Сборник Сборник - Диско 2000 (сборник)

— Ты действительно так думаешь?

— Да, я так думаю, а почему бы и нет. Такова моя философия.

— А вот если взять новорожденного младенца и дать ему соску, на которой фломастером будет написано "Мать твою так! Это же "Клоака-кола!""? — восклицает Ид. — Ну, вроде как послание от Господа Бога, понимаешь? Вроде того, как некоторые полагают, что если разрезать тутовую ягоду пополам, то на срезе можно прочесть имя Аллаха…

— "Бенеттон" сделал это уже сто лет назад, — огрызаюсь я.

Я знаю, что она меня все равно не слышит: ведь вокруг нас шумит набирающая обороты вечеринка, а на сцене самая прикольная из новых молодых групп только что начала лабать номер первый рождественского хит-парада — композицию под названием "Бинарный прототип СН1987A?".Эта песня уже стала гимном поколения: в ней впервые делается откровенный намек на истинное объяснение забавной асимметричности колец сверхновой звезды 1987А. Сама группа, "Микробиология в клинической практике", состоит из двух девушек, двух парней, одного существа неопределенного пола и одной собаки, а стиль ее можно определить как "вдохновленный экстази "бетонный джангл", характерный для атмосферы "commence de siecle[!начало века (фран.)!]" (sic!), излюбленной поколением пост-техно, жаждущим сбросить с себя ошметки унылой психоделии независимого рока, возникшей как реакция на убийство Богини Луны Королем Солнце, произошедшим при высадке американцев на Луну в 1969 году, которую следует понимать, как попытку патриархальных властных структур установить тотальный контроль над опасно возросшей тенденцией женственности и текучести в искусстве и культуре Запада…" (по крайней мере, именно так я написал в тексте для буклета к их дебютному компакт-диску "Hello Boys", на обложке которого изображена изможденная руандийская беженка, прижимающая к груди две помятых чашки для сбора подаяния).

Я решил, что стоит сходить подышать свежим воздухом на балкон. С ружьецом поиграться.

Как только я вышел с вечеринки, утопающей в вихре фотонов и звуковых волн, в ледяную, как жидкий гелий, ночь, в лицо мне ударил вой бесчисленных глоток, уместный скорее на нацистской сходке в Нюрнберге. Миллионолюдный человечий затор, заполонивший Молл, вздувался и опадал пузырями, словно поверхность асфальтовых озер, в которых некогда безвозвратно тонули огромные динозавры.

ОНИ НЕ МОГЛИ ВЕРНУТЬСЯ В ШКОЛУ

Мы обдумывали, как нам в наилучшем виде провести маркетинг «Клоака-Колы» — продвинутого безалкогольного напитка, сенсационной заявки, выдвинутой новой экономической сверхдержавой, в каковую превращается прямо у нас на глазах индийский субконтинент. Своему пикантному и дразнящему послевкусию «Клока» обязана добавке экстракта из пепла — того самого пепла, что образуется при сжигании человеческих экскрементов в гигантских многотонных кучах. Производители «Клоки», опираясь на тайные рецепты великих учителей тантризма, гарантируют, что мелкодисперсные продукты пиролиза человеческих фекалий повышают иммунитет потребителя и его среднюю продолжительность жизни.

— Я думаю, что, чем меньше будем мудрить, тем лучше, — говорю я.

Ид продирается ко мне через толпу танцующих клерков, ментов в штатском и экзотических девиц, словно сошедших со страниц экстрим-каталога. Все это смахивает на кадр из фильма Джармена, пропитанный ароматом парфюма «Конформист» от Кальвина Клейна, таким густым, что он почти осязаем. За четыре сотни миль отсюда, в далекой Шотландии, овчарки ворочаются и скулят во сне, учуяв это амбре.

МОРЕ ВОСТОРГА

— Я самый крутой из еще живущих писателей этой страны, мать вашу так! Мои тексты для рекламы изучают на уроках английского языка в шестом классе средней школы! Почему я так долго парюсь с этой чертовой "Клокой"?

Мне не отвечает никто.

Мне чертовски необходим слоган. Крайний срок — полночь. Если я не пошлю его электронной почтой в Нью-Дели до полуночи, то от меня останется то же, что осталось от «Челленджера». Куча дерьма. Я просру самый крутой контракт в истории рекламного бизнеса.

Ничего, пусть они у меня слегка попотеют.

Я перекидываю одну ногу через перила балкона и устраиваюсь поудобнее перед тем, как прицелиться. Шевеление толпы возбуждает мою перистальтику.

— Староржевски! Староржевски! — орут они все в голос, заметив меня.

Я делаю паузу; я кладу винтовку на колени и беру в руки большой красный мегафон. Я подношу его к губам. Я буду разить их глаголом.

"ВЫ ВСЕ ОДУРАЧЕНЫ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИМИ СРЕДСТВАМИ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ! — вопию я. — ВАС КОРМЯТ ЧУЖИМИ ЖИЗНЯМИ, ВАС ПРИКОВАЛИ К ТЕЛЕЭКРАНАМ, ВЫ ПОЖИРАЕТЕ ОДИН БЕССМЫСЛЕННЫЙ ВЫМЫСЕЛ ЗА ДРУГИМ, В ТО ВРЕМЯ КАК ВАШИ СОБСТВЕННЫЕ НИЧЕГО НЕ СТОЯЩИЕ ЖИЗНИ, ЕСЛИ И ПОКАЖУТ, ТО РАЗВЕ В ВИДЕ СЛУЧАЙНО МЕЛЬКНУВШЕГО ЛИЦА В ТОЛПЕ В ЗАСТАВКЕ ПОД НАЗВАНИЕМ "ПУЛЬС СТРАНЫ"! МНЕ НУЖНО С ДЕСЯТОК МУЖЧИН И ЖЕНЩИН, РЕШИВШИХСЯ НА НАСИЛИЕ, ОТРЕКШИХСЯ ОТ ЖИЗНИ РАДИ ЖАЛКОГО ВЫЖИВАНИЯ. С ЭТОГО МОМЕНТА МЫ ГОВОРИМ «НЕТ» ОТЧАЯНИЮ И НАЧИНАЕМ НАШУ БОРЬБУ!"

Толпа ревет в ответ, и этот рев похож на рокот тысячи басовых барабанов. Разочарованный, я быстро хватаю винтовку и вглядываюсь в окуляр оптического прицела. Вот я поймал в его перекрестье молоденькую монашенку. Она падает, извергая нереальные фонтаны крови. Мое лицо раздувается у нее перед глазами до натуральных размеров, и она целует меня, проталкивая язык сквозь мои плотно сомкнутые губы.

НЕПЛОХО ПОТРУДИЛИСЬ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ

— Да они ни слова не слышат из того, что ты тут орешь! — говорит мне Ид, врываясь слева в поле моего зрения. — Боже! Какой тут дубарь стоит!

В сущности, она права, но мне насрать. Я генерирую внутри себя «тум-мо», психическое тепло тибетских лам. Мне совсем не холодно. От меня можно даже прикуривать.

— Каждое слово, сказанное тобой, отслеживается и глушится "Анти-ситуационистским комитетом" М16 при помощи новейшей электронной технологии, известной под названием "Негативный звук", — поддразнивает меня Ид.

(Эту чудовищную женщину, несомненно, сотворила подпольная группа французских биотеррористов. Они создали ее путем клонирования материала, соскобленного с плевка, высохшего на асфальте.)

— Они не услышат ничего из того, что ты говоришь.

— Я люблю Большого Брата.

— А я-то его как люблю!

Я догадываюсь, что Ид носит трехслойные контактные линзы с воздушной оптикой, которые позволяют видеть вещи, невидимые невооруженным глазом.

— Ты весь кайф сейчас пропустишь, — говорит она и фокусирует свой телескопический взгляд на толпе. — Они ждут Конца Света. Через пятнадцать минут кончатся девяностые. Кончится все. Для них, по крайней мере.

— Тащусь от технологии, — говорю я вполне искренне и смотрю в дверной проем, за которым в величественном зале бушует последняя и самая крутая вечеринка Эры Рыб.