Сергей Жадан - Владелец лучшего клуба для геев

Вика, довольно улыбаясь, – я ж лесбиянка, ты что – не понимаешь? А ты даже не гей, ты владелец. Сечешь? Вика поцеловала его и исчезла за дверью. Саныч почувствовал на губах холодный привкус ее пирсинга.

Впечатление было такое, будто он коснулся губами серебряной ложки.

Начались трудовые будни. Главная проблема трудовых будней состояла в том, что клуб оказался совершенно неприбыльным. Целевая аудитория упорно обходила “Бутерброды”. Гога ругался, Славик старался на глаза ему не попадаться, а если попадаться приходилось, громко кричал про нишу, про укрконцерт и вьетнамскую диаспору, даже предлагал перепрофилировать “Бутерброды” в суши-бар и работать исключительно на вьетнамскую диаспору, после чего получал от Гоги по голове и какое-то время на работе не появлялся. Гога сидел у себя в кабинете и нервно разгадывал кроссворды, напечатанные в “Бухгалтерском учете”. Сан Саныч разыскал Вику и пригласил ее на ужин. Вика сказала, что у нее месячные, и попросила оставить ее в покое, пообещав, впрочем, зайти как-нибудь в “Бутерброды”. Лето было горячее, кондиционеры истекали соком.

Появился Славик. Старательно скрывая синяк, который было видно даже сквозь солнцезащитные очки, он прошел в кабинет к Гоге. Гога позвал

Саныча. Славик сидел, печально кивая головой, и молчал. Долго молчать будешь? – спросил Гога, радостно улыбаясь. Георгий

Давыдович, – начал Славик, тщательно подбирая слова, – я понимаю, да

– мы все были на нервах, я был не прав, вы погорячились. Я? – продолжал улыбаться Гога. В конце концов, мы профессионалы, – сказал

Славик и поправил очки. – Я понимаю – бизнес есть бизнес и надо его спасать. Я привык, чтобы все было начистоту, да… И если у вас ко мне какие-то претензии – говорите, я не обижусь. Но, – продолжил

Славик, – я все понимаю, возможно, я где-то с вами был не согласен, возможно, наши позиции кое в чем не совпадали, ну, так получилось, я понимаю – вы в этом бизнесе человек новый, поэтому, нет, все нормально, я в команде, все хорошо. Славик, – сказал ему Гога, – это просто фантастика, что ты в команде, только проблема в том, что наша команда вылетает из высшей лиги. Да, – сказал Славик, – да.

Я понимаю – вы имеете право так говорить, я бы на вашем месте тоже сказал бы так, я понимаю, все хорошо… Славик, – опять обратился к нему босс, – я тебя прошу – давай что-то конкретное, я в минусах, так бизнес не делают, ты понимаешь? Славик еще покивал головой, поразводился по поводу команды, в которую он вернулся, выразил уверенность, что на его месте так сделал бы каждый, стрельнул у Гоги на такси и велел ждать его завтра с хорошими новостями. Завтра утром он перезвонил с чужого мобильника и возбужденно прокричал, что сейчас он, мол, сидит в исполкоме и что сейчас тут, мол, решается вопрос на уровне облсовета, чтобы предоставить им право в этом году проводить “Вышиваны рушнички”. Что? – спросил его Гога. “Рушнички”,

– терпеливо повторил Славик, слышно было, как законный владелец вырывает у него из рук свой телефон, но он не поддавался, -

“Вышиваны рушнички”. Да подожди ты! – крикнул он по ту сторону разговора и, опять припав к трубке, продолжил: – Конкурс детского и юношеского творчества, непосредственно под патронатом губернатора, башляется из бюджета, если пройдет – они дают нам статус творческого центра, ни одна налоговая не до..ется. А ты уверен, что нам это подходит? – на всякий случай спросил его Гога. Ясно, что подходит, – закричал Славик, – это именно то, что нам надо, – рисунки на асфальте, конкурс детских моделей, старшеклассницы в купальниках, б… – распишем программу, бабло проведем через бухгалтерию, сделаем откат пожарникам, чтобы они нас в бюджет на следующий год поставили, и все – целый год кавээнить будем за народные бабки, шоу маст гоу он, Георгий Давыдович, я в этом бизнесе двадцать лет, ай, б…! – закричал он уже скорее в пустоту, поскольку трубку у него таки забрали. Гога тяжело вздохнул и вернулся к кроссворду.

После обеда в клуб пришли четверо, были в спортивних костюмах, но на спортсменов похожи не были, разве что на злостных нарушителей спортивного режима. Охранник спросил, к кому они, но они свалили его с ног и пошли искать директора. Гога сидел с Санычем и добивал кроссворд. Саныч увидел четверых и молча отключил телефон. Вы кто? – спросил их Гога, уже наперед зная ответ. Мы “Супер-ксероксы”, – ответил первый, в синем спортивном костюме. Кто? – переспросил Сан

Саныч. Ты что, глухой? – сказал второй, тоже в синем спортивном костюме. – “Супер-ксероксы”. Весь дом напротив – наш. Паркинг за углом – тоже. И еще офис на Южном, – опять вступил в разговор первый, в синем. Вообще – мы лидеры на рынке, понятно? – это уже добавил второй, в синем. Третий, в зеленом, неудачно повернулся, и из-под полы его спортивной куртки выпал обрез, зеленый быстро наклонился, поднял его и спрятал обратно, хмуро посмотрев вокруг. Мы держим сеть оптовых центров, – продолжал первый, – у нас прямые поставки из Швеции. Вы что, – попробовал поддерджать разговор Гога,

– хотите продать нам ксерокс? Четверо хмуро замолчали, тяжело переводя взгляды с Гоги на Сан Саныча. Мы хотим, – наконец начал первый, вытирая вспотевшие ладони о синюю ткань спортивных штанов, – чтобы все было по-честному. Вы тут новые, вас тут не было. Это наша территория. Надо платить. Мы платим, – попробовал пошутить Гога, – налоговой. Третий опять неудачно повернулся, и обрез загрохотал по полу. Четвертый отвалил ему леща, наклонился, поднял оружие и спрятал его в карман своих малиновых спортивных штанов. /Брат,/ ты не понял, – опять начал второй, вкладывая в слово /брат/ всю свою ненависть. – Мы “Супер-ксероксы”, мы покрываем весь регион. Что вы имеете в виду? – спросил Сан Саныч. Ты не перебивай, да? – резко сказал первый и повернулся ко второму, – говори, Лёня. Да, – сказал на это Лёня, – у нас выходы на администрацию. Это наша территория.

Так что надо платить. Ну, мы тут тоже не чужие, – попробовал что-то сказать Гога. – Нас тут, в принципе, знают. Кто тебя знает, /брат?/

– выкрикнул второй, сжимая кулаки, но четвертый взял его за локоть, мол, спокойно, Лёня, спокойно, они сами не знают, что творят. – Ну кто тебя знает? Ну как кто? – попробовал потянуть время Гога. – Я по гипсокартону вообще работаю, у меня знакомые на Балашовке плюс зацепки в налоговой. Братья Лыхуи опять же… Что? – заревел второй, и Гога сразу понял, что про Лыхуёв можно было не вспоминать. -

Лыхуи?! Эти лохотронщики?!! Да они у нас, в “Супер-ксероксах”, взяли партию старых принтеров и перепродали их каким-то мудакам из

Тракторного! Сказали, что это копировальные машины нового поколения!

А те спихнули их в ментовскую академию, оптом, с нашей гарантией. Мы еле отмазались!!! Лыхуи!!! Лыхуи!!! – второй рвал на себе синюю спортивную куртку и выкрикивал на весь клуб проклятую фамилию. Не только, – добавил Сан Саныч, лишь бы что-то добавить, – мы еще в исполкоме… Что?! – не дал ему закончить второй, похоже, он вправду обиделся. – В каком исполкоме?!! Ты хочешь сказать, что вас тоже крышует исполком?!!! Ты отвечаешь за свои слова?!!!! Четвертый решительно полез в карман за оружием. Ну все, подумал Гога, лучше бы меня убил красноярский омон, не так противно было бы. Все четверо двинулись к столу, заняв собой полкомнаты. И выглядело все таким образом, что ни Гоге Ломая, ни тем более Сан Санычу в этой ситуации ничего, кроме тяжких телесных повреждений, ждать не приходилось.