Вэй Хой - Крошка из Шанхая

Вдруг передо мной промелькнули кузина Чжуша и знакомое мужское лицо. Я от удивления широко открыла глаза. Кузина вошла в паб под ручку с Ай Диком, и оба сразу заметили меня. В их поведении не было ничего необычного.

Марк узнал Чжушу и поздоровался с ней, назвав ее английским именем:

– Привет, Джуди.

Значит, она действительно работала в его фирме!

Марк был смущен и озадачен, когда я представила ее как свою кузину.

– Вы совсем не похожи. Но обе очаровательны и умны, – неловко польстил он.

Вероятно, неожиданная встреча в этом заведении с одной из младших сотрудниц компании, да еще оказавшейся кузиной его тайной любовницы, вывела его из равновесия. Я прекрасно представляла себе Марка на службе – совершенно другого, волевого, добросовестного, энергичного и требовательного к подчиненным, целеустремленного и во всем неукоснительно следующего инструкциям. Хорошо смазанная, отлаженная машина, похожая на часы немецкого производства в нашей квартире, которые не отстают ни на секунду.

Похоже, Чжуша угадала характер наших взаимоотношений с Марком, так как улыбнулась и подмигнула мне. Я обратила внимание, что на ней было очень дорогое, сильно приталенное пальто. Высокий рост и горделивая осанка делали ее похожей на модель с рекламного плаката магазина «Парижская весна».

Но меня-то гораздо больше занимало другое. С кузиной пришел Ай Дик. Они нежно, далеко не по-дружески, держались за руки и напоминали безумно влюбленную парочку. А куда же девалась Мадонна?

Под действием музыки и алкоголя я разомлела и задремала. Когда проснулась, Ай Дик и Чжуша уже ушли, а Руанда собирался к себе в отель «Галактика».

– Я подброшу тебя до отеля, – сказал Марк и, повернувшись ко мне, добавил: – А потом отвезу тебя домой.

Возможно, я слишком много выпила. Я положила голову Марку на плечо и вдыхала легкий запах мускуса и едва различимый аромат чужеземных просторов северной Европы. Пожалуй, необычный запах, исходивший от его тела, больше всего привлекал меня.

Машина остановилась у «Галактики», и Руанда вышел. Затем мы поехали к моему дому. Я покорно прильнула к Марку и пригрелась под его рукой, которую он положил мне на плечи. Мы ехали в полном молчании. За окном мелькали городские кварталы и уличные фонари, и я вдруг подумала, что совсем не знаю, как он ко мне относится. Но это не имело ровным счетом никакого значения. Марк не собирался разводиться или жертвовать материальным благополучием ради меня, да и он не был для меня светом в окошке или единственной страстью. Такова жизнь. Дни и годы проходят с неумолимой быстротечностью в погоне за плотским наслаждением и в борьбе за первенство между мужчиной и женщиной.

Мы доехали до моего дома. Признаюсь, я несколько расчувствовалась. Такое случается, если перебрать. Марк вышел из машины и поднялся ко мне, а я не возражала.

Едва он начал меня раздевать, как зазвонил телефон. Я подняла трубку и услышала голос Тиан-Тиана.

Слышно было хорошо, но будто издалека. Время от времени в трубке раздавалось потрескивание статического электричества и кошачье мяуканье. Тиан-Тиан сказал, что остановился в отеле недалеко от побережья. Благодаря финансовому кризису в Юго-Восточной Азии еда и жилье сильно подешевели. Он укладывался в 200 юаней в день. И даже в сауне он был совершенно один. Казалось, он был счастлив. С Пушинкой тоже все было в порядке. На следующий день он собирался пойти на пляж и поплавать.

Я не знала, что сказать. Марк поднял меня и положил на стол прямо рядом с телефоном. Одной рукой я сжимала телефонную трубку, а другой судорожно цеплялась за плечо Марка. Он склонил голову, прижался к моему животу и через трусики впился языком в самое чувствительное место, от чего по телу побежали необыкновенно легкие возбуждающие иголочки, и я ослабела. Я старалась говорить как можно естественнее, спрашивая Тиан-Тиана, не жарко ли там, какие юбки носят женщины, и ходил ли он уже в знаменитую кокосовую рощу. Надеюсь, никто из местных жуликов не охотится за ним? Может, люди там и выглядят безобидными, однако это совсем не значит, что они не захотят поживиться: так что пусть получше присматривает за деньгами и вещами…

Тиан-Тиан засмеялся и назвал меня еще более безнадежным скептиком, чем он сам. Нельзя же никому не доверять, все видеть в дурном свете и вообще смотреть на жизнь слишком мрачно.

Его слова легкими перышками слегка касались ушей и затем бесследно таяли в воздухе, не доходя до сознания. По его смеху я поняла, что он гораздо лучше осваивается в незнакомой среде, чем я полагала. Его голос звучал успокоительной музыкой, как «Лунная соната» Бетховена, унимая душевное смятение. И я лишь ощущала неизбывную светлую радость, чистейшим молочным приливом поднимавшуюся от ступней, растекавшуюся по венам и расслаблявшую каждую мышцу и косточку в моем теле. Тиан-Тиан пожелал мне доброй ночи и несколько раз громко чмокнул трубку телефона.

Как раз в конце разговора Марк неожиданно прямо мне на юбку извергнул семенную жидкость, белую, как чистейшее молоко.

«Запретный плод сладок», – так гласит пословица. Позже, на похоронах Тиан-Тиана, когда я перебирала в памяти все события минувших дней, мне вспомнился и этот звонок. Он обрел для меня символический смысл. Словно тогда со мной и внутри меня был не другой человек, а Тиан-Тиан, который перенесся ко мне по телефонной линии за десять тысяч ли [58] . Это его тихий голос звучал у моего уха, его дыхание и смех будоражили самые чувствительные струны в моем сердце. Закрыв глаза, я впервые ощутила то невообразимо реальное и изощренное плотское наслаждение, которое мне дарил Тиан-Тиан – живой, трепетный и болезненный порыв, своего рода крещение, соитие душ. Идея духовного слияния всегда увлекала мое воображение, и вот я испытала доселе неведомое мне чувство единения души и тела, почти религиозный экстаз. Но самой важной была пока еще неясная, но безумно пугающая мысль о том, что рано или поздно я забеременею. Легкий ветерок подхватил и унес золотистый цветок в туманную мглу, и крылатый младенец с ангельским ликом пугливо скрылся в темноте. От этого мужчины или от другого… Теперь или позже…

После ухода Марка я нашла на полу его кошелек. Тот самый, который в первое время жизни в Китае он так часто ошибочно называл баопи – крайней плотью. Внутри была карточка «Виза», «Мастеркарт» и членская VIР-карта «Гранд Клуба». И еще семейная фотография. Лишь сейчас я узнала, что у него не только миловидная жена с приятной улыбкой, но и обворожительный двух- или трехлетний сынишка с копной курчавых золотистых волос и голубыми, как у Марка, глазами.

Я пристально смотрела на них, грустно покачивая головой. Они казались такими счастливыми. Я поцеловала красивое лицо Марка на снимке и потом, совершенно машинально, вынула из кошелька толстую пачку банкнот, взяла несколько штук и положила между страниц книги. Он и не заметит, что нескольких мелких купюр не хватает. Пообщавшись с лаовай некоторое время, начинаешь понимать, что они, по большей части, простодушны и наивны, как дети. Они не скрывают своих чувств, когда им что-то нравится, и откровенно говорят, если что-то им не по вкусу. И они не столь мелочны, как китайские мужчины, которые зачастую поднимают шум из-за любой ерунды.