Сергей Слюсаренко - Шаг в небо

– Так вот, – продолжал он, поглядывая на Надю, – для того чтобы мастер начал делать игру, ему необходимо погрузиться не только в свой придуманный им мир, но и стать частичкой этого мира, стать, хоть на мгновение каждым из тех, чьи персонажи он реализует потом в сценарии. Да ещё и людей подобрать!

– Извините, я не совсем понимаю, – Надя остановила речь Пыльцына. – Я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Но звучит очень интересно.

– Надя, я тебе потом …, – мне было сейчас важно Пыльцына раскрутить на то, чтобы новую игру делать, а она перебивает. Хотя сам виноват, ничего ей не рассказал. Болтали по пути о всякой ерунде. О созвездиях. Зря я перебил её, но было поздно.

– А, так вы совсем ничего не знаете о ролевых играх? – Гоша обращался с Надей на вы. Плохой признак. Он так всегда обращался к девушкам, которых собирался охмурить. Это я уже знаю. – Ролевая игра, или как её называют просто ролевка, это стихийно возникшая субкультура, имеющая присущие ей характеристики и позволяющая посредством напряжения физических, интеллектуальных и эмоциональных сил вызвать определенную декомпенсацию причин, обусловливающих различные формы поведения…

Мне показалось, что Гоша процитировал какой-то из журналов по психологии. По крайней мере, подобное я то ли читал, то ли слышал. Но, все равно, в его исполнении это звучало как бред сивой кобылы. Гошу все несло, и понятно куда и зачем.

– Гоша, ты, по-моему, усложняешь, – я решил его перебить. – Мне всегда казалось, что это возможность создать ситуацию, которой не было в этой реальности и, скорее всего, никогда не будет. Проще говоря – неплохой способ побыть другим человеком. Почувствовать себя в другой судьбе, шкуре.

– Как может человек быть кем-то ещё, кроме того, кто он есть на самом деле? – удивилась Надя. – Человек всегда именно то, что он есть. Разве может размазня почувствовать себя героем? Урод – красавцем?

– Нет Надя, ты не совсем поняла, – мне стало жалко ролевку. – Конечно, человек не может измениться, но вот попасть в ситуацию, которой точно нет в жизни и попробовать проявить себя! И урод может стать красавцем после пластической операции, кстати.

– А можно себе представить что-то такое, чего не может быть в жизни? – искренне удивилась Надя. – Разве человек может себе вообразить что-то, чего не может быть? И разве урод – это то, что у человека снаружи?

– Вот именно! Именно в это и есть вся суть, – обрадовался Гоша. – Представьте себе, Наденька! Вы прекрасная принцесса в магическом королевстве, за вашу руку сражается сотня рыцарей. А вы их всех отвергаете! Только великий маг может добиться вашей благосклонности! Только великое таинство магии может согреть вашу ледяную душу.

– Ну, во-первых, мне меньше всего бы хотелось, чтобы за мою благосклонность кто-то там сражался. Ещё чего. – Надя отреагировала очень серьезно на эту, явно имеющую далекие цели, речь Пыльцына – Во вторых, какой такой маг? Если эта игра, то кто-то просто будет из себя мага изображать. Откуда он может знать, что такое магия? Из книжек?

– Ну, можно просто полетом фантазии сделать из себя мага, – слегка высокопарно объяснил я. И покраснел. Вспомнил, как я был магом.

– Твоя фантазия дальше виденного в мультиках вряд ли полетит, – Ответила Надя. И тут же поправилась, – Извини, я не то имела в виду. Я хотела сказать, что у любого человека фантазия – это просто отображение того, что он знает. И пережил.

– Ну конечно. Я маг из мультика. И не более, – обиделся я. Скорее всего, оттого, что это истинная правда.

– Нет, не обижайся! Я не то…, – Надя выскочила из своего кресла и сев рядом со мной сжала мою ладонь в своей.

– Ты…

Она впервые прикоснулась ко мне. Странно, почему от этого прикосновения мне стало так легко?

– Не обижаюсь, я просто так спорю, – успокоил Надю я.

Пыльцын, видя, что разговор идет не совсем так, как ему бы хотелось, вдруг заявил:

– Кто сказал, что магии нет? – и, выключив свет, выбежал из комнаты, наверное, на кухню.

– Что это он? – прошептала мне на ухо Надя. – Ой!

Из кухни вышел Пыльцын. В балахоне с капюшоном. Он держал руки перед лицом освещенным дугой голубого пламени, бьющимся между ладоней. Это было страшно. И совершенно неестественно.

– Сила магии может все, если маг силен, – проговорил Гоша загробным голосом. Пламя, а скорее это было похоже на молнию, повисшую между ладоней, колебалось в такт его голосу.

– Никто из смертных не может укротить огонь вечности, – продолжал Гоша. – О, дева, подойди ко мне. Только ты сможешь сделать это.

Надя, тихонько, так что только я услыхал, хмыкнула, и медленно пошла к Пыльцыну. Подойдя к нему, она протянула руки и просто перенесла молнию из ладоней Гоши в свои. Очевидно, произошло что-то, чего Пыльцын не ожидал. Даже при тусклом пламени этой дуги было видно, что глаза его округлились, и в изумлении открылся рот. Надя подошла ко мне и сказала:

– Хочешь подержать? Он такой смешной, – и пламя тоже задрожало в такт её словам.

– Не надо, – отказался я. Не знаю почему.

Надя также медленно вернулась к Пыльцыну все еще пучившему глаза и стоявшему с поднятыми руками.

– На, возьми обратно, – Надя протянула огонь обратно Гоше.

И тут случилось что-то неправильное. Дуга, перекинувшись на гошины руки, вдруг затрещала, он замахал руками, заорал истошно и затрясся.

Я прыжком подлетел к выключателю и уже при свете увидел, что Гоша стоит на коленях и дергает электрический шнур, тянущийся из-под его балахона на кухню. Я рывком дернул этот шнур. У меня получилось лучше, чем у Пыльцын. Он перестал трястись как шаман. И просто сел на пол.

– Вот так всегда бывает, когда женщина вмешивается в магию, – нашел в себе силы пошутить Гоша, когда отдышался.

– Я бы скорее сказал, вот к чему приводят игры с электрическими приборами, самодельными. – Не люблю я электрические фокусы с целью отбить девушку.

– Да ладно, по-моему, мы ушли в дебри философии с этими ролевками, – Я решил все-таки поговорить по делу. – Гоша, мне кажется, сейчас игра нужна всем, надо найти хоть какую-то возможность расшевелить это сонное болото. Ты что не видишь, что произошло? Да мне просто хочется хоть пару человек расшевелить.

Тут Пыльцын как-то сник. Он, ничего не сказав, пошел на кухню и стал там греметь чайником.

Я молча сидел на диване, а Надя, как ни в чем не бывало, стала ходить по комнате, рассматривать немногие украшения на стене.

– Ой, я помню, у моей мамы был такой сувенир, – показала она пальцем на странную фигурку, – аппликацию из оленьего меха, похожую на человечка. – Она из Якутии привезла, говорила там, в аэропорту в киоске продаются.

– А где твоя мама сейчас? – я ведь так ничего и не знал о Наде до сих пор.