Лилия Курпатова-Ким - Библия-Миллениум. Книга 1

И они танцуют, кружатся под странную мелодию, которую плавно сменяет другая, такая же странная. Авраам чувствует тепло прижимающегося к нему молодого тела, пьянящий аромат волос, голых плеч. «Моя девочка…» — закрыв глаза, он жадно втягивает незнакомый доселе аромат. Танцевать, танцевать…

— А знаешь, Агарь, хоть мы и прожили столько лет вместе, я тебя совсем не знаю! Может быть, пойдем завтра в кино, в зоопарк, будем есть мороженое… И ты мне все-все про себя расскажешь. А?

— Ну не знаю. Дай подумать, папа… Да, пойдем.

Окруженная коллегами, под руку с Авимелехом, с огромным букетом цветов Сара входит в зал. Посреди зала прекрасная пара — высокий статный мужчина с густой гривой черных волос, посеребренных на висках, с тоненькой, гибкой, изящной молодой женщиной.

— Как они прекрасны, Сара! У тебя чудесная семья! — показывает на танцующую пару секретарша Авимелеха.

Сара смотрит в центр зала. Удар грома всегда бывает через несколько минут после вспышки молнии. Секунду мать и дочь смотрят друг на друга. Сара грохается на ближайший стул. У нее кружится голова. Голоса соседей по столику слышатся как в тумане.

— И как он умер, если жена выстрелила в стену?

— Пуля рикошетом отскочила и прямо ему в затылок…

Рикошет… Пуля…

Сара поднимает глаза.

— Так не должно быть! Так не бывает! — кричит она незнакомому лысому мужчине в коричневом провинциального вида костюме. Музыка останавливается. Все оборачиваются на ее крик.

— Конечно, не бывает, — испуганно-примирительно отвечает ей тот, — но это же кино. Выстрел в стену. Потом его быстро гримируют, малюют дырку в голове. Кровь и все, что нужно. Потом чик-чик, монтаж, и он падает. С дыркой в затылке. Она ведь не хотела его убивать. — Мужчина приподнимает брови и разводит руками.

— Это для дураков, которые видят только то, что им показывают! Она хотела! Она знала, что пуля отскочит от стены, и все будет выглядеть, как несчастный случай!

Авимелех кладет руку Саре на плечо. Она хватается за нее, судорожно заглатывая воздух.

— Тихо, Сара. Не у всех же такая прекрасная и неудержимая фантазия, как у тебя. — Авимелех улыбается и делает успокаивающие жесты руками, всем своим видом показывая окружающим: спокойно, мол, уработалась женщина, нервишки… Ничего, бывает… — Музыку! Что же все притихли? Сегодня же праздник! — и Авимелех, пританцовывая, обходит несколько столов, теперь он может еще какое-то время не беспокоиться за свое кресло.

Надсадно и истерично звучит танго. Танцуют только Авраам и Агарь. Больше никто не умеет. Все любуются отточенными движениями. Партнеры движутся быстро, страстно, синхронно.

— Они не танцуют… Они… — говорит сосед Сары в коричневом костюме.

— Что они? — спрашивает у него толстая женщина в парике и ужасном блестящем платье.

— Они трахаются! — рявкает на нее Сара, выпивая залпом свой коньяк.

В машине никто не разговаривает. Авраам выпил лишнего и переборщил с танцами. Его голова то и дело падает на грудь. Он сидит на переднем сиденье.

Водитель такси напряженно молчит.

— Собачья погода! — вырывается у него наконец.

Агарь с изумлением смотрит на водителя — такого чудесного вечера она не видела никогда в жизни!

На следующее утро банкет всплывает в голове Сары, как ночной кошмар. Головная боль пульсирует мелодией танго. Зеленые круги издевательски водят хороводы перед глазами, вызывая сильнейшую тошноту. Ворох цветов в красивых упаковках, лежащий на полу, источает сильнейший аромат, стократно усиливая мучения. Сара поднимает голову. Из зеркала напротив на нее смотрит старая спившаяся женщина, вся зеленая, с красным носом и опухшими глазами. Всклокоченные волосы делают ее окончательно похожей на бродяжку. Как холодно. Она дергает на себя одеяло, и на пол падает стакан и пустая бутылка. Ничего не бьется — в спальне толстый ковер.

— Счастья не будет, — собственный голос слышится, как приговор.

Холодный душ, две… нет, три таблетки аспирина делают свое дело. Из кухонного зеркала уже смотрит другая женщина — похожая на Сару, правда, немного бледная и утомленная. Кажется, что все вокруг пахнет спиртом. Эта проклятая тошнота! Спиртом пахнет вода с аспирином, спиртом пахнет мыло, шампунь — вся квартира. Сара распахивает окно, жадно втягивает в себя воздух… и закашливается. С улицы пахнет бензином.

— Наверное, я умерла, — рассуждает вслух Сара, — и сошла с ума, раз разговариваю сама с собой. Вот так, — обращается она к женщине в зеркале, — мертвая сумасшедшая в аду. Это не каждому под силу. Быть мертвым — это может каждый. Сумасшедшими могут быть и являются очень многие. В ад попадут все мои знакомые — это точно. А вот быть мертвой сумасшедшей и в аду одновременно может только наша дорогая Сара. Поздравляю вас! — Сара раскланивается со своим отражением и чокается стаканом.

Холодный мрамор кухонного стола здорово помогает от зеленых кругов перед глазами. Сара прикладывает к полированному куску камня участки головы, двигаясь вокруг стола, чтобы лежать «на холодненьком». Поворот ключа и смех в коридоре отвлекают ее от этого спасительного занятия.

Агарь с Авраамом с кучей воздушных шаров и плюшевым медведем — набор всех посетивших лунапарк — войдя, перестают смеяться. Перед ними возникает всклокоченное существо в ночной рубашке и махровом халате, со стаканом в руке.

— Вот мы и дома… — подводит итог Авраам.

Тихий стук в дверь удивляет Агарь. Кто может так стучаться к ней в комнату?

— Да? — оборачивается она, уже стоя у кровати.

— Агарь? — просовывается в дверь голова Сары. Прежде она никогда не стучала.

— Что тебе нужно, мама? — отворачивается Агарь и поправляет подушки.

— Агарь… — нерешительно начинает Сара. — Я хочу поговорить.

— О чем? — оборачивается на нее приемная любовница-дочь.

— О нас.

— Здесь больше не о чем говорить.

Сара, крадучись, подходит к ней сзади. Нерешительно кладет ей руки на плечи, поглаживая, но так и не решаясь положить их окончательно.

— Девочка моя, пожалуйста…

Агарь резко сбрасывает руки, выскальзывая из-под Сары на середину комнаты.

— Не называй меня так! Я уже не девочка! Давно не девочка! И ты это знаешь лучше, чем кто-либо другой!

Сара примирительно кивает головой, трясет кистями рук:

— Да, да… Конечно… Только успокойся…

— Что я, по-твоему, должна чувствовать? А?! Ай да мамочка! Дави всех! Так держать!

Агарь и не думает успокаиваться. Побитый вид Сары взвинчивает ее до предела.

— Ты меня обокрала! Ты понимаешь это? Зачем ты меня вообще взяла, стерва ты этакая! Для чертова траханья, что ли? Что, тебе мужа было мало? Или у него на тебя не стоит?!