Марина Бонч-Осмоловская - Золотое руно

Саша выключил радио. Закурил. Спичку бросил мимо пепельницы, не заметил. Включил воду, помыл лобовое, совершенно заляпанное стекло. Мотыльки остались позади, но смотреть было не на что - в это летнее утро вокруг был полный мрак. И только огни машин, летящих в Город.

"Главное: акции, деньги - что с ними делать? - думал он. - Отдать Грегу. Зайти в первый же банк, все перевести на общий счет. Документы отдать вечером. Сейчас в бюро, за бумагами. Купить билет на самолет, французская виза не просрочена, не забыть взять мамину фотографию". - Он все решил, прибавил газ.

Внезапно зазвонил вечно спящий мобильник.

- Я ищу тебя два дня! - прорычал Марк. - Где ты?

- Еду в бюро.

- Пихалков ищет тебя и твои акции. Большие люди обеспокоены - ты не должен ошибиться.

- Я не продам.

- Конечно, - взволнованно сказал Марк. - Конечно. Тем более, что появились детали.

- Ты мне расскажешь?

- Саша, я узнал для тебя.

Марк несколько успокоился и рассказал, не уточнив, где он получил эти сведения. Оказалось, что параллельно с лабораторией Александры, бессмертием занимались в Москве. В Державе использовали мышей, а лаборатория-конкурент пошла радикальным путем и, не останавливаясь на промежуточном этапе, начала с человеческих эмбрионов. Александра получила эту информацию и, как руководитель научного проекта, приняла решение немедленно остановить исследования. Но у коллектива лаборатории на эту тему оказалось другое мнение. В лаборатории состоялся тяжелый разговор... Марк засопел и заметил, что ничего толком не известно, но университет заставил Александру не только не прекратить исследования, но выкупить в московском институте все, что они уже сделали, - вместе с правами на открытие, а кого надо - переправить в Великую Державу. Вот тут-то и всплыл Пихалков, который сильно хотел великодержавный паспорт. Он - смазочный материал. Без таких дельцов всякое грязное дело застопорилось бы. Стороны оказались довольны друг другом, и университет отрядил Пихалкова в Москву для этого деликатного дела, не открывая ему истинного значения патента. За очень большие деньги Пихалков купил в Москве отказ от авторских прав плюс двух талантливых сотрудников, которых и привез в лабораторию Александры. Все было хорошо, пока Пихалков не учуял, что речь идет не о рядовом открытии. Он, тертый, понял, куда дует ветер, решил выкупить акции и появился в университете. Там ему отказали, тогда он пригрозил разоблачениями и шантажом. Сделать он много не может, сказал Марк, но обещал, если не получит акции, раздуть отвратительный скандал с обличением моральной стороны дела и привлечь для этого церковь.

- Мама построила церковь, - внезапно сказал Саша.

- Знаю, - ответил Марк, - она все деньги перечисляла на благотворительность. Себе не брала ничего. Тебе дом выплатила.

- Я не знал, что может быть столько денег... - пробормотал он.

- Никто не знал! Вот если бы нефть или компьютерные сети! Эликсир серьезен только в социальном аспекте, ты помнишь об интересе Правительства? Ты и я - мы несем ответственность перед нашей страной.

- Правительство закроет этот бизнес?

Марк помолчал.

- Нельзя остановить природу.

- Дети продолжают жизнь взрослых - вот в чем природа, - резко сказал Саша.

- Родители дают ребенку все и умирают, то есть себя приносят в жертву. А теперь наоборот: родители используют ребенка, чтобы добиться личного бессмертия. Все в рамках естественной биологии, и человеческий род не исчезнет - просто цикл пошел в другую сторону.

- Без меня, Марк, - сказал он и отключил телефон.

Ветер превратился в шквальный. На светофоре Саша заметил, что въезжающих было меньше, чем уезжающих: из Города бежали неостановимым потоком, груженые до крыш. У шоссе сидели люди, сбившись в кучу. Все уставлено чемоданами и сумками. К ним бежали другие, таща свой скарб. Через открытые окна домов слышался грохот, крики, где-то разбилось стекло, истошно взвыла собака. Последнее, что он слышал на этом перекрестке - выстрел. "Мне эта кара не приснилась..." - сердце его заколотилось, он резко свернул на дорогу вдоль океана - срезать путь. Наперерез бежали какие-то люди, тоже с вещами, кричали, пытались его остановить.

Через полчаса он увидел банк, остановился, перевел все деньги Грегу, себе оставил немного. Поехал в бюро.

Чем ближе к воде, тем истошнее бил ветер, стараясь раскромсать хрупкое тело машины, неистово и темно завиваясь вокруг стекол, мешаясь с густой соленой влагой. Он подъехал к своему любимому пляжу. Но пляжа не было!

Валы с мятущимися, обкусанными краями мчались на берег, забрасывая себя, словно тугие хоботы, на узкую кромку земли. По пляжу бегало видимо-невидимо людей. Подпрыгивая, отдергивая ноги от бушующей воды, они подбирали что-то, выхватывали друг у друга. Саша поставил машину и сбежал к воде. Его глазам открылось фантастическое зрелище!

На пляже сверкали горы невероятных вещей - пирамиды костей и сверкающие груды гладких черепов, перемежаясь холмами всякой полурассыпавшейся дряни. Среди нее тускло блестела посуда - вазы, канделябры, горшки для обмывания королей и ночные детские горшки - металл драгоценный и ржавый - все затонувшие в океане клады с потоками рассвирепевшей воды мчались на берег. Там и сям крутились штопором, сверкали толстые золотые монеты, гнусно подмигивая людям, и люди обезумели. Не обращая внимания на заливающую их кипящую воду, они метались по берегу, хватая летящие из океана сокровища. Все смешалось в восторженных воплях, грохоте воды и очумевших лицах, мелькающих среди наваленных куч.

Откуда ни возьмись на берегу появились личности в старинной растрепанной одежде. Пираты! У Саши подкосились ноги. Настоящие пираты с перекошенными физиономиями бегали, размахивая огромными пистолетами! Если им удавалось догнать кого-то, они с треском били горшками по голове и отнимали добычу.

И тут перед самым своим носом Саша увидел Линкольна! Эту личность ни с кем нельзя было спутать! Востроносый президент разнимал орущего пирата и неистово ругающегося дядьку. Тот тискал под мышкой роскошный золотой таз и, уворачиваясь от пирата, норовил сунуть что-то за щеку. Пират увидел, истошно взвыл и вцепился Линкольну в длинные патлы. У Саши подломились ноги - он с размаху сел на камень.

Рядом раздался смешок. Он дико оглянулся: в двух метрах от него на берегу валялся Уолт Уитмен*, подперев голову рукой, и с самым живейшим интересом наблюдал ту же сцену.

В эту секунду Линкольн вцепился в косицу пирата, и они покатились по земле, ругаясь такими словами, каких Саша не знал. Дядька с тазом почуял волю, сверкнул страстным взором и помчался куда-то вдоль воды, свободной рукой поддерживая пузо, набитое гремящей посудой.