Эльвира Барякина - Фабрика гроз

— Вы следите за ходом губернаторских выборов? — спросила наконец Кристина.

Щеглицкая пожала загорелым плечом.

— Так, время от времени… А что, вы хотите предложить мне поработать на кого-нибудь из кандидатов?

— Вообще-то да.

— Но я ничего не смыслю в выборах, — улыбнулась Щеглицкая. — Вы уверены, что обращаетесь к тому, кому надо?

Кристина тоже заставила себя улыбаться.

— Я хочу предложить вам работу по специальности. Именно по вашей специальности. Как бы вы отнеслись к идее пофлиртовать с господином Стольниковым? Я не требую ничего такого, мне просто нужно, чтобы губернатора застали в компании красивой девушки.

Теперь, когда все эти ужасные слова были произнесены, Кристине стало несколько легче. Самое страшное было уже позади.

— Значит, пофлиртовать со Стольниковым… — задумчиво повторила Щеглицкая. — Ну что ж, мне интересно… И сколько вы предлагаете?

Кристина опустила глаза, чтобы та не заметила пляшущий в них огонек торжества. И дело было даже не в том, что ей удалось завербовать эту девицу! Своим ответом Щеглицкая дала Кристине повод считать ее именно той, кем ей хотелось: шлюха, разряженная напомаженная шлюха! Теперь она могла говорить с ней свысока. Какая прелесть!

— Думаю, пятидесяти долларов за один день работы будет достаточно.

— Шестьдесят, и мы сойдемся, — небрежно кивнула Щеглицкая.

«О, господи, она еще торгуется!» — изумилась про себя Кристина.

— Ну, хорошо, пусть будет шестьдесят.

— А что вам хочется получить в результате? — спросила Щеглицкая. Какие-нибудь компрометирующие фотографии?

— Будет вполне достаточно, если Стольников как следует напьется и будет оказывать вам недвусмысленные знаки внимания на глазах у журналистов. Главное, чтобы свидетелей было побольше.

— Меня представят губернатору, или я сама должна буду с ним познакомиться? — деловито спросила Щеглицкая.

— Вас представят. Сегодня губернатор едет в Удоев. Знаете такой районный городок на юге области? Все будет подстроено так, что Стольников не сможет вас не заметить. Ну а уж там дело будет за вами.

На секунду тень сомнения все же отразилась в карих очах Щеглицкой.

— А что, если он вдруг не станет… Конечно, тут многое от меня зависит, но вдруг он побоится вляпаться в историю? Ведь это может очень сильно навредить его имиджу!

— Вы сомневаетесь в собственных силах?

— Нет, но…

— Подавляющее большинство кандидатов больше всего на свете любит пить и зажигать с девчонками, — снисходительно сказала Кристина. — Поэтому рано или поздно они захотят «оторваться». Удоев далеко от центра, и вполне вероятно, что Стольников расслабится и разрешит себе то, на что никогда бы не отважился в городе. Вы просто должны спровоцировать его на скандальное поведение, и как только поступит информация, что губернатор где-то затаился и пьет, мы подошлем к вам прессу. А если потребуется, то и милицию. Кстати говоря, было бы очень мило, если бы Стольников ввязался в какую-нибудь драку.

… Они договорились, что служебная машина заедет за Щеглицкой в пять вечера. Примерно в это же время губернаторский кортеж должен был выехать в сторону Удоева. Ночевать планировали на месте.

Они расстались, весьма довольные: Щеглицкая — тем, что ее оценили и посчитали способной соблазнить самого губернатора, а Кристина — тем, что ее собеседница на поверку оказалась не такой уж крутой девочкой.

«Дешевка, — с удовольствием повторяла она про себя. — Продается только то, что продают».

Ей казалось, что она сделала Щеглицкую по всем параметрам.

Удоев был пыльным заштатным городишкой, единственной достопримечательностью которого являлся памятник Ленину без руки. Рука обрушилась еще три года назад, когда какой-то упившийся гражданин решил сфотографироваться, устроившись у Ильича на локотке.

Помимо травмированного вождя в Удоеве имелся крупный моторостроительный завод, множество пятиэтажек, трамвайные пути и киоски с вино-водочными изделиями, но все это никак не могло прельстить взгляд заезжего туриста.

«Мерзкий городишко!» — думал Стольников, глядя на улицы Удоева сквозь тонированное окно своего «Мерседеса».

Ему нездоровилось: то ли погода, то ли какая-нибудь солнечная буря сказывались на давлении, и от этого у губернатора тяжелела голова и ныло под желудком. Как хорошо было бы сидеть сейчас у себя на даче под яблоньками, кушать шашлыки, смотреть, как жена и дочка протирают крыжовник для «царского варенья». Знатное варенье у них выходило! Ни с какими покупными не сравнить.

Но не будет никакого варенья, не будет шашлыков… Василий Иванович обязан был вновь стать губернатором. Перед женой, перед дочерью, перед зятем… Перед самим собой в конце концов! Ибо кем в этой стране может быть бывший губернатор? Есть только два пути: либо наверх, в Москву, в какое-нибудь министерство, либо на пенсию. Но куда приткнуться в Москве, Стольников пока не видел. А пенсия — это смерть. Он просто не мог без своего дела, без своего «хозяйства», без своей власти. Но цена у всего этого была слишком велика.

Так что у Василия Ивановича не оставалось иного выхода, как послушаться Алтаева и по его велению отправиться в этот богом забытый Удоев… Сначала выступление в районной администрации, потом беседа с «отцами города», банкет, а завтра с утра иди как миленький на встречу с рабочим классом. И никуда не денешься — вон на переднем сидении развалилась эта чувырла Леденцова… И если бы какую хорошенькую бабешку подослали, так ведь нет: два мосла да кружка крови. И рост — метр в прыжке. Смотреть не на что!

Стольников чувствовал, что эти выборы съели его сердце. Страх перед будущим — тяжелая штука. Последнее время он даже стал замечать, что радуется и ненавидит, улыбается и гневается лишь по привычке. Из всех чувств осталось лишь одно желание: «Оставьте меня в покое!» Да пожалуй, скука. Скучно, господа, когда ты не можешь делать то, что хочешь.

… У небольшого двухэтажного здания районной администрации выстроилась целая армия встречающих. Серые плечи милиционеров оттирали любопытных граждан от красной дорожки. Кое-где виделись камеры приехавших загодя телевизионщиков.

Губернаторский «Мерседес» затормозил у самого крыльца. Генка-шофер кинулся открывать дверцу. Тут же защелкали фотоаппараты, раздались аплодисменты. Навстречу Стольникову выбежал Вова Горев, директор моторостроительного завода — верный соратник и почитатель Василия Ивановича. Произошел обмен рукопожатиями и приветствиями, и в этот момент перед глазами Стольникова возникла девушка с хлебом-солью в руках.

Она была облачена в русский народный сарафан и полупрозрачную кофточку с огромным вырезом. Девушка подошла, сияя великолепной улыбкой, и, склонившись, протянула Стольникову свой поднос. Все содержимое ее декольте предстало перед губернаторским взором.