Марио Пьюзо - Четвертый Кеннеди

Он всегда ненавидел евреев, вернее, израильтян. Когда он был четырех-пятилетним ребенком, израильские солдаты устроили налет на поселение, где он ходил в школу, так как получили ложную информацию – «арабская работа», – что в лагере скрываются террористы. Всем приказали выйти из домов на улицу с поднятыми руками, включая детей, оказавшихся в длинной, выкрашенной в желтый цвет хижине, называвшейся школой. Им приказали лечь на землю неподалеку от лагеря. Ябрил вместе с другими детьми – его однолетками сбились в кучку и с поднятыми руками в ужасе вопили. Он навсегда запомнил одного молодого израильского солдата – из новой поросли евреев, светловолосого, как нацисты – со страхом смотревшего на детей, а потом по этому враждебному лицу покатились слезы. Израильтянин опустил автомат и крикнул детям, чтобы они опустили руки, маленьким детям нечего бояться. Израильский солдат неплохо говорил по-арабски, но дети по-прежнему стояли с поднятыми руками, и он, продолжая плакать, стал силой опускать их руки. Ябрил не забывал этого солдата и позднее принял решение никогда не походить на него, не позволять, чтобы тебя разрушала жалость.

Сейчас под крылом самолета виднелись пустыни Аравии. Скоро полет закончится, и он, Ябрил, окажется в султанате Шерабен.

Шерабен был одним из крохотных государств в мире, но настолько богатым нефтью, что его султан, ездивший на верблюдах, народил сотню детей и внуков, раскатывающих на «Мерседесах» и получивших образование в лучших заграничных университетах. Первый султан владел огромными промышленными компаниями в Германии и Соединенных Штатах и скончался одним из самых богатых людей в мире. Из всех его внуков только один выжил в смертоубийственных интригах между сводными братьями и стал нынешним султаном Мауроби.

Султан Мауроби был воинственным и фанатичным мусульманином, и жители Шерабена стали, как и он, весьма набожными. Женщина не могла выйти на улицу без чадры, запрещено было ростовщичество и во всей этой высохшей пустыне нельзя было найти ни капли спиртного, разве что в иностранных посольствах.

Довольно давно Ябрил помог султану захватить власть и утвердиться, убив четырех его наиболее опасных сводных братьев, поэтому султан из чувства благодарности и в силу того, что сам ненавидел великие державы, согласился помочь Ябрилу в нынешней операции.

Самолет с заложниками приземлился и медленно покатился к маленькому застекленному аэровокзалу, желтеющему под солнцем пустыни, за ним уже начинались бескрайние пески, усеянные буровыми вышками. Когда самолет остановился, Ябрил увидел, что взлетное поле окружено по крайней мере тысячью солдат из войск султана Мауроби.

Теперь начнется самый сложный и самый опасный этап операции. Ябрил должен быть осторожен, пока Ромео не окажется на месте, и планировать свои ходы в зависимости от реакции султана на его тайный и последний ход, который окажется в этой шахматной партии матом.

Из-за разницы во времени с Европой Фрэнсис Кеннеди получил первое сообщение об убийстве Папы в Пасхальное воскресенье в шесть часов вечера от пресс-секретаря Мэтью Глэдиса, дежурившего в этот праздник в Белом доме. Юджин Дэйзи и Кристиан Кли уже все знали и приехали в Белый дом.

Фрэнсис Кеннеди спустился из своих апартаментов и нашел мрачно ожидавших его, Дэйзи и Кристиана в Овальной комнате. Под протяжный вой сирен, доносившихся с улиц Вашингтона, Кеннеди сел за письменный стол и взглянул на Юджина Дэйзи, которому, как руководителю штаба президента, надлежало докладывать.

– Фрэнсис, – сказал он, – Папа убит. Но мы получили другое известие, не лучше. Самолет, на котором летит Тереза, захвачен террористами и направляется в Шерабен.

Кеннеди почувствовал, как к горлу подступает тошнота, потом услышал голос Юджина Дэйзи:

– Захватчики держат самолет под своим полным контролем, на борту ничего больше не происходит. Как только они приземлятся, мы вступим с ними в переговоры, используем любые возможности и все нормализуется. Я даже думаю, они не знают, что в самолете Тереза.

– Артур Викс и Отто Грей едут сюда, – вмешался Кристиан, – а также глава ЦРУ, министр обороны и вице-президент. Они будут поджидать тебя в Правительственной зале.

– Хорошо, – отозвался Кеннеди, заставив себя улыбнуться. – Есть ли какая-нибудь связь? – спросил он и увидел, что Кристиана этот вопрос не удивил, а Дэйзи не уловил его смысла. – Между убийством Папы и похищением, – пояснил Кеннеди и поскольку ни один из них не ответил ему, то продолжил: – Подождите меня в Правительственной зале. Я хочу несколько минут побыть один.

Они вышли.

Фрэнсис Кеннеди был почти недосягаем для убийц, но он не сомневался, что не может полностью обеспечить безопасность своей дочери, державшейся слишком независимо и не позволявшей ему в чем-либо себя ограничивать. Да и не было серьезной опасности. Едва ли можно припомнить, чтобы на дочь главы государства нападали, любому террористу или революционной организации такая акция нанесла бы политический и общественный ущерб.

После вступления отца в должность президента Тереза жила своей жизнью, предоставляя свое имя различным радикальным и феминистским политическим группам, утверждала собственную жизненную позицию, отличающуюся от позиции отца. Он никогда не пытался ее убедить вести другой образ жизни или создать у публики ложное представление. Достаточно было того, что он любил ее, во время ее коротких визитов в Белый дом они хорошо проводили время, споря о политике, анатомируя понятие власти.

Консервативная пресса республиканской партии, эти бессовестные бульварные журналисты щелкали своими фотоаппаратами, надеясь нанести ущерб репутации президента. Терезу фотографировали марширующей с феминистками, протестующей против ядерного оружия, а однажды даже принимавшей участие в демонстрации, требовавшей вернуть палестинцам их государство. Теперь это даст повод для иронических заметок в газетах.

Как ни странно, американская публика относилась к Терезе Кеннеди доброжелательно, даже когда стало известно, что она в Риме живет с радикально настроенным итальянцем. Появились фотографии, где они вдвоем прогуливаются по древним римским улицам, целуясь и держа друг друга за руки, снимок балкона квартиры, где они вместе жили. Молодой итальянец был красив, Тереза Кеннеди со своим белокурыми волосами, белой, как молоко, кожей ирландцев, синими глазами клана Кеннеди прелестна. И ее чуть долговязая, как у всех Кеннеди, фигура в небрежных итальянских одеждах выглядела столь привлекательной, что в подписях под снимками не было яда.

Фотография, на которой она была снята защищающей своего молодого любовника-итальянца от дубинок полиции, всколыхнула в пожилых американцах былые чувства и воспоминания о давнем кошмаре в Далласе.