Сергей Слюсаренко - Шаг в небо

– Итак, – продолжил Михаил, – расскажите о своих встречах с зервудаками. Что вы чувствовали?

– Да ничего я не чувствовал. Сразу понял, что это наваждение какое-то. Нереальное. Так к ним и относился. А они от этого убирались восвояси.

– Вы сами себе противоречите, – закачал головой мой собеседник. – Сначала говорите, что не верите в психополя и тому подобное. Потом говорите, что поняли, что это наведенная галлюцинация. Да еще забываете, что вы-то лично с зервудаком дрались и всерьез. Или я что-то путаю? Или вы в музее просто изображали драку? А куда вы исчезли с автомобилем вместе? Мы потом нашли его в четырехстах километрах от места исчезновения.

– Вы все время за мной следили? – тихо спросил я. – С какого момента?

– Нет, вы ошибаетесь. Нам не нужно ни за кем следить, – сент не менял своей вальяжной позы. Только скрестил пальцы рук для пущей важности. – Мы просто сейчас проверили базу данных зервудаков.

– А на кой черт вам эти зервудаки? Признайтесь, неужели вам мало того, что вы сделали с людьми?

– Я видимо, так и не научу вас использовать правильно слово «люди». Да ладно, не суть важно. Зервудак – это гарантия того, что нигде не возникнет никакого неожиданного лидера, или там бузотера, который нам может принести некоторое, ну скажем, неудобство. Работает зервудак совершенно автономно и надежно. Жалоб не поступало.

– Ерунда эти ваши зервудаки. Так, на Хелловин только пригодятся. Они меня и пальцем, или что там у них, не тронули. Деру дали. Растворились.

– Вы – другое дело. Именно потому я и разговариваю с вами, – Михаил подался чуть вперед. – Вы помните, как выглядел зервудак, который на вас нападал?

– А то вы не знаете? Тварь. Помесь волка с ящером. Смутно вообще помню.

– Зервудак на самом деле – это небольшой летающий робот, чуть крупнее спичечного коробка. И генерирует он именно то самое, в которое вы не верите, психополе. И каждый видит то, что он сам себе представляет!

– А почему человек умирает?

– От собственного страха! – сент подскочил в запале. – Это обычное психротронное оружие! А вот почему оно на вас не действует – вот это интересно.

– Но ведь я видел, как погибли от их лап мои товарищи!

– Они умерли от страха. И вы видели только то, чего сами боялись. Но почему у вас такая была странная реакция?

– Ага, – обрадовался я, – впервые слышу от вас конкретный вопрос! По-моему, мы значительно продвинулись в понимании того, зачем вы меня тут держите. Вам интересен укротитель зервудаков?

– Не переоценивайте свою значимость, – сухо парировал Михаил. – Это нам интересно, но здесь вы – сугубо из-за моих личных симпатий.

– Не могу сказать тоже самое. Уж извините, – я сказал истинную правду, – Никак не могу пробудить в себе хоть какие-либо симпатии к вам.

– Ну, ничего страшного, – сент опять стал любезен как страховой агент. – Не надо бороться с собой. Всему свое время. Так, вернемся к нашим зервудакам. Почему вам они совершенно не страшны? У вас в жизни были случаи, когда вы замечали свои радикальные отличия от окружающих?

– Конечно, – соврал я, – но я о них рассажу только при одном условии.

– Ну…, – задумчиво протянул Михаил, – это зависит…

– Вы мне должны ответить на пару вопросов – не стал я дожидаться разъяснений, что от чего зависит, – во-первых, чем отличались мы от вас на тот момент, когда мы покинули нашу прародину? И второе. Как оказалось, что вы спустя, не знаю сколько лет, нашли нас и почему начали нас уничтожать? Что в нашей общей истории такого… ну, скажем, радикального?

– Экий вы напористый, – строго сказал сент. – Иногда мне кажется, что вы намного старше своих лет. И подвижностью ума и вообще, даже словарным запасом…

– У меня хорошая школа была. Я книжек много читал. Не тех, что вы. Пожалуйста, не уходите от вопросов. Пока я не услышу на них ответов, я вряд ли буду отвечать на ваши, – я устал от этого вязкого, бесполезного пока разговора.

– Не знаю, поймете ли вы… – начал Михаил.

– Пусть это вас не беспокоит.

– Так вот, на второй вопрос я отвечу так, как и отвечал, – сент для убедительности даже слегка повысил голос. – Никто и не думал наносить вам никакого вреда. Это были технические потери.

– Технические, говорите? Убить человека – это техническая потеря? Или когда убивают одного – это утрата, а миллиард – это уже технические потери?

– У вас самих это называют статистикой, – сент улыбнулся, обрадовавшись возможности поддеть меня.

– Давайте лучше вернемся к вопросу номер один.

– Боюсь, вы не поймете, – чуть растягивая слова, так чтобы фраза получилась назидательной, – ведь между нами такая…

– Не бойтесь, пойму.

– Главное, вы должны принять истину, что на определенном этапе развития всегда происходит расслоение общества, – Михаил начал объяснять прописные истины, – и в итоге общество раскалывается.

– Вы, наверное, хотите сказать, что вы были прогрессивные и смелые, а мы наоборот? – перебил я этот урок научного коммунизма.

– Да, вы совершенно правильно догадались, – сент не уловил моей иронии. – Так и случилось. Так и было! Передовые мысли побеждали консервативные, научная мысль побеждала мракобесие, стремление к свободе – побеждало полуфеодальные устои. Вот так и произошло наше разделение. В истории, в пространстве. Мы разделились.

– Революция, что ли? – я понял, что Михаил говорит неправду, точнее беззастенчиво лжет. И правда мне показалась такой простой и естественной. – Восставшие народные массы свергли власть узурпаторов и ретроградов?

– Именно! Так и произошло! – Михаил расцвел. – Я удивлен, как легко вы все уловили.

– Я уловил одно, и самое главное, – я смотрел прямо в глаза сенту, – вы лжете. И делаете это, потому что считаете, что я идиот. Но я думаю, вы несколько самоуверенны в своих оценках.

– Вы много себе…, – начал было сент.

– Дайте договорю. Потом решайте сами. Вы лжете о том, что в результате того конфликта, можете называть его революцией, и мы и вы разлетелись в разные стороны. Скорее всего, вы сбежали. А мы остались на своей родине праматери. На Земле. А отсюда следует вывод – не победили вы в той революции. Вы проиграли и бежали. Или вас просто прогнали, как бешеных псов. Другого вывода я не могу сделать. Видно, что вы прилетели обратно в родной дом, как только смогли. И стали крушить все вокруг. Со звериной ненавистью. Именно как бешеные звери.

Сент застыл на мгновение, и внезапно как будто взорвался. Он вскочил и нервно заходил по комнате. А потом взял в руки пульт, и нажал длинную комбинацию цифр. Стена, отделяющая меня от внешнего мира, вместе с иллюминатором уехала вверх. Кивком Михаил пригласил меня следовать за ним. Мы прошли метров пятьдесят по хрупкому снегу. Сент остановился и повернулся ко мне.