Ирина Андрющенко - Меня зовут Бригантина

— Всех? — с надеждой спросил Робин.

— Нет, Робин, ты уже позавтракал, а Чарли и Брыся — еще нет, — ответила я.

— А все-таки… Может, нам тоже можно чем-нибудь перекусить? — умоляюще спросил Робин и посмотрел на Энди. — А то охота на крысу нас обоих ужасно вымотала. Правда, Энди?

Энди кивнул и, чтобы не показаться нахалом, спросил как можно деликатнее:

— А пи-ра-шков больше нет?

— Есть! — ответила я. — Я вам оставила вчера, один на двоих!

— Ура! Нам дадут пи-ра-шок! — радостно закричал Робин и, встав на задние лапы, закружился на месте.

— Во дает! — с плохо скрываемой завистью сказала Брыся. — И где такому учат?

— Дома! — продолжая кружиться, ответил Робин. — У нас даже пиа-нина есть!

— Что это еще за пиа-нина?

— Это такой черный шкаф, а в нем музыка. А у вас что, нет пиа-нины?

— Не-а, — грустно сказала Брыся, — зато у нас есть гитары. Мне их трогать не разрешают!

— Ладно, пошли, я вас покормлю, — сказала я.

Когда с пирожками и прочей едой было покончено, мы все опять собрались во дворе. Я поставила ящик с крысой на землю. У крысы был немного озадаченный вид, она явно не понимала, что мы собираемся с ней делать.

— Итак, подсудимый Крыс! — торжественно начал Энди. — Ты обвиняешься в том, что укусил ребенка наших соседей справа. В результате чего потерпевший, а также вся его семья, получили тяжелую психологическую травму. Это произошло четыре дня назад. Ты признаешь свою вину?

Крыса уставилась на нас черными глазами-бусинами. «А понимают ли нас крысы?» — подумала я.

— Молчит… — будто читая мои мысли, разочарованно сказал Робин. — И какие у тебя доказательства, Энди?

— Главное доказательство — это мой нос! — гордо сказал Энди. — Я точно знаю, что это был подсудимый. Я считаю, что он заслуживает высшей меры наказания. Но, поскольку смертная казнь во Франции отменена, я предлагаю пожизненное заключение. Итак… — Он выдержал торжественную паузу. — Два дня назад подсудимый Крыс проник в дом потерпевших. Рано утром, когда все еще спали, он пробрался через вентиляционное отверстие на кухню и начал рыться в мусорном ведре. В это время маленький мальчик, сын хозяев дома, проснулся и пошел на кухню попить. Услышав, что в мусорном ведре кто-то возится, он неосторожно сунул туда ручку. Подсудимый Крыс коварно укусил несчастную жертву за палец и сбежал, пока ребенок рыдал от испуга, распростершись на ледяном полу.

Йорк громко ахнул от ужаса. Энди помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

— К счастью, — продолжил он, — подсудимый Крыс оказался незаразным, что было подтверждено специальным медицинским исследованием. Учитывая, что в памяти маленького мальчика навсегда останется это подлое нападение, и поскольку я считаю, что происшедшее может повториться, обвинение требует для подсудимого Крыса пожизненного заключения. Без отсрочки приговора.

— Энди, — осторожно спросила я, — извини, а пожизненное заключение — это где?

— В вашем подвале! — торжественно объявил он. — Я все продумал! Тюремщиком будет Брыся!

— Вот здорово! — заверещала Брыся. — Я буду носить ей еду и обзывать всякими словами!

— Я против! — возмутилась я. — Не собираюсь держать крысу в своем подвале до конца ее дней!

Энди еще раз тяжело вздохнул, посмотрел на меня и покачал головой:

— Решение еще не вынесено! Будем придерживаться процедуры. Защитник, тебе есть что сказать в пользу подсудимого? — обратился он к Брысе.

— Во-первых, Энди, — начала Брыся вкрадчивым голосом, — у тебя всего одно доказательство. Может, ты ошибся?

— Аргумент отклонен, — обиделся бигль. — Меня мой нос никогда не подводит!

— Ладно, — легко согласилась Брыся. — На другой ответ я и не рассчитывала. Впрочем, у меня есть еще аргументы. — Брыся откашлялась, театрально раскланялась и торжественно произнесла: — Признайтесь, ведь никто из вас никогда не задумывался над тем, каково это — родиться крысой. А я вам расскажу! Представьте себе, что вы родились в грязном заброшенном подвале. Ваша мама тоже была крысой, и зубы у нее были не беленькие, в рядочек, а желтые и уродливые. А хвостик у нее был не миленький, с бахромой, а голый и противный на ощупь. А папа ваш был не чемпионом выставок, с медалями и кубками, а тоже паршивой крысой… с рваными ушами и шрамами на морде.

Ее голос задрожал.

— У вас нет дивана, на котором так уютно спать зимними вечерами. Нет мягкой подстилки, купленной специально для вас. Ни одеяльца. Ни подушки. Ни-че-го.

В лучшем случае — кусок сгнившего матраса. Выходите вы только по ночам, чтобы порыться в мусорных ведрах. Все вас ненавидят, и никто, совершенно никто не любит. А еще вас все боятся, и первое, что считают нужным сделать с вами… это вас убить.

Потрясенная нарисованной ею картиной мира, Брыся горько заплакала. Мы переглянулись. Йорк громко ахнул. Брыся шмыгнула носом и продолжила:

— А теперь представьте, что маленький ребенок, у которого есть и мама, и папа, и дом с розами, и, может, даже пиа-нина, тоже хочет вас поймать. Когда вы вылезаете из мусорного мешка… и не с сахарной косточкой, которую специально для вас передал знакомый мясник, а с тем, что вы сумели там откопать: с оберткой от масла или тухлым помидором…

Собаки переглянулись. Крыса внимательно смотрела на Брысю. Та перешла на трагический шепот:

— И этот абсолютно счастливый ребенок, который так радостно смеется по утрам, тоже хочет вас убить. Потому что его любимые родители сказали ему, что все крысы заслуживают… немедленной смерти. А теперь скажите мне, люди и звери, вправе ли мы обвинять это несчастное существо? — закончила она, глядя на нас с тяжелейшим укором, на который способны только английские кокер-спаниели.

Собаки залаяли, подняв невероятный гвалт.

— Эй! Что это вы так галдите? — спросила я, испугавшись, что на шум сбегутся соседи, увидят наше собрание вокруг ящика с крысой и сделают неправильные выводы.

— Это мы так аплодируем! — крикнул Робин и, подскочив к Брысе, лизнул ее в ухо. — Надо же, такой талант пропадает!

Брыся смущенно раскланялась:

— Ну что вы, что вы… Это — так, пустяки. Я еще и не то могу!

— Это точно! — подтвердила я. — Энди, ты хочешь еще что-нибудь сказать?

— Нет! — торжественно произнес он. — Присяжные могут удалиться на совещание. Приговор будем выносить все вместе.

— А далеко нам удаляться? — спросил йорк, робко надеясь удалиться поближе к кухне.

— На другой конец террасы, — ответила я, развеяв его надежды.

Энди, Брыся и я молчали, напряженно ожидая возвращения присяжных. Было слышно, как те спорят где-то за кустами. Крыса уныло сидела за решеткой и с подозрением следила за нами. Наконец, присяжные вернулись, и Энди дал сигнал к продолжению процедуры.