Валерий Попов - Третье дыхание

Но рай этот только представил – и нужно было уже бежать.

“Веч! – говорила она. – Если я пойму, что тебе мешаю, то уйду.

Насовсем”.

И я ее отпустил!

Потом я сидел на гранитном пеньке у нашей арки, сняв шапку и положив ее на колени. Прохожие вопросительно глядели на меня: подавать ли милостыню?.. Обождать!

– Ве-еч! Ты чего здесь? – вдруг послышался ее голосок.

Мерещится? Я поднял глаза. Она стояла передо мной – маленькая, тощенькая, с тяжелой, раздутой сумкой в руке. Как доволокла столько?

Я поднялся.

– Чего так долго ты?.. я уже извелся!

– На рынок ходила, Веч!

Не было тебя на рынке!.. Ну ничего. Главное, что вернулась.

Личико, правда, как клюквинка, набухло. И явственно доносится некоторый “аромат степу”. Но предупреждал же меня Стас, что алкоголизм не лечится. Я же сам подписался на этот вариант.

– Ну, отлично. Пошли домой. Чего это ты приволокла? – потянулся к ее сумке.

– Тайна! – отвела руку мою. – Но вы довольны будете!

Даже облизала губки язычком, вкусно чмокнула.

Что бы это могло быть такое? Как-то я привык бояться ее тайн!

Впрочем, привыкай по новой. Как бы с новыми силами. Давай считать, что за время ее отсутствия ты отлично отдохнул, поднабрался сил и спокойно перенесешь по крайней мере первые испытания. Улыбайся, генерируй счастье. Когда оно есть, то и легкие недостатки друг другу можно простить. Бутылка, кстати, там не прощупывается – несколько раз ненавязчиво коснулся сумки ногой. Может, продержимся… до чего-нибудь?

Мы вошли в квартиру – тепло здесь после уличной холодрыги.

– Ну? Помочь?

– Не ходи за мной! – улыбнулась таинственно, словно готовя мне радостный сюрприз. Боюсь я сюрпризов ее! Но – придется радоваться, иначе – слезы. А после слез, чтобы успокоиться, придется напиться…

Ей. А может, и мне? Когда-то я любил это дело. Вовремя остановился.

Может, время опять пришло? Отлично будем жить, с разбитыми мордами

“после совместного распития спиртных напитков”. Зато – без напряжения, делаем что хотим!.. Нет. Пару раз я пытался опускаться, оказалось – тяжело. Гораздо тяжелее, чем жить нормально. Сразу куча проблем и хлопот, нервы – на пределе!.. Погодим. Нормально попробуем

– скучной мещанской жизнью.

Впрочем, скучной – навряд ли. Уши – торчком. Пытаюсь по тихим шорохам учуять опасность, как известный таежный охотник Дерсу Узала.

Это чем-то она брякает в холодильнике? Полочку, что ли, вытаскивает?

Зачем? Что-то огромное, видно, туда запихивает. “Большое, как любовь!” Была когда-то у нас такая песня и танец: “Зе биг эз лав!” -

“Большое, как любовь!”. Кружком, взявшись за руки, отплясывали в ресторане “Крыша”, с друзьями и подругами. А в центре круга – лихо куролесит она. Недавно! Мне – сорок лет. И обошлось безумство это, как сейчас помню, в сорок рублей. Славно было. А сейчас я – таежный охотник Дерсу Узала. И – опасные шорохи… Вот – в кладовке уже странное постукивание. Место это отлично знаю. Там еще – Лев

Толстой, и в полом бюсте его бутылку прятала. Ничего, блин, святого!

Проверить пойти? Покончить с зыбким этим раем? Нет. Понадеемся еще!

Что-то очень долго там брякает… но там же вся посуда у нее!

“Формально все нормально”, как шутили мы с ней. Сколько словечек всяких было у нас – держались благодаря им, не падали духом. Мол, это лишь шутим мы и ничуть не страдаем.

После возвращения ее с покупками, помню, я выходил в прихожую, целовались, потом шумно принюхивались друг к другу: не пахнет ли чем? На этой шутке – держались: вовсе мы друг за другом не следим, а так, просто принюхиваемся, как собачки.

Еще, помню, шутка была. Когда она уже явно была навеселе, подносил свой кулак ей к носику, грозно произносил: “Чем пахнет?” Она, с упоением как бы, втягивала запах, сладко зажмурясь. Держались.

Веселились, как могли. Продержимся? Может, пойти дать ей понюхать кулак? Если сладко вдохнет, зажмурясь, вспомнит нашу шутку – значит, все хорошо. И, может, еще долго продержимся? А?

Нерешительно приподнялся… Рискованно. Вдруг рухнет даже то, что еще есть? Сел снова. Вот так я теперь провожу время за рабочим столом! Впрочем, это и есть теперь моя работа. Пошел. Кулак в запасе держал, за спиной. Как увижу ее – определю сразу: способна ли еще воспринимать? Заметил вдруг, что передвигаюсь бесшумно… охотник, выслеживающий рысь! На кухню внезапно вошел. Она, сидя на корточках у холодильника, испуганно вздрогнула, быстро захлопнула дверку.

Та-ак. Глянула снизу на меня, но почему-то не испуганным оком, а, я бы сказал, счастливо-таинственным. Сюрприз?

– Чего это там у тебя?

Снова глянула, еще более таинственно-радостно. Какой-то просто маленький праздник у нее.

– Показать?

– Ну.

Поглядела еще, как бы решаясь, потом – отпахнула дверцу… Арбуз!

Тяжело, кособоко лежит, занимая холодильник.

– Хочется, Веч! – сказала она, сияя.

Что ж – и для меня тоже радость: арбуз, а не алкоголь. А просто так радоваться ты не можешь уже?

– Дай кусить! – проговорил жадно.

– …После обеда, Веч!.. Ну хавашо, хава-шо! Отрежу кусочек.

– Ну ладно уж! Потерплю!

Расцеловались, как бы довольные друг другом. И я пошел.

Принюхиваться друг к другу не стали пока что. Можно хотя бы немножко в блаженстве побыть?

Побывал. Но не особенно долго. Снова тихое бряканье в кладовке раздалось. Второй арбуз у нее там? Ох, навряд ли! Скорее, что-нибудь менее официальное, увы. Продержимся ли до обеда? Кстати – какой обед? Ничего такого я там не приметил. Только арбуз! Арбуз на первое, на второе, арбуз на третье. Вряд ли сойдет. Батя лютует в таких случаях, а также в некоторых других. Пойти ей сказать? Не стоит, наверное. Рухнет наше хрупкое счастье, полное таинственных шорохов. Сделаем не так. Умный, хитрый охотник Дерсу Узала бесшумно сейчас пойдет и задушит курицу. Бесшумно ее принесет, и мы ее бодро сварим, не возбуждая обид, тревог, избежав вытекающих (и, возможно, втекающих) последствий. “Умный, ч-черт!” – как говорила Нонна, когда я находил очередную ее бутылочку. Приятно чувствовать себя “умным ч-чертом!”. Вышел бесшумно.

Когда вернулся с курицей в когтях, Нонна по телефону громко разговаривала – с Настей, как понял я. Настя наседала, как всегда.

– Ну Настя! – Нонна отбивалась. – Ну хавашо! Ха-вашо! Куплю курицу, как ты велишь! Ладно! Уже бяжу, бяжу.

После этого – долгая пауза и совсем уже другой тон – надменный, холодный:

– …В какой больнице, Настя? Что ты плетешь? Я нигде не была!

Разговор в неприятную стадию вступал – в том числе для меня. Забыла уже все! Быстро. “Аромат степу” уже все помещение властно заполнял.

“Я маленькая, – Нонна поясняла, когда мы еще на эту тему могли шутить, – поэтому запах весь снаружи находится!” Есть такое.