Катарина Причард - Девяностые годы

— Маленький такой человечек, совсем замухрышка с виду, а вы бы посмотрели, как он ведет собрание! — рассказывал Динни. — Если председательствует Мик, можно поручиться, что беспорядка не будет. А как говорит, черт побери! Все притихли — слышно было, как муха пролетит. Хотя он, конечно, не так красноречив, как Франк Воспер, особенно когда тот разойдется, или этот бешеный — Чарли Мак-Карти, — и не умеет так смешить ребят, как Мэллоки О’Дуайр, который только скажет слово — и все корчатся от хохота. Но Мик — парень с головой, и ребята ему верят; знают, что он не сдрейфит, не даст их в обиду.

Мик Мэньон понимал, что нужно делать, чтобы старатели получили поддержку всего населения приисков.

— Такое же вот постановление — вроде этой поправки насчет десяти футов — привело к беспорядкам в Балларате, — сказал он. — В 1845 году старатели восстали против этой несправедливости, и, разумеется, они были правы. Мы не нарушители закона — напротив, мы его поддерживаем. Нарушитель закона — теперешнее правительство. Вот оно издало этот закон, чтобы узаконить свое беззаконие.

Старатели зашумели, послышались возгласы одобрения, но все опять стихло, когда Мик Мэньон поднял руку:

— Союз обратился к самым сведущим в приисковом законодательстве юристам, и мистер Джонс сказал, что, по его мнению, старатели должны выиграть дело в силу его бесспорности. Но нам надо вести борьбу организованно и сохранять порядок, друзья. Айвенговский синдикат только и ждет, чтобы вы дали полиции повод обвинить вас в нарушении порядка, покушении на частную собственность и всякое такое. Не забывайте этого! Мы должны бороться законными путями, ибо это айвенговский синдикат вместе с инспектором Хейром и правительством совершает беззаконие.

Яростные выкрики, свист, насмешки и проклятия по адресу инспектора, министра горной промышленности и правительства заглушили на мгновение голос оратора. Потом Мик продолжал:

— Стойте крепко, ребята! Соблюдайте порядок, и мы докажем правительству и всем золотопромышленным воротилам и синдикатам на свете, что им никогда не удастся прибрать к рукам нашу страну. Не бывать этому до тех пор, пока старатели готовы бороться за свои права!

— Мы постоим за себя, Мик!

— Будь покоен!

— Пусть отдадут нам то, что по закону положено!

— Больше нам от них ничего не нужно!

Гул одобрения и аплодисменты послужили ответом на речь Мика. Когда шум стих, один старый рудокоп крикнул:

— Это, конечно, правильно — то, что говорит Мик, да только если мы не хотим уступать свои права, так будьте готовы ко всему. Может быть, придется драться за них, как во время Эврики.

— И будем драться, Скотти, если на то пойдет! — крикнул кто-то.

Затем выступил делегат от Кэноуны.

— Министр, может, большой знаток по части свиных отбивных и шампанского. Это его специальность. А вот в приисковом деле он ни уха ни рыла не смыслит. Он еще допрыгается со своими «поправками»! Как бы мы не послали его куда-нибудь подальше вместе со всем его министерством!

— К дьяволу его! — закричали со всех сторон.

— Он, верно, забыл, как мы в Булонге сожгли его чучело!

— Жаль, что не его самого, черт бы его побрал!

— Правительство из кожи вон лезет, — продолжал оратор, — чтобы помочь лондонским спекулянтам получить монополию на разработку недр. Это худший вид монополии. Мы должны сплотиться, ребята, стать плечом к плечу и задать им жару. Я считаю, что Мик правильно сказал — сейчас нужно действовать по закону. Ну, а если закон не поможет, — что ж, у нас есть и другие средства про запас.

Смех и аплодисменты.

Поднялся Франк Воспер. Собрание бурно приветствовало его. Он был теперь депутатом парламента от Кэноуны, но все помнили, что он поддерживал квинслендских стригальщиков, когда они бастовали, и пострадал за это. На его мужество и преданность делу рабочих можно было положиться.

— Черт те что — прямо поэт какой-то с виду, — рассказывал про него Динни. — Волосы длинные, лицо худое, бледное. В черных брюках и долгополом сюртуке. А все-таки ребята чувствовали, что он свой парень.

Воспер начал речь с того, что он гордится правом бороться плечом к плечу со старателями. По мнению юрисконсульта союза, министр горной промышленности превысил свои полномочия, опубликовав постановление о десяти футах.

— Старательскому делу конец, — продолжал Воспер, — если добыча россыпного золота будет зависеть от милости акционеров и финансистов. Правительственный геолог Гилл Мейтленд заявил, что золотоносный песок, найденный на глубине ста двадцати восьми футов, должен быть отнесен к россыпям. «Поправка» была вынесена после этого заключения.

— Свинство!

— К дьяволу их вместе с их поправкой!

— К черту министра!

Старатели громко и решительно выражали свое возмущение.

— Я пришел сюда не за тем, чтобы разжигать ваш гнев, — сказал Воспер. — Правительство само позаботилось об этом!

— Правильно!

— Да, уж оно старается!

— Из кожи вон лезет!

— Долой правительство Форреста!

— Я призываю вас спокойно и организованно встать на защиту своих прав, — сказал Воспер. — Продолжайте рыть золото, а если получите приказ прекратить работу — подчинитесь. Это не помешает вам вернуться обратно. Когда полицейский будет гнать вас с ваших участков, удостоверьтесь, что он делает это не самовольно, а по приказу. Но будьте тверды в борьбе за свои права! Если вы будете организованно и со всей решимостью продолжать борьбу, вы добьетесь своего. Старатели этого прииска докажут правительству, что подобное вопиющее попрание закона не может быть терпимо и что мы и впредь будем организованно бороться за свои права, будем бороться до тех пор, пока население этого обширного района не восстановят в его правах!

Когда овация, вызванная речью Воспера, утихла, слово взял другой член парламента — Олдхэм, прибывший на митинг вместе с Воспером. Он никогда не работал на приисках, сказал Олдхэм, но, ознакомившись с вопросом, убедился, что право на стороне старателей. Однако они должны бороться за него, опираясь на закон. В противном случае, подчеркнул Олдхэм, их враги используют любое нарушение порядка, любое сопротивление со стороны старателей, для того чтобы замазать существо дела.

Пассивное сопротивление, борьба в узких рамках законности не всем старателям пришлись по душе. Но большинство согласилось с Миком Мэньоном и Воспером. Им удалось убедить старателей, что их козырь — это приисковое законодательство, которое инспектор и правительство пытались извратить в угоду золотопромышленным компаниям.

Собрание вынесло резолюцию, провозглашающую права старателей всех золотых приисков Западной Австралии.

Резолюция была принята таким единодушным оглушительным «ура» всего собрания, что гладкие, выхоленные лошади конной полиции, расставленной в некотором отдалении, испуганно прянули в сторону. Да и сами полицейские были немало смущены, воочию убедившись в том, какую грозную силу представляет собой старательская организация. Возвращаясь обратно в полицейское управление города Калгурли, они не без опаски думали об исполнении своих служебных обязанностей на приисках в ближайшие дни.