Нурбей Гулиа - Русский декамерон, или О событиях загадочных и невероятных

Когда я зашел к ним, очередная выпивка уже кончалась. Но у меня в чемодане, разумеется, была бутылочка отменной чачи. Ребята восприняли ее с энтузиазмом, я налил чачи и пред ложил тост:

- За успех безнадежного дела!

Все выпили и похвалили мой тост - они такого не слыхали раньше. Я сейчас уже не помню, слышал ли я его сам или эксп ромтом придумал, но предложил такой тост в своей жизни впер вые. Ято уж знал, какое "безнадежное дело" меня ожидало, и очень уж хотелось его осуществить!

На следующий день я походил по аптекам, приобрел коечто, затем купил бутылку "Старки", бутылку шампанского и пошел домой - в общежитие. Там я немного "поколдовал" в одиноче стве в пустой комнате, а потом прилег отдохнуть. К семи часам вечера я цивильно оделся, взял с собой портфель и, не торопясь, поднялся в знакомую - "заветную" комнату. Там уже сидели за столом Настя и Шурик, лица у них были серьезные.

"Слава Богу, - подумал я, - они все восприняли всерьез!"

Я спокойно, с достоинством зашел и попросил Настю запе реть дверь на ключ, что она и сделала. Затем поставил на стол бутылку "Старки" и предложил выпить за любовь, что и было выполнено с охотой.

- Здесь присутствуют два человека, которые любят однуи ту же женщину, - дипломатично начал я, - но остаться с ней может только один (несовременно както, но происходилото это в 1960 году!). Другой должен уйти, и я предлагаю сделать это по японски.

Я попросил у Насти блюдечко, достал из кармана пробирку и вытряхнул из нее на блюдечко две серобелые горошины.

- Одна из горошин - адреналин, другая - "плацебо", илипросто наполнитель, сахар, если угодно, - начал пояснять я. - Если принять горошину адреналина, а это очень большая доза, но только обязательно нужно проглотить ее, а не удерживать во рту, - медленно и выразительно говорил я, чтобы "нажив ка" была заглочена, - то минут через пять кровяное давление поднимется до невероятных величин и сосуды мозга лопнут, не выдержав его. Человек сначала чувствует тяжесть в голове, потом ощущает там удары сердца, как молотком по наковальне, ну а потом - летальный исход. Сразу и без мучений. Кому же попадет горошина из сахара, тот - счастливец, он будет мужем Насти. Через часполтора адреналин в организме умершего раз ложится на уксусную кислоту и углекислый газ и никакой ана лиз не покажет его. Кстати, надпочечные железы у человека сами вырабатывают адреналин, так что сосуды мозга могли лопнуть, например, от стресса, вызвавшего выброс натурального адре налина. Таким образом, отвечать никто не будет - оставшийся в живых через часикдругой вызывает скорую помощь, дескать, человеку стало плохо, думали - просто заснул, а он - навеки!

Я методично вешал Насте и Шурику "лапшу на уши", но лап шато таковой была лишь наполовину. Человек без специально го медицинского образования, даже достаточно эрудированный, мог все воспринять серьезно и вполне поверить легенде. Серь езный врач или биохимик, конечно же, обнаружил бы ляпсусы, в основном, намеренные, в моем рассказе.

Вопрос: Как я мог решиться на убийство человека или на та кой риск для себя? Может, тут была какаято хитрость?

Ответ: На самом деле обе горошины были изготовлены из не скольких толченых таблеток нитроглицерина, свободно прода ваемого в аптеках, и клея. Те, кто пользуется или пользовался нитроглицерином, знают, какие неприятные ощущения в голо ве вызывает даже одна таблетка - кажется, что она должна ра зорваться от сильнейшей пульсации крови. Но вреда от этого лекарства нет никакого. Таблетки сладковатые на вкус и дей ствительно почти целиком состоят из сахара - нитроглицери на там крохи.

Я прогнозировал поведение Шурика следующим образом. Мы одновременно берем по горошине в рот, я тут же глотаю ее и показываю пустой рот. Проглоченный нитроглицерин хоть и действует, но гораздо слабее, чем спрятанный под языком или за щекой. Шурик осторожно пробует горошину на язык, чув ствует сладость и полагает, что ему попалась "плацебо". На вся кий случай он не глотает горошину, а прячет ее под язык, чтобы она не была видна при открывании рта. И тутто нитроглице рин ударит по Шурику во всю мощь трех таблеток, слепленных в горошину. Минуты через три, когда горошина рассосется и вы плюнуть ее уже будет нельзя, начинаются "удары кувалдой" по голове и сильнейший страх смерти для непосвященного. А даль ше я предполагал действовать по обстоятельствам.

Все произошло так, как и планировалось. Настя, казалось, была шокирована происходящим настолько, что, раскрыв рот и вытаращив глаза, просто молча наблюдала за происходящим. "Старка" придала Шурику уверенность - после того как я, мор щась, как бы от неприятного вкуса горошины, проглотил ее, он, прикоснувшись языком к своей, тут же запрятал горошину под язык и открыл рот для проверки. Я долго заглядывал ему в горло, но потом признал, что все честно.

Мы с Шуриком уставились друг на друга, ожидая исхода, а Настя - со страхом смотрела то на одного, то на другого. И тут я со злорадством увидел, как расширяются от ужаса глаза Шу рика. Он хватается за голову, вскакивает с места и начинает метаться по комнате.

- Я, кажется, съел эту гадость! - стуча зубами, сказал онмне. - Что, я умру сейчас? А если я откажусь от нее, - он паль цем указал на Настю, - ты можешь спасти меня? Ну, сделай же чтонибудь!

Я понял, что "кувалда" заколотила Шурика по голове. Он на чал плеваться, совал два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту, но ничего не получалось. Он рухнул на колени передо мной и об нял меня за ноги.

- Помоги, умоляю, у тебя должно быть лекарство! Рабомтвоим буду всю жизнь, спаси! - Шурик бился в истерике. Вслед за ним рухнула на колени Настя и принялась умолять меня спа сти Шурика, целовала мне колени и гладила по бедрам.

"Не помер бы от испуга, - подумал я, - бывает и так!"

- Ну хорошо, - произнес я, вставая, - ты проиграл! - театральным жестом я указал пальцем на поверженного и плачу щего Шурика. - Так неужели тебе захочется жить, если я забе ру себе Настю?

- Да, да, захочется, забирай ее себе, только спаси меня какнибудь! - причитал Шурик. Опасаясь, что действие нитрогли церина может закончиться, я быстро спросил у Насти:

- Так ты - моя?

Она быстро закивала, не в силах произнести слова от стра ха. Тогда я достал из портфеля огромную трехграммовую таб летку чистой аскорбинки для витаминизации пищи и протянул ее Шурику.

- Грызи и глотай ее быстрее - может, и спасешься!

Обезумевший Шурик с хрустом принялся жевать эту кис лейшую в мире таблетку и, икая, заглатывал кашицу аскорби новой кислоты. Я велел ему прилечь на кровать Зины (чтобы вдруг его не вырвало на теперь уже "нашу" постель!) и глубоко дышать. Он дышал и часто икал от ужасной кислятины. Настя продолжала стоять на коленях, сжимая себе виски руками, как будто голова должна была расколоться у нее самой. Зрелище было незабываемое, Станиславский рыдал бы от восторга!