Кристофер Бакли - День бумеранга

Даже очень хороший, как выяснилось. На следующий день Гидеон оторвался от ее прелестных грудей ровно настолько, чтобы позвонить некоему Сидни, и несколько часов спустя в ее дверь постучал низенький человечек со встревоженным лицом и передал стальной чемоданчик со ста тысячами долларов. Это был самый легкий бизнес за всю Ольгину жизнь. А ведь она не была новичком в плане потрясти клиента. Гидьон даже не спросил про часы! Хотел только одного – обратно в постель. Он был… ненасытен. Маленькая паровая машина похоти. В какой-то момент предложил ей выйти за него замуж. В конце концов пришлось его выпроводить. У нее были назначены свидания с важными постоянными клиентами. Два посла, помощник госсекретаря…

– Боже мой, Гидеон, где вы пропадали?

На его пресс-секретаре Тили лица не было. У Гидеона, напротив, лицо было, и на нем играла улыбка.

– Какая разница? Мне понадобился отдых, вот и все. Нижайше прошу прощения. Надеюсь, что не доставил вам больших неудобств.

– Да ведь завтра же дебаты, черт возьми!

– И я к ним готов.

После чего Гидеон вышел, напевая: «О, какое прекрасное утро…»

– Он что, начал употреблять наркотики? – спросил Тили у менеджера кампании. – Хорошо бы мне уже сейчас это знать. Не люблю сюрпризов.

– Не штат, а говно, – сказал президент Пичем, глядя с президентского вертолета на мерзлый пейзаж. Президент был в обычном расположении духа, которого не улучшали последние опросы, показывавшие отставание на несколько пунктов – от кого бы, вы думали? – от сенатора Рандольфа К.Джепперсона! Утешало лишь то, что при обилии кандидатов (их число уже перевалило за дюжину, включая кандидата от Партии свободной иммиграции) явного лидера среди них пока не было.

– Ну что вы, мистер президент, – возразил Бакки Трамбл насколько возможно бодрым тоном. – Четыре года назад Нью-Гэмпшир принял вас на ура. И сегодня будет то же самое.

Президент Пичем крякнул.

– Красоты ни на грош. Тот же Нью-Джерси, только со снегом.

Он снова стал читать подготовительные материалы к дебатам. Он не хотел сюда ехать, не хотел дебатировать с соперниками, но Бакки сказал – надо. План был – нанести здесь Джепперсону мощный удар. Если победить его в Айове и Нью-Гэмпшире, двух решающих пунктах первой части кампании, возможно, удастся вынудить его перейти в независимые кандидаты.

Они собирались сыграть на боснийской теме. По опросам, это была ахиллесова пята Джепперсона.

Но имелся один деликатный момент: это означало косвенно ударить по Кассандре Девайн, отец которой Фрэнк Коуэн был теперь у президента финансовым директором избирательной кампании и летел сейчас на том же вертолете, сидя всего в нескольких креслах от Пичема. Фрэнк, правда, сказал, что не возражает: «Делайте, что считаете нужным».

Для подготовки каждому кандидату отвели трейлер, припаркованный около здания. Помощник в наушниках, подбежав к Касс, сказал ей:

– Мисс Девайн! Вас хочет видеть его преподобие Пейн.

Касс посмотрела на Терри. Он пожал плечами:

– Познай своего врага…

Касс и помощник пошли через парковочную площадку с пятнами слежавшегося снега к трейлеру Пейна. Помощники Пейна – в основном люди евангелической веры – встретили ее прохладно. Для них она была Жанной Темных Сил. Дверь открылась, за ней стоял Гидеон.

– Входите же, входите скорей, такой холод! – сердечно воскликнул он. Они протянули друг другу руки. Он взял ее ладонь в обе свои.

– Очень мило с вашей стороны, что пришли, дорогая моя.

Она не виделась с ним уже несколько месяцев. Выглядел он хорошо. Убавил в весе, на лице появился румянец, волосы уже не были сальными.

– Рада вас видеть, ваше преподобие, – сказала она. – Как поживаете?

– Прекрасно. А ведь раньше вы меня преподобием не называли. – Он улыбнулся. – Садитесь, садитесь. Я вас задержу всего на минутку, я знаю, что вы должны помогать сенатору. Я хотел вам сказать кое-что.

Касс села.

– Я хотел вам сказать, что лично я никогда не думал, будто была какая-нибудь связь между вами и этим безумцем Артуром Кламмом. Или будто вы вели себя неподобающим образом на минном поле в Боснии. Да, между нами есть расхождения, и глубокие. По всем этим вопросам предстоят острые дебаты. Я только хотел пообещать вам, что в моих аргументах персональных обвинений не будет. Даю вам слово, Кассандра.

Она кивнула.

– Хорошо. Это честно.

– Что ж, замечательно.

– Ваше преподобие…

– Гидеон. Очень вас прошу.

– Я видела эту телепередачу. Я знаю, что вы не…

– …убийца собственной матери?

– Да. Но трудно отделаться от мысли, что это произошло как-то иначе. Не совсем так, как вы сказали. Хотя это, конечно, не мое дело.

Он посмотрел на нее.

– Когда-нибудь мы с вами спокойно пройдемся вместе, и я расскажу вам эту длинную историю. А сейчас позвольте мне, со своей стороны, заверить вас: у меня нет ни малейших подозрений, будто вы по-настоящему хотите, чтобы американцы убивали себя ради решения бюджетной проблемы.

– Вы правы, – улыбнулась ему Касс.

– Вы просто решили подчеркнуть таким образом остроту вопроса. – Он погрозил ей пальцем. – Что ж, юная леди, вы добились своего. Хотя и пустили обсуждение по кривому руслу.

Касс посмотрела на часы.

– Мне пора.

Они встали. Он похлопал ее по руке.

– Удачи вам, Кассандра Девайн. Идите вперед, – он улыбнулся, – и самое лучшее – прямым путем.

Хрустя снегом, она шла к своему трейлеру – и вдруг услышала:

– Здравствуй, Касс!

Повернулась и увидела отца, с которым не встречалась много лет.

– Здравствуй, Фрэнк.

Он двинулся к ней так, словно хотел поцеловать. Она отстранилась.

– Ну надо же. Вся такая взрослая.

– А ты весь такой богатый.

– Я честно пытался.

– Что пытался?

– Загладить вину перед тобой. Помнишь чек? Ты его разорвала.

– А, это, – промолвила Касс. – Что ж, значит, мы квиты. Извини, я тороплюсь. Желаю успеха в дебатах.

– Да провались они… – со злобой сказал Фрэнк и резко повернулся.

– Приятно было поговорить, – пробормотала Касс. – Папочка.

– Что ему надо было? – поинтересовался Терри, когда она вернулась в трейлер Джепперсона.

– Кому? – спросила Касс. Она была чуточку рассеянна.

– Ангелу второго пришествия.

– Мы обмахивали друг друга оливковыми ветвями.

– Сплошная любовь в этой избирательной кампании. Ладно, пора.

Они вошли в комнату, где прихорашивался Ранди. Он стоял перед зеркалом и отрабатывал жестикуляцию.

– Мне хромать или нет, когда я выйду на публику?

– Лучше скачи как кузнечик, – сказала Касс и смахнула с его пиджака пылинку. – Ну как, готов, сенатор?

– Allons, enfants de la pa-trie… [97] Вперед, сыны отчизны (фр.) – Начало «Марсельезы».