Денис Гуцко. - Без пути-следа
- Название:Без пути-следа
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Денис Гуцко. - Без пути-следа краткое содержание
«Роман „Без пути-следа“ шире сугубо военной тематики: Гуцко, видимо, постепенно погружается в обыденную жизнь, и именно она волнует, напрягает и одновременно вдохновляет его больше всего. Критики, уже не делающие скидок на возраст, упрекают Гуцко в том, что роман получился чрезмерно автобиографичным: все тот же герой, „русский грузин“, знакомый по „Там, при реках Вавилона“, показывается не на катастрофическом фоне непонятной войны, но в контексте детства, взросления, переезда в чужой город. Служба в армии — здесь лишь одна из вех, и, стремясь досконально описать их все, автор несколько тонет в материале… У романа — сильный и очень эмоциональный финал, когда герой осознает свою рутинную жизнь как предательство. Он предал все — идеалы, в которые некогда верил, страну, в которой живет, того себя, каким бы мог стать».
Без пути-следа - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Конечно, вернусь, пап.
В первый из двух оговоренных дней, когда Митя ждал от них звонка, никто не позвонил. На следующий день он ждал, тупо глядя в телевизор, потом в плешивый ковер с черно-желтым ромбовидным узором, потом падал в черный квадратный колодец без дна и подскочил в три часа ночи с тошнотворным ужасом: «Не вернется».?Митя проснулся закоченевший. В открытое окно дышал мороз. Нужно было проделать несколько простых действий. Он встал, закрыл окно, выключил свет, убрал с дивана телефон и лег, не раздеваясь и не расстилая постели. Повернулся набок и смотрел на винные бокалы, впитавшие темноту и плоско блестевшие кромкой. Сначала обреченно ждал, когда начнется тоска, но тоски почему-то не было. Как не было и драматической жалости к себе, такому одинокому в день рождения. С внезапным удовольствием прислушиваясь к тиканью часов и глядя на силуэты бокалов, он думал, что хорошо было бы, если бы рядом лежала Люся, смачно поглощая сновидение, что он сейчас мог бы просто слушать ее дыхание, как слушает часы. Но вдогонку этим живым мыслям привычно складывались фразы, которыми он расскажет ей, как они посидели с мамой и Мариной, поедая сациви, а потом мама ушла, и они добили вечер, сидя перед телевизором, а он вспоминал о ней, о Людочке, и даже собирался украдкой позвонить, пока Марина ходила в душ, но тут ему позвонил старый университетский приятель.
Наутро он выглядел обесцвеченным и помятым, вполне как человек с крупного бодуна. На работе его встретили одобрительными замечаниями: «Видать, вчера было хорошо». Дарить подарки у них заведено не было. Митя покивал многозначительно, Толик посоветовал ему попить водички.
— Но лучше всего, конечно, рассола. Пива ведь нельзя.
На это, пожалуй, следовало бы ответить: «Где я тебе, на? рассола достану?» — но ему было непреодолимо лень играть в охранника.
— Мы с братом на прошлой неделе набодяжились знатно, — сказал Вова сапер. — Братец весь двор облевал. Даже собачке бедной досталось.
— А ты? — заинтересовался Толик.
— А что я? Я вообще никогда не блюю.
— Ни разу в жизни? В натуре? Ни разу в жизни не блевал?
— Нет.
— В натуре, ни разу?!
— Нет, ну, конечно, если отравиться, бывало, а так, чтобы от водки, — нет, никогда. Я же как? Всех впускать, никого не выпускать.
— А как ты определишь, от водки это или нет?
Вова принялся рассуждать, как можно безошибочно определить, от чего блюешь, а Митя отправился на вход менять вчерашнюю смену. На ступеньках стоял новенький, чье имя Митя никак не мог запомнить уже вторую неделю, с вчерашней щетиной на щеках и красными от плохого сна глазами. Вообще-то спать ночью разрешалось: банк все равно сдавался на сигнализацию, — но запрещались раскладушки, матрасы и использование в качестве лежанки столов в кабинетах. Учитывая запреты, для сна оставались лишь составленные вместе стулья и мягкие кресла в операционных залах. Новеньким обычно несколько первых месяцев приходилось довольствоваться стульями. У остальных в укромных закоулках — нычках, — как то: в пожарных щитах, за шкафами, под лестницами — давно было припрятано что-нибудь мягкое. Вне зависимости от того, что именно смягчало ночные часы — сохранившийся с армейской службы бушлат или настоящий матрас, — называлось это «шкурка». Но, как и в тех, настоящих казармах, свою «шкурку» и нычку еще нужно было заслужить.
— Иди, — кивнул Митя новичку, как раз проявлявшему бдительность в направлении подъехавшей к перекрестку «Газели» с затемненными стеклами: из машины никто не выходил, двигатель оставался включенным.
Указав подбородком на «Газель», новенький еще плотнее сдвинул брови и хотел сначала что-то сказать, но потом, видимо, сообразил, что гораздо эффектней будет обойтись без слов. И Митя, наверное, поведал бы ему, что «Газель» эта хорошо известна, заезжает за директором магазина, что живет в соседнем доме, — если бы не эта экзальтированная серьезность, не этот ко всему готовый ковбойский взгляд. Никому не позволено разочаровывать человека, с такой страстью несущего службу. Сделав, как он, бровями, Митя еле заметно кивнул, согнул колени и, чуть отведя в сторону левую руку, плавно, основанием большого пальца, расстегнул клапан на кобуре.
— «Первый» скоро выходить должен.
Митина шутка, конечно, осталась непонятой.
— Машина во дворе, — продолжил новенький. — Ворота так и не починили, так что открывать вручную. Они посигналят, вот так… — И он изобразил, как именно просигналит водитель, когда Рызенко выйдет к машине. — Постоять с тобой?
Это было уже слишком.
— Иди, иди, — сказал Митя тем голосом, каким в кино говорят: «Я вас прикрою».
Тот поддернул оттянутый кобурой ремень и ушел, а Митя, вдохнув пару раз студеного, пахнущего выхлопными газами воздуха, вошел вовнутрь, в крохотный мраморный вестибюль. Здесь, в углу, который гирляндами по три штуки сплошь закрывали аж шесть батарей, он вполне мог рассчитывать на несколько минут уютного одиночества, когда тепло и можно ни в кого не играть, не делать ковбойского лица. Такие минуты, особенно в таком месте — батареи, седой от грязи дверной коврик, резная дверь, вблизи заметно испещренная мельчайшими трещинами, — могут быть очень трогательны. Уют на бегу, сочиненный в первом подвернувшемся месте, солдатская любовь наспех, сотни различных оттенков вокзального чувства.
По каменной лестнице с третьего на второй этаж стучали торопливые молоточки, неизменно почему-то замедлявшиеся, переходя на паркет. За внутренней стеклянной дверью начинался банковский день. Операционистки, не замечая ранних, раздражающих, как утренние мухи, клиентов, переговаривались сквозь них через весь зал. Клиенты слонялись по залу в ожидании, когда все программы на компьютерах будут запущены и девушки утихнут, улыбнутся и рассядутся по местам. «Югинвест» работал в обычном ритме элегантной погони за прибылью. Дорогими духами пахло от всех. От операционисток, чьи зарплаты давно стали тем, что нужно скрывать, как кривые ноги, пахло не хуже, чем от их начальниц.
Дела банка давно не шли столь блестяще, как когда-то на старте. Многое изменилось. Зарплаты не повышали, как тогда, каждый квартал на десять-двадцать долларов, не платили каждый квартал премию в размере только что повышенного оклада, банк не обедал в ресторане гостиницы «Ростов»: котлеты по-киевски, кофе-глясе. Многое изменилось с того легендарного времени, когда зарплаты начальников и рядовых «банкоматов» отличались на двести-триста долларов и говорить начальнику «ты» было хорошим тоном. Случился дефолт. Банк зажил по-новому. Начальникам отделов зарплату подняли в два раза, а рядовым в два раза снизили. Всех начальников вызвали на особое совещание наверх. После того совещания наверху и стали повторять в каждом отделе главный лозунг новой — по-другому новой — жизни: «Не нравится — увольняйтесь». Был еще один вариант: «Почаще сравнивайте свою зарплату с зарплатой рабочих Сельмаша». Но требования к элегантности никто не отменял, и поэтому от всех сотрудников (кроме охраны) пахло дорого. И если кто-нибудь под нажимом обстоятельств вдруг пренебрегал этой негласной парфюмерной заповедью или начинал одеваться нескрываемо дешево, начальство смотрело на него хмуро.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: