Исаак Башевис Зингер - Рассказы

— Да я на козе готов жениться.

На следующий день Авигдор не пришел в иешиву. Фейтель-кожевник был хасид и хотел, чтоб его будущий зять учился отныне в хасидской иешиве. Ешиботники толковали между собой, что вдова, конечно, смахивает на бочонок, и мать ее — дочь молочника, а отец невежа, зато денег в этом семействе куры не клюют. Фейтель был совладельцем сыромятни; сама Песя вложила свое приданое в лавку, где торговали селедкой, дегтем, горшками и кастрюлями; там всегда было полно покупателей-крестьян. Отец с дочерью обязались одеть Авигдора с ног до головы, они уже заказали меховую шубу, пальто, шелковую капоту и две пары башмаков. Кроме того, он сразу получил в подарок множество вещей, принадлежавших первому мужу Песи: виленское издание Талмуда, золотые часы, хануккальный восьмисвечник, ларчик для благовоний. [139] Хануккальный восьмисвечник (хануккия) символизизирует чудо, в память о котором был установлен праздник Ханукка (см. прим. 2 к рассказу "История двух сестер"). Ларчик для благовоний — здесь имеется в виду ларчик для благовоний, употребляющихся при обряде «Хавдала» (ивр., букв. "разделение"), которым по традиции отмечают переход от субботы (или праздника) к будням. Аншель сидел теперь за партой один. Во вторник, когда он пришел обедать к Альтеру Вишковеру, Хадасса обратилась к нему:

— Ну, что скажешь о своем напарнике — опять пристроился лучше некуда!

— А ты думала, он теперь никому не нужен?

Хадасса покраснела:

— Я тут ни при чем. Это отец был против.

— Почему?

— Они узнали, что у него брат повесился.

Аншель присмотрелся к стоявшей перед ним девушке — она была высокая, светловолосая, с длинной шеей, впалыми щеками и голубыми глазами. На ней было ситцевое платье и пестрый фартук. На спину спускались две косы. Прямо обидно, что я не мужчина, подумала Ентл.

— А теперь ты жалеешь?

— Еще как!

Хадасса выбежала из комнаты. Второе — клецки с мясом — и чай принесла служанка. Аншель успел доесть обед и мыл руки для послеобеденной молитвы, когда Хадасса появилась снова. Она подошла к столу и сказала сдавленным голосом:

— Поклянись, что ничего ему не скажешь. Зачем ему знать, что творится у меня в душе.

И девушка снова убежала, едва не споткнувшись о порог.

Раввин предложил Аншелю выбрать себе нового товарища для совместных занятий, но шли недели, Аншель по-прежнему учился в одиночку. Никто в иешиве не мог заменить ему Авигдора. Все другие казались ему мелкими и телом, и духом. Они болтали чепуху, хвастались всяким вздором, по-дурацки ухмылялись, вечно что-нибудь клянчили. Иешива была пустой без Авигдора. По ночам Аншель лежал на лавке у вдовы и не мог уснуть. Сняв кафтан и штаны, он снова превращался в Ентл, девушку, которой пора замуж и которая влюблена в парня, обрученного с другой. Может быть, следовало сказать ему правду, думала она. Но теперь было поздно. Аншель не мог уже вернуться к девичьей жизни, не мог обойтись без книг, без школы. Ентл лежала без сна, мучимая странными мыслями, которые чуть не сводили ее с ума. Она задремала, но вскоре проснулась, как от толчка. Ей снилось, что она одновременно и мужчина, и женщина, на ней был надет и женский корсаж, и таллит с бахромой. Месячные у нее запаздывали, и она вдруг сильно перепугалась: всякое ведь бывает! В МидрашТалпиот есть история о женщине, которая пожелала мужчину и от одного этого забеременела. Только теперь поняла Ентл по-настоящему, почему Тора запрещает людям носить одежду, предназначенную для другого пола. Надев такую одежду, человек обманывает не только других, но и себя. Даже душа приходит в замешательство, очутившись в чуждом ей воплощении.

По ночам Аншель лежал без сна, а днем у него слипались глаза. Хозяйки в домах, куда он приходил столоваться, жаловались, что юноша оставляет полные тарелки. Раввин заметил, что на уроках Аншель перестал слушать учителя, а смотрел в окно, занятый собственными мыслями. Наступил вторник, и Аншель пришел обедать к Вишковеру. Хадасса поставила перед ним миску с супом, но юноша был так задумчив, что даже не сказал спасибо. Он взялся было за ложку и тут же выпустил ее из рук. Набравшись духу, Хадасса заметила:

— Говорят, Авигдор тебя бросил. Аншель словно очнулся от забытья:

— Что значит — бросил?

— Он больше не твой напарник.

— Он вообще ушел из нашей иешивы.

— И ты его совсем не видишь?

— Нет, похоже, что он прячется.

— Ну, а на свадьбу ты пойдешь? Аншель помолчал, словно не понимая, что говорит девушка. Затем сказал:

— Такого дурака поискать.

— Почему же?

— Ты такая красивая, а та похожа на мартышку. Хадасса покраснела до корней волос:

— Это все отец виноват.

— Не печалься. Найдется и тебе достойная пара.

— Никого я не хочу.

— Но все хотят тебя.

Оба умолкли. Глаза Хадассы расширились и налились грустью, которой не было утешения.

— Ешь, суп остынет.

— И я тоже.

Сказав это, Аншель и сам изумился. Хадасса посмотрела на юношу через плечо:

— Что ты такое говоришь!

— Это правда.

— А вдруг тебя кто услышит?

— Я не боюсь.

— Ешь-ка ты свой суп. Сейчас принесу второе.

Хадасса повернулась и ушла, постукивая высокими каблучками. Аншель болтал ложкой в супе, выловил фасолину и тут же уронил. Есть ему не хотелось, горло сжималось. Он отлично знал, что затевает скверное дело, но его словно толкала неведомая сила. Вернулась Хадасса, неся галушки с мясом.

— Что же ты не ешь?

— Все о тебе думаю.

— Что ты обо мне думаешь?

— Хочу на тебе жениться. Хадасса состроила гримаску:

— Об этих делах надо говорить с отцом.

— Я знаю.

— По обычаю положено прислать свата.

И она выбежала из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Посмеиваясь про себя, Ентл подумала: "Видно, с девушками я могу играть, как мне заблагорассудится!" Она посолила суп, затем поперчила. Голова у нее слегка кружилась. "Что я наделала? Я, видно, с ума схожу. Иначе это объяснить нельзя…" Через силу Ентл начала есть, но вкуса не почувствовала. И только тут она вспомнила, что ведь это Авигдор хотел, чтоб Аншель женился на Хадассе. В затуманенной голове Ентл замаячил план: она отомстит за Авигдора и одновременно, через Хадассу, невидимо приблизится к нему сама. Хадасса — девственница, что она знает о мужчинах? Ей можно долго морочить голову. Ентл, правда, тоже девственница, но она немало узнала об этих делах из Гемары и из мужских разговоров. Два противоречивых чувства охватили Ентл: ликование и страх, ведь она собралась обмануть весь честной народ. Толпа глупа, вспомнилось ей ходячее выражение. Ентл вскочила на ноги и проговорила вслух: "Ну, теперь я и впрямь заварю кашу!"

В эту ночь Аншель не сомкнул глаз. Каждые пять минут он вставал напиться. В горле пересыхало, лоб