этих двух направлений. Наиболее очевидным объяснением, и верным, как вскоре выяснилось, был источник водоснабжения. Шенк установил, что магистральная труба водопровода разделяется в самом начале улицы, питая по отдельности две цистерны, западную и восточную. Домовладельцы вручную откачивали воду насосами, расположенными в огородах за их домами.

Шенк немедля взял образцы воды с обеих сторон улицы, опробовал их на свиньях, а затем, сильно встревоженный, обратился к медицинским властям Инсбрука. В дневнике его имеется на редкость смешная запись, переполненная взволнованными эвфемизмами девятнадцатого столетия и посвященная сложностям, коими сопровождались попытки склонить хряков дать семя на исследование. В конце концов, бедняга же не был ветеринаром, а? Еще шнапса, пожалуйста.

Аксель, дивясь вульгарности старшего поколения, протянул отцу бутылку. Поколение Основателей, так они себя называли. У них не было времени на сладкоречивое жеманство молодежи. «Язык подлинного наци не обернут в мягкие шелка», – говаривал Глодер. Естественно, когда дело не шло о женском обществе… там уважение и обходительность – это все.

– Итак, – старик слизнул с губ шнапс, – вот что у нас имеется. Хозяйства западной стороны забирали, начиная с того дня, воду у своих восточных, здоровых соседей. Спустя несколько лет их подключили к прямой подаче воды, и больше никто об этой проблеме не слышал, ни единого нового случая мужского бесплодия зарегистрировано не было. Однако Шенк записал в дневнике, что ни один из пораженных бесплодием мужчин так от него и не избавился. Все они остались стерильными до конца своих дней.

Инсбрукские власти доложили о случившемся в Вену. Ведущие венские умы – эпидемиологи, патологи, гистологи, химики, биологи, геологи, минерологи, ботаники – все они анализировали образчики воды, однако никто ничего необычного в ней не обнаружил, не смог отыскать вещество, способное причинить подобный ущерб. Микроскопические количества воды испытывали на животных, и у всех самцов млекопитающих наблюдался одинаковый стерилизующий эффект.

– Поразительно! – воскликнул Аксель, в котором окончательно проснулся ученый.

– Еще бы! Поразительно и совершенно беспрецедентно. Ни до того, ни после подобных случаев нигде в мире отмечено не было.

– Я никогда не слышал об этом и не читал. Ведь наверняка же…

– Разумеется, не слышал. Все происходило в Австро-Венгерской империи, и, дабы не сеять панику и не пробуждать похотливого интереса, никаких публикаций на эту тему допущено не было. Шенку не позволили написать статью об эпидемии – запрет, который безмерно его уязвил, поскольку уничтожил его мечты о врачебной славе и всемирной известности. Шенк бесконечно стенает по этому поводу в своем дневнике.

Итак, медицинская загадка. Далеко не самая странная в истории науки, но все же необычная и интригующая. Многие годы об удивительной инфекции, загрязнившей воду Браунау, ничего больше не слышали. Пришла и завершилась Первая мировая война, за ней последовало крушение империи Габсбургов. И наконец, в 1937-м, более чем через пятьдесят лет после того, как Клара Гитлер нанесла ему свой первый плаксивый визит, Шенк умирает. Ему удалось сохранить три пятидесятилитровые бутыли «Воды Браунау» – все, что осталось от его исходных образчиков. Он завещал их, вместе с дневником, своей медицинской школе в Инсбруке, Австрия. Должен тебе напомнить, что в тот же самый год Австрия стала частью Великого Германского Рейха.

Только что созданное Рейхсминистерство науки немедленно изъяло дневник и образцы «Воды Браунау» и укрыло их под плотной завесой секретности. Ученые набрасывались на бутыли со странной водой, точно львы на антилоп. Они анализировали их, тестировали, бомбардировали радиацией, крутили в центрифугах, вибрировали в вибраторах, конденсировали в конденсаторах, выпаривали в выпарных аппаратах, смешивали, кипятили, высушивали, вымораживали – делали все, что могли, лишь бы раскрыть волнующую тайну.

Фюрер, видишь ли, сознавал значение «Воды Браунау» для безопасности Рейха. Блестящие сотрудники Геттингенского института измыслили для него бомбу, однако та могла и не взорваться. Ему нужны были какие-то запасные варианты. Если большевизм не удастся уничтожить одним способом, не исключено, это можно будет сделать другим. Так работал его ум.

Что ж, как все мы знаем, Геттинген в конце концов соорудил что от него требовалось, бомба появилась – прощай, Москва, до встречи, Ленинград. Безопасность Рейха была обеспечена, Европа обрела свободу. Такова официальная история.