Джеймс Данливи - Волшебная сказка Нью-Йорка

— Договорились, ребята.

Миссис Соурпюсс встает. Кладет ладони на тело прямо под грудью и плотно проводит ими по одежде вдоль живота. Набирает полные легкие воздуха. Выпячивает грудь. Приподнимает брови. Берет сумочку. И, трепеща ресницами, улыбается мне сверху вниз.

— Извините меня, Корнелиус, я пойду напудрю нос.

На столе остается книжка в черном кожаном переплете. Страницы с золотым обрезом, замочек в виде золотого сердечка. Рядом с ней сложенная газета. Все это миссис Соурпюсс принесла с собой из машины. В тусклом свете заглядываю в раздел новостей. Заголовок. В Бронксе бешеная собака нападает на человека. И еще один. Врач прыгнул навстречу смерти. Рядом колонка некрологов.

Гарри З. Соурпюсс, 67 лет, выходец из Болгарии, швейный патент которого революционизировал в нашей стране производство женского платья, скончался в четверг от сердечного приступа. Прежде чем основать всеамериканскую империю, сделавшую его миллионером, он был полунищим бродячим точильщиком. Возвел в центральной части города небоскреб Соурпюсс, крыша которого воспроизводит очертания храма Александра Невского в Софии. Мистер Соурпюсс был также известен как основатель значительного числа фондов и пожертвователь средств для различных болгарских программ. Погребальная церемония состоится в понедельник в 11 часов утра в «Погребальном доме Вайна». Останки будут перенесены в Зеленый Дол. Покойный оставил вдову, до замужества Фанни Джексон, и двух братьев, Шелдона и Исаака.

Кристиан раскрывает другую сложенную страницу. «Уолл-стрит Джорнал». Заголовок на три колонки. «Битва в Совете директоров. Жена основателя корпорации „Соурпюсс“ судится с мужем». Господи-иисусе, закрой сию же минуту. У всех свои неприятности. Даже у богатых. С такими мягкими, материнской складки губами. Как ей судиться. Такие умные, всепонимающие глаза. Широкое лицо, зачесанные назад волосы, веснушчатая кожа под слоем пудры. Должно быть, внутри у нее бушует темные гнев, вырывающийся наружу, растопырив тигриные когти. Пока она не получит то, что ей нужно. И снова не расплывется в улыбке.

Официант составляет на столик сандвичи и бутылки. Кристиан сует ему пять долларов из собственных чаевых. Хватило бы на покупку кое-какого белья. Пяти пар новых носков. Трусы почти истлели в паху. И на одном из носков, которые нынче на мне, две дыры — на пальцах и пятке. Сегодня утром в похоронной конторе нарочно передвигался шаркающей походкой, чтобы крохотное солнце плоти не проглянуло из-под штанины. Сообщая миру о прочей укромно укрытой ветоши.

— Убирайся вон, оставь меня в покое. Я здесь не одна.

Кристиан поднимает глаза. Великан со светлыми волосами, выбивающимися из-под синей с золотом шапочки. В просторном сером пальто с тающим на плечах снегом. Стоит за спиной миссис Соурпюсс, которая едва достает ему до плеча.

— Это с кем же ты. С этим. Ты кто такой, паренек.

— Я здесь с миссис Соурпюсс.

— Вон чего, а что ты скажешь, если я тебе в морду дам. Потому как мне не нравится, что ты здесь с миссис Соурпюсс.

Кристиан медленно встает, отодвигая кресло. Поднимает перед собой обе руки. Удивительно, до чего торопливо колотится сердце. И горбятся плечи. Мгновенно создавая пусть и недолговечный образ затаившейся в тени обезьяны. Вилли способен держать на ладони вытянутой руки целую задницу. Та же модная в этом сезоне глумливая гримаса, что и у Глена. А теперь губы его разъезжаются в улыбке. Слабый вызывает у сильного замечательный аппетит. Потребность вытрясти из него заживо душу.

— Паренек, ты случаем не мастер джиу-джитсу или еще там чего, ты, может, собираешься вышвырнуть меня отсюда.

— Нет. Но если вы не оставите эту леди в покое, я собираюсь сломать вас пополам.

— Хе-хе-хе. Ну давай, сделай шажок, посмотрим, как ты меня будешь ломать.

— Прошу вас, Корнелиус, я позову управляющего. О господи, не надо.

Кристиан обходит вокруг стола. Приближается к Вилли. Улыбка которого становится еще шире, когда руки Кристиана протягиваются к его лацканам. Вилли выставляет вперед здоровенные лапы. Неожиданно Корнелиус хватает его за пальцы, быстрым движением выкручивает их, переворачивая ладони, и отгибает книзу, к запястьям, так что Вилли, вякнув от боли, привстает на носки.

— А теперь, неотесанный олух, ты пообещаешь оставить эту леди в покое.

— Ах ты маленький… эй, полегче, ты же мне пальцы сломаешь.

— Заткнись.

— Мальчик, если мне только удастся вырваться, я тебя до смерти зашибу.

— Я сказал, заткнись. Еще раз откроешь хлебало, я переломлю тебе запястья, как одуванчики. На колени.

— Не могу, пальцы отвалятся.

— Давай-давай, опускайся.

— Да опускаюсь я, опускаюсь, ради иисуса, ты же их отломаешь.

— Теперь голову назад. Подальше.

— Что ты хочешь со мной сделать, ради иисуса, я же тебе ничего не сделал.

— Ты показался мне на глаза без моего на то разрешения.

— Так ты все-таки мастер джиу-джитсу.

— Я всего лишь храбр и силен. В следующий раз я сверну тебе шею, завяжу на ней ноги бантиком и отправлю тебя в подарок городскому управлению по уборке мусора.

— О'кей, ты меня сделал.

— Когда я тебя отпущу, сложи ладони и помолись. Попробуешь встать, сломаю пополам.

Кристиан выпускает Виллины пальцы. Ладони у того свисают, обмякая в запястьях, подрагивая. Вилли смотрит в пол. Затем поднимает глаза на Кристиана, который, широко расставив ноги все в той же обезьяньей стойке, отвечает ему грозным взглядом. В дверях собралась небольшая толпа зрителей. Один рассказывает, что я беру десять долларов, то есть если потом вызывают доктора. Через чье-то плечо внутрь заглядывает Глен, и заглянув, вынимает изо рта сигару. Управляющий проталкивается сквозь толпу.

— Эй, что здесь происходит. Прекратите.

Кристиан, поддерживая под локоток, уводит безмолвную миссис Соурпюсс. Снова они протискиваются между свадебными гостями. Назад, в круглый бар, к гардеробной, где Фани оставила шубку. И боковой дверью наружу, мимо торгового автомата. Фанни опускает монетку, получает пачку сигарет. На свежем морозном воздухе я укрываюсь за какими-то жалкими кустиками и со свирепым наслаждением мочусь. Затем мы пересекаем заснеженную автостоянку. Фанни старается укрыть меня своими мехами. Сзади трусит Глен.

— Это был Вилли, миссис Соурпюсс, неужто это был Вилли.

— Да, это был Вилли.

— Господи, вот не думал, что доживу до этого дня. Пожалуйста, в эту сторону, мистер Кристиан. Я тут снежок утоптал. Ничего, дверцу я для вас сам открою.

Миссис Соурпюсс головою вперед ныряет в лимузин, серый, с иллюминаторами. Меня не отпускает нечестивое желание влезть рукою под складки хлипких модных одежд, какие там есть у нее под норкой. И добравшись до места, хапнуть полную жменю ее трепетной задницы. Глен придерживает дверь. Я вступаю в машину. Под громко произносимое: да, сэр, мистер Кристиан, конечно, сэр. В такие минуты начинаешь думать, что