Кейт Уотерхаус - Конторские будни

А вот Памелы Грайс не обнаружил и тут.

— Мы хотели испробовать «Уофдейл», да решили, что честь первой пробы по праву принадлежит вам, — сказал Ваарту Ферьер. — Ну, а как собрание? Что вы там узнали?

Ваарт коротко пересказал Ферьеру речь Лукаса, но Грайс не очень-то прислушивался, тем более что Копланд постоянно перебивал Ваарта невнятными вопросами. Однако сразу же посерьезневший Ферьер слушал его с напряженным вниманием.

— Вот уж не ожидал, — сказал он под конец. — Никак не ожидал, что они же все это и организовали. Я думал, альбионская труппа на самом деле… на самом деле…

— Банда бездельников, — помог ему Ваарт.

— Я-то хотел сказать противостояла администрации. Ведь многие рядовые любители считали себя оппозиционерами. То-то они, наверно, расстроились.

— Бездельники-то? Расстроились? — Мог бы для разнообразия как-нибудь по-новому их обозвать, с раздражением подумал Грайс. — Да они тряслись от страху, ровно листы на поганой осине. Им же только жалованье, стало'ть, и нужно. Посули им это самое жалованье — так они свой смертный приговор подмахнут, а не только что ихний растреклятый Акт. Хорошо хоть, мы им не доверяли, бездельникам проклятым!

— А я вот как раз и думаю — хорошо ли мы от них таились? Мы не доверяли Памеле Фос, а ведь нам и в голову не приходило, что Грант-Пейнтон с ней заодно. Эх, надо было ее как следует допросить!

— Да на кой она, стало'ть, нужна?

— Если б нам была известна вся правда, мы бы с этой Фос по-иному, знаете ли, обошлись. А впрочем, теперь уж поздно жалеть. Теперь нам нужно решить, успела ли она рассказать кому-нибудь про типографию.

— Да ни в коем разе! — уверил его Ваарт. — Я ихнего Лукаса так завел, что он на меня ровно змей накинулся, а про типографию ни словечка не сказал. Бубнил только, мол, в печатном деле до хрена бездельников кормится, и все. Мы с ним как псы сцепились, он бы, если б знал, беспременно про типографию стал бы орать, а он — ни гугу. Нет, ничего он, стало'ть, про нас не знает. Правильно я говорю?

Последний вопрос Ваарт задал Грайсу, и он в ответ уклончиво покивал головой. Ему было не до Ваарта. Он думал о фразе Ферьера — «Мы бы с этой Фос по-иному обошлись», — и у него от ужаса шевелились волосы на макушке. «Теперь уж поздно жалеть», — сказал Ферьер. Так что же они с ней сделали?!

— Даже если она и донесла, — вмешался Копланд, не отрывая довольного взгляда от надраенной медной кнопки, — навредить они нам все равно не смогут. И она наверняка это понимала.

Хотя Копланд говорил по-всегдашнему невнятно, Грайс без труда разобрал, что про Пам он выразился в прошедшем времени — «понимала».

— А где, кстати, Пам? — небрежно спросил Грайс, чувствуя со страхом, что голос у него сдавленно-сиплый.

Копланд и Ферьер многозначительно посмотрели на Ваарта, а потом их взгляды уперлись в засыпанную траншею, уже почти скрытую старыми керамическими плитками. Швейцары, хотя у них и не хватало на троих трех рук, работали очень споро, и Грайс видел, что через несколько минут нельзя будет определить, где проходила траншея.

— Господи Исусе! — приглушенно воскликнул Ваарт.

— Это был несчастный случай, — негромко, но жестко и настойчиво проговорил Ферьер.

— У нас целая дюжина свидетелей, — добавил Копланд. Оглядевшись, Грайс понял, что и Хаким, и миссис Рашман, и ее жених, и братья Пенни, и швейцары, и даже Тельма знают, о чем идет речь, но как бы ничего не слышат.

— Господи, пронеси, — пробормотал Ваарт. — А что хоть случилось-то?

— Да все от страха. — Ферьер обнял Ваарта и Грайса за плечи, словно считал их обоих соучастниками. Грайс вовсе не был уверен, что ему это нравится, но Ферьер говорил убедительно и напористо, он произвел бы хорошее впечатление на присяжных, если б дело дошло до суда. Грайсу, конечно, очень повезло, что его здесь не было, но винить во всем и правда, похоже, следовало только несчастный случай.

А спровоцировала его, как вскоре выяснилось, миссис Рашман. Она повздорила с Пам и замахнулась на нее своей сумкой. Началось-то все более или менее спокойно. Пам сразу сообразила, чем они тут занимаются, и сказала Ферьеру, что даром им это не пройдет. Они, по ее словам, готовили гибель «Альбиону» и другим таким же, как она выразилась, «точкам», которые спасают британскую экономику от развала и анархии. Ферьер не согласился с ней, и Грайс представил себе по его рассказу их спор — нетерпимые, верноподданно-догматические аргументы Пам и спокойные, исполненные здравой житейской мудрости возражения Ферьера. Грайсу теперь было даже странно, как это он раньше не замечал самодовольной ограниченности Пам. Ферьер наверняка шутя победил бы ее в споре.

Но вмешалась миссис Рашман, обозвав почему-то Пам бесчувственной рыбой, хотя этого-то обвинения, как убедился на собственном опыте Грайс, Пам вовсе не заслуживала. Она тут же ехидно сказала миссис Рашман, что та, высунув язык, гоняется за мужчинами и что она вцепилась в мистера Кули, после того как у нее ничего не вышло с Бизли, Сидзом и братьями Пенни. А еще Пам добавила, что миссис Рашман, дескать, и сейчас пристает к Хакиму, чтобы завести шашни на стороне. Миссис Рашман, конечно, разъярилась, обозвала Пам самодовольной стервой и замахнулась на нее тяжелой, как гиря, сумкой, — Грайсу случалось видеть, как она запихивала туда перед уходом домой банки с какао и сардинами, если ее хозяйственная сумка оказывалась набитой до отказа. Пам невольно попятилась, но ее схватил за руку один из швейцаров, чтобы она не удрала чересчур озлобленной и напуганной. Пам вырвалась, бросилась, не разбирая дороги, к выходу, оскользнулась на вымазанном в машинном масле полу и со всего размаха ударилась головой о станину «Уофдейла». Это был несчастный случай.

Гибель Пам взволновала Грайса не больше и не меньше, чем безвременная смерть какого-нибудь сослуживца от инфаркта — на его прежних службах такое иногда бывало, и он, если признаться честно, всякий раз переживал довольно приятное потрясение. Подобные случаи помогали служащим скоротать во взволнованных разговорах утро — так же, как его роман с Пам помог ему однажды скоротать вечер. Он вспоминал этот вечер как давнюю-предавнюю историю, обогатившую его кое-каким полезным опытом. Теперь он будет выбирать служебных подруг из своего клана. И, судя по тому, что он услышал сейчас про миссис Рашман, она вполне подходит для служебного романа, его первое впечатление оказалось правильным.

— Так они, стало'ть, припрутся сюда ее разыскивать? — озабоченно спросил Ваарт Ферьера, когда тот кончил свой рассказ.

— Вряд ли, — спокойно ответил Ферьер. — Если она, как мы надеемся, действительно никому не говорила, что собирается сюда пойти, то все, я думаю, образуется. Раз Лукасу, по вашим же словам, ничего о типографии не известно, значит, она промолчала — решила, наверно, отличиться, разузнать все без помощников, — и никто ее исчезновение с нами не свяжет.