Денис Гуцко. - Без пути-следа

— А какой у них праздник? — спросила соседка шепотом.

Но дверь уже открылась.

Толик поставил ногу так, чтобы помешать захлопнуть ее. Торт и гвоздики он сунул соседке, оторопевшей от неожиданности и машинально схватившей все, что прилетело к ней в руки. Халат распахнулся, и, целомудренно прикрывшись коробкой с тортом, она попятилась в свою квартиру.

— С Новым годом, с новым счастьем, — сказал Толик голосом телеведущего и, входя в квартиру Лагодиных, немедленно перешел на свой обычный корявый язык. — Оля, нам, кэ че, проблемы не нужны. И ты себе тоже проблем не создавай. Нам пока что поговорить надо.

С ее лица смотрели не настоящие, будто из чьей-то фотографии вырезанные глаза. Оля стояла как-то очень угловато и неудобно, порываясь то к входной двери, то к телефону, висящему на стене. Она принялась кричать, но крик оборвался, так и не успев развернуться: Толик ударил ее в живот. Она утробно екнула и осела Мите на руки.

— Закрой дверь, — сказал Толик, и Митя закрыл, толкнув коленом.

Толик стремительно прошел по прихожей мимо зеркала и свернул в сторону кухни. Пока Митя тащил корчащуюся, шумно сопящую от боли Ольгу, Толик пошел по квартире. Комната, в которую Митя втащил Олю, выглядела безысходно. Из мебели в ней оказались диван, стол и три стула. Зато ее наполняли пустые трехлитровые банки, монитор без системного блока, горшки с геранью, стоящие прямо на полу, пачки из-под чипсов, стопки газет и клочья свалявшейся пыли, покатившиеся прочь от Митиных ног.

— Откуда ты взялся, урод? — выдавила из себя Ольга.

Митя усадил ее на диван, и тут же из соседней комнаты его позвал Толик:

— Иди сюда!

Митя вошел. Низко развалившись на раскладушке, спиной к стене сидел Олег. Его белые руки лежали на простыне, как связанные в пучок веревки. Лицо у Олега отсутствовало — это зрелище прожгло Митю животным испугом, но он заставил себя всмотреться. Он видел кожу, облегающую череп, с тенями и бликами в положенных местах, видел сухие с белесым налетом губы, прикрытые веки с остренькими волосками ресниц, даже микроскопические волоски на кончике носа. Все это он видел, но это уже не составляло человеческого лица. Олег был одет в сорочку с длинными рукавами, штанов на нем не было. Митя с отвращением посмотрел на его безволосые ноги, вытянутые на середину комнаты, и вспомнил, как пьяный Чуча лежал в туалете общежития, вот так же вытянув ноги к противоположным кабинкам. Тогда это было весело?

Нужно было развернуться и выйти. Но какое-то странное любопытство, паразитирующее на страхе, цепко держало его на месте. Это было любопытство ко всему страшному и отталкивающему. Митя стоял и жадно разглядывал этого человека, бывшего однокурсника Чучу, так искусно и цинично обманувшего его, так бойко насочинявшего целую новеллу вранья. «Боже, — думал Митя. — Вот это им двигало?» Олег поморщился, не открывая глаз, и испортил воздух. Но это уже было все равно. «Обманул, и здесь обманул. Спрятался, гад. Наверное, укололся, когда я болтал с его женой».

Митя и не заметил, как Толик выходил. Теперь он подошел сзади, махая перед носом ладонью.

— Фу! Пердит, что ли? Смотреть тут особо не на что. Бесполезняк, это я тебе сразу говорю.

— Что? — тихо переспросил Митя.

Он испугался, что Олег может расслышать? открыть глаза? подняться и заговорить.

— Ооо, брат, — усмехнулся Толик. — С такими нервами лучше дома сидеть. Телек будешь забирать?

— Что?

— Телевизор будешь забирать? Здесь больше взять нечего. И то, блин, на четыреста баксов телевизор вряд ли потянет, максимум — двести. Старый совсем телевизор. Слушай, я с тебя тащусь просто, Митя. Как ты умудрился наркоману поверить? Вот этого члена тряпичного… — Толик показал пальцем на Олега. — Ты за зама Бирюкова принял?!

В дверь позвонили. Требовательно и протяжно.

— Оленька! — послышался из тамбура голос соседки.

И следом, после второго звонка:

— Откройте, милиция!

Толик печально покачал головой.

— А этого я, бля, не учел, — сказал он разочарованно. — Навык уже не тот. Надо было и соседку сюда.

Он оживился, на цыпочках бросился в комнату, в которой лежала на диване Ольга.

— Соседка не знает? — зашептал он. — Э! Хватит страдать, уже прошло давно. Соседка знает?

— Нет, — ответила, всхлипнув, Ольга.

— Менты? Уже цепляли вас, нет?

— Нет.

— Кэ че, так. Открываешь и говоришь, что мы его знакомые. Типа школьные друзья. Да. Он устал вчера, спит. Мы ждем, пока проснется. Сегодня? че-нибудь, ну? юбилей вашей свадьбы. Никакого заявления, ты поняла?

— Пятого мая, — сказала она.

— Чего?

— Пятого мая. Свадьба у нас была пятого мая, — повторила Оля и зарыдала в голос.

— Тихо, — зашипел на нее Толик. — Всех вломишь, дура! Твой же хрен уколотый лежит. Вставай, вставай и иди к двери. Вставай!

Послышался скрип дивана.

— Морду вытри! — скомандовал ей Толик, подведя ее к ванной, а Мите: — Его положи по-человечески, укрой чем-нибудь.

Ольга в ванную не зашла. Утерлась сгибом локтя, всхлипнула, глотая недоплаканные слезы и рвавшийся из горла вой, и шагнула в сторону двери. Толик с Митей сели на кухне, наблюдая в зеркало, висящее в коридоре, как в квартиру вошла с гвоздиками и тортом испуганная соседка, а за ней — два милиционера.

События в последнее время били дуплетом, норовили улечься попарно в один день.

Сегодня наконец он смог расплатиться с Юсковым и решил не тянуть.

Только что уволившись из «Югинвеста», Митя шел вниз по Халтуринскому, впервые переживая эту щекочущую нервы свободу — свободу безработного. На плече его была спортивная сумка, а в ней нехитрый скарб, что оседает на рабочем месте у любого охранника: чашка, тарелка, полотенце, мыло с зубной щеткой и главное — тапочки, привилегия старослужащих в любой казарме, свидетельство того, что у их владельца есть время, когда он может комфортно переобуться в домашнюю обувь, предаться безделью — а службу будут тащить молодые, они будут выскакивать к воротам, если нагрянет в неурочное время какая-нибудь начальственная шишка. Еще не зная, какую будет искать работу, Митя решил, что больше не пойдет в охрану.

И это тоже было ново: ведь никакой другой работы, кроме как ходить с пистолетом на боку и открывать дверь, встречая босса, Митя не знал.

Толик пожал ему руку на прощание.

— Чем займешься?

— Не знаю, но что-нибудь придумаю.

— Кэ цэ, большому кораблю большое плаванье. Ясен пень, высшее образование, университет! Можешь в крутой магазин продавцом, можешь в «Регату» грузчиком. Они только с высшим образованием берут.

Об этом Митя не думал. А пытался думать о том, хороший ли человек господин Рызенко. Несмотря на то что проработал на него десять лет, Митя вдруг понял, что не знает этого.