Еремей Айпин - Ханты, или Звезда Утренней Зари

Сын уплыл по реке вечности, не успев оставить никого…

Оттого дед долго и печально смотрел вслед уплывающим. Его сын и сейчас мог бы плавать по этим водам, если бы не война…

Демьян чувствовал на себе печаль дедовых глаз и молчал. Молчала и девушка. Так молча проплыли несколько песков и прямиц. Потом девушка спросила — и Демьян рассказал все, что знал про деда и его семью. И они снова ехали молча. Затем девушка отсидела ногу, и они остановились на чистом длинном песке на короткий отдых. Пока он возился с костром и чаем, она искупалась и легла на горячий песок под солнцем. И он увидел, что линии ее тела стали линией берега, линией леса, линией горизонта. А линии Земли всегда так упоительны и прекрасны… И он ощутил всем существом своим, что мир… меняется. Он уловил мгновение изменения мира. Он уловил то мгновение, что неведомо человечеству. Это он понял позже. Теперь же он медленно отвел глаза и повернулся на спину. Высоко-высоко в голубом мареве неслись белые облачка, и между ними парил орлан. Он ходил кругами — и круги каждый раз были новой формы: чуть вытянутые, правильные, но пересекались все в одной точке. Потом орлан исчез — в небе остались лишь белые точки облаков. Но появился он так же неожиданно, как и исчез. В когтях он держал большую рыбу. Она золотисто сверкала на солнце чешуей. Орлан сделал два-три круга — и выпустил рыбу. Она, сверкнув чешуей, полетела вниз.

Демьян вспомнил примету: если орлан подарит человеку рыбу — тому будет удача. Но сейчас рыба не интересовала его. Он тихонько поднялся, прошел к обласу, постоял над водой. Потом вдруг — не раздеваясь, прямо в одежде — бухнулся в реку и поплыл против течения, наискосок, на другой берег. На стрежне вода яростно ударила его в грудь: она пыталась опрокинуть его, затянуть в водоворот и, оглушив, подтолкнуть к острому клыку донной коряги. Но он сопротивлялся, и под его бешеным напором река нехотя уступала — он двигался вперед. И это доставляло ему какое-то удовлетворение.

Вернувшись на свой берег, он увидел, что девушка, уже одетая, сидела у кострища.

— Жара какая — сгореть можно! — сказала она.

— Жара ничего, вот под дождь бы не попали, — проговорил он, оглядывая небо.

— Небо чистое, откуда дождь возьмется?

— Сегодня нет близко дождя, а вот завтра…

— Ну, до завтра еще дожить надо, — улыбнулась она.

— Доживем, — уверил он. — Куда ж денемся?! Когда они, собрав вещи, подошли к обласу, чтобы отплыть, Демьян, немного поколебавшись, сказал:

— Марина, вам птица подарила рыбу.

— Какая птица? — удивилась она. — Какую рыбу?

И он сказал про орлана и примету с удачей. Для убедительности хотел показать птицу на небе, но ее там уже не было — улетела, видно, домой.

— Почему именно мне? — спросила она.

— Он бросил рыбу на вашу сторону песка, а не на мою, — сказал он.

— Пойдемте поищем! — предложила она.

И они босиком, по горячему песку направились в нижний конец косы на поиски подарка птицы. Лишь на втором круге нашли рыбу — серебристого язя со следами когтей возле спинного плавника.

— Что с ней делают? — спросила Марина.

— Сушат и вешают где-нибудь в доме.

— Как талисман, значит, — кивнула она. — Ладно, высушим. И поедет она в город…

Они вернулись к обласу. Демьян смыл с рыбы песок, распотрошил и спрятал на корме.

— А вам, Демьян Романович, птицы дарили когда-нибудь… удачу? — спросила девушка.

— Нет, — сказал он, оттолкнув облас. — Мне — нет. А вот отцу — да. Помню, в детстве он раза два или три привозил рыбу со следами когтей. От орлана, говорил он.

— И что с удачей?

— Вообще-то отец удачливый был. На охоте, на рыбалке…

— Старый, видно. На охоту уж не ходит?

— Погиб. На войне…

После долгой паузы девушка тихо сказала:

— Мой… тоже. Там же.

И оба замолчали. И Демьяну показалось вдруг, что у них был один отец и осиротели одновременно — в апреле сорок пятого, за считанные дни до Победы. Он был мальчиком, мужчиной, охотником. А мужчина все же есть мужчина. Это ему внушали с люльки, чтобы он рос мужественным. А каково же девочке без отца?! Девушке, женщине?! Он этого не мог себе представить, но знал, что это, должно быть, очень больно, и он почувствовал эту боль. И еще ему стало стыдно за свое утреннее сомнение. Когда начальник почты Хмелев спросил, возьмет ли он попутчика — очень уж просится человек, — Демьян согласно кивнул. Чего ж не взять человека, если нужно ехать: с попутчиком всегда веселее, да и грести будет сам. Возьму, сказал он Хмелеву, если, конечно, облас поднимет. Бывает, приходят очень солидные попутчики. Облас поднимет, уверил тот, не сомневайся. Но когда на пристань пришла доктор Марина, он понял, что попал впросак. Ехать с женщиной, которая не представляет себе таежных рек и дорог, — мало приятного. Можно было, конечно, отказаться наотрез, но он из деликатности не сделал этого: человек уже настроился на необычное путешествие по реке. Скрыв досаду, он промолчал. Он вспомнил, что еще зимой слышал разговоры о ее отъезде: собиралась в город к матери и жениху. Вот, значит, и собралась. Он мог бы приехать за ней, с неприязнью подумал Демьян о женихе. Поди, мужчина ведь!.. Он почти не знал ее: в больничке не бывал, ибо не жаловался на здоровье. Видел ее только по большим праздникам да на комсомольских собраниях. Однажды, кажется, даже рядом сидели. Но больших праздников в году — раз-два и обчелся. А на комсомольских собраниях он бывал нечасто: большую часть года жил в родном селении на среднем течении реки, на местах промысла рыбы и зверя.

Она назвала его Демьяном Романовичем, хотя они были почти ровесниками. Ему это показалось чудным сначала, поскольку раньше его никто по имени-отчеству не величал. Когда слышал имя отца, его мысль уносилась в прошлое, в те времена, когда были живы родители. Он отчетливо видел их… В ее голосе он улавливал уважение к своему отцу, словно она ненавязчиво напоминала ему о том, что никак нельзя забывать потомкам ушедших и уходящих людей.

Он всем — старым и малым — говорил «ты», ибо так было принято в его роду: все говорили друг с другом на равных. Но было одно исключение. Люди, что породнились между собой и соблюдали обряд избегания, до скончания своих дней обращались друг к другу только на «вы»; при встрече и расставании целовали лишь руку; в их присутствии запрещалось употреблять плохие слова. [19] Устойчивое словосочетание «плохие слова» на ханты языке включает в себя выражения неблагозвучные, грубые, нецензурные, резкие и так далее.

Все эти обычаи и обряды пронеслись в его голове в то мгновение, когда девушка назвала его Демьяном Романовичем и он должен был как-то ответить ей. И тут само собой выскочило это таинственное «вы». После он понял, что так и должно быть. Ведь девушка была такой же непостижимой и таинственной, как и древний обряд предков. К ее руке он, конечно, не приложился — постеснялся начальника почты Хмелева, который все топтался возле обласа, ждал отплытия.