Ой-Ёй - АМЕРИКАНСКИЕ МЕМУАРЫ

Вообще не люблю, когда громко разговаривают. Всегда в сознании возникает ассоциация с не в меру культурными выходцами из теплых кавказских республик. Еще осталось только яйца почесать волосатой рукой с грязными ногтями, и сходство будет полнейшим. Короче говоря, я мрачно сидел, курил «Яву Золотую» (с собой 12 блоков этой отравы привез, потому как в Штатах на одних сигаретах можно просто разориться) крутил в руке налитые сто грамм.

А потом выпил. Залпом. За мою Родину, за моих друзей и подруг, за мой дом, который холодным стоит без меня, далеко, за океаном, за себя, чтобы воли хватило выдержать и до дома добраться. Затянулся «Явой». Крякнул.

- Эй! – удивленно заголосили тракдрайверы, - ты видел, Джон? Ни хрена себе чувак пьет!

Чувак встал и твердо пошел их пиздить. Подошел и встал как вкопанный. Это на русском можно легко начать оппонента грузить. А на английском трудновато, не знал, с чего начать.

Короче говоря, в итоге я дико разбухался с этими чуваками. Мы показывали друг другу татухи. Обилие свастик на их старых уже телах вводило меня в священный трепет. Я им рассказал про Россию, они узнали от меня гораздо больше чем стандартный набор формулировок, сводящийся к нескольким понятиям: «Москва», «большое», «Санкт-Петербург», «Сибирь!», «водка», «матрешка», «Наташа». «Наташа», кстати, спасибо нашим прелестным горе-блядям. Теперь этим именем называют всех шлюх по обе стороны океана.

Чуваки оказались что надо. Рассказывали мне про нью-джерсийский Ку-Клукс-Клан, про ниггеров, про латиносов, про свои семьи, дико перемежая рассказ матом и постоянно заливая в себя крепкие напитки. Но маленькими порциями. До самого конца удивлялись, как я смог залпом выпить 100 грамм. Щенки, блин…

Дальше – смутно. Я поехал с одним из них, с молодым, ему было всего 34 года, к нему домой, где на нас, на пьяных, наорала его жена (как в Москве, ага!). Мы сидели у него на кухне, пили виски или что-то в этом роде и слушали Skrewdriver. “Snow Fell”, у меня был с собой сборник «Школьный двор» от Panzerfaust Rec., который я ему и подарил.

Расстались как, не помню. Как дома очутился, не помню. Но помню, что на следующее утро проснулся с больной башкой, сведенным желудком, но счастливый оттого, что смог пообщаться с такими людьми.

Вы скажете, вот ведь алкаш! Что ни строчка, все горькую хлещет! А я вам скажу, что первые четыре месяца я вообще ни грамма не пил. И не работал ни сипа. Ходил в библиотеку, читал книжки и смотрел фильмы, слушал музыку разнообразную, чинил дом, вставлял оконные рамы. Еженедельно ездил с отцом на «шоппинг». Гулял один по городку, жрал консервированные ананасы и томился. Просто не знал, куда мне себя приткнуть. Внутри было настолько пусто и неопределенно, жил как овощ, ничего не хотел, о многом думал, но ничего для себя решить не мог. Насколько оставаться? Чем заниматься? Увязать ли здесь? Или просто побатрачить пару лет? Кстати, определиться мне помогла одна нереализованная возможность. Благодаря связям моей матушки, я мог бы заделаться торговым представителем в одну крупную фирму, которая гонит тачки в Россию. Мотаться туда-сюда, «иметь уже дом» в Америке. Но хозяином фирмы был, как не сложно догадаться, еврей, поэтому я подумал, а гори оно все в аду! И однажды вечером пошел в свой любимый ресторан Applebee’s.

Настроение, в котором я шел до ресторана, в котором уже имел счастье работать полтора года назад, было неважнецким. Да, помню, и пасмурно было. Думалось, на кой хрен мне, выпускнику одного из лучших ВУЗов мира, разносить холестеринное говно всяким черномазым. Знаете, наверное, такое состояние. Идешь, голова чуть вперед, все раздражают, смотришь изподлобья, дороги переходишь, не смотря по сторонам. Руки сжаты в кулаки, в груди висит ледяной комок, и от самой от макушки до пяток натянуто много струн, порвать которые легко. Но не советую.

Ресторан не изменился ни на грамм. Все те же рожи ходят скопом жрать бургеры, все также мигает зеленым и красным надпись «У яблочной пчелы. Бар и гриль по соседству». Встал я чуть поодаль, стою и курю. Одну за одной. Прохладно, очень. Я на черной куртке Лонсдейл, на одноименной кепке, коротких ботинках-мартинсах и военных скам-штанах. В универмаги «Кей Март» (KeyMart) и «Таргет» (Target) толпами ломятся бесформенные черные мамы с наглыми детьми, белые высохшие старухи в висящих футболках, некие невнятные юнцы на широких портках, спущенных благо что не на голень. Бегут покупать говно! Вы видели когда-нибудь кадры начала ежегодной распродажи в универмагах «Мэйсис» (Macy’s)? Там бывает очень много пострадавших. Вперед в аццком забеге вырываются потные гигантские специально подготовленные ниггеры, которые хватают своими потными ручищами с полок товары, походя отбрасывая конкурентов. Общество потребления во всей своей красе. Самое-то ужасное, что ничего из того, что потребители сгребают с полок в ходе ежедневных закупок, им абсолютно нахуй не нужно. Все это говно начинает пылиться и разлагаться, перемещается в сараи, где портится окончательно и выбрасывается в конечном итоге. Однако, американец (среднестатистического я имею в виду) так уже приучен своим ЗОГом, что «шоппинг» - священнейший обряд, должный проводиться не реже раза в неделю. Как говорил мой папа: «Пусть сами жрут свое говно». Мне нечего добавить.

Но что-то я отвлекся. Смотрю я сквозь стекла своего ресторана, а там снуют уже незнакомые мне официанты и официантки. Мне на самом-то деле поболту, но решил для себя, что пойду, если кого-нибудь знакомого узрею. И, вдруг, вижу, бегает по залу моя стародавняя подруга и просто отличный человечек – Элиза – вечно улыбающаяся девушка, наивная и солнечная, рассказывающая сказки детям. Я бросаю бычок на дорогу и решительно иду в ресторан. Открываю дверь, там жуткая очередь.

Давайте расскажу вам про очереди. У нас в Москве очереди в рестораны теперь тоже входят в моду. Например, на Октябрьской постоянно толпятся люди в ожидании своей очереди в японский ресторан. Не говоря уже про Макдачки, где круглосуточно крутятся гламурные хачи, девки, страдающие хроническим недоебитом, несознательная молодежь и прочий балласт на светлой моей земле. А в Америке очереди в ресторан – это целый ритуал. Иногда в выходные американская семья посвящает походу в ресторан больше полдня. С пятничного раннего вечера, часов с 5-6 вся парковка перед рестораном начинает наполняться разномастными машинами – огромными джипами черномазых наркоторговцев, машинами бизнес-класса для белых людей, разбитыми пердящими останками черной нищеты и прочее-прочее.

Так вот. С пятничного вечера во всем ресторанном бизнесе Америки вплоть до вечера воскресенья начинается страшная страда. К слову, именно в эти два с половиной дня делается самая большая выручка, официанты зарабатывают больше всего. Специально обученные девушки на входе в ресторан – хостессы (hostess) ведут списки прибывших оголодавших, записывают количество гостей, а потом в порядке общей очереди вызывают их к столам. На входе страшная толчея, бедные девчонки путаются в именах и фамилиях (ведь работают не только истинные американки, но куча латинок). Звучит это приблизительно так: