Марио Пьюзо - Четвертый Кеннеди

– Нет, я написал четыре или пять сценариев, но они были настолько плохи, что я порвал их.

Какое-то время они помолчали. Дэвиду Джатни легче было молчать, чем разговаривать. Потом Розмари спросила:

– Сколько вам лет?

– Двадцать шесть, – соврал Дэвид Джатни.

– О, Боже! – улыбнулась ему Розмари. – Я хотела бы вновь стать молодой. Когда я приехала сюда, мне было восемнадцать. Я хотела стать актрисой и была еще совсем дурочкой. Знаете роли с одной репликой, например, продавщицы, у которой героиня что-то покупает? Потом я встретила Хока, он сделал меня администратором и научил всему, что я знаю. Он помог мне запустить мою первую картину и помогал все эти годы. Я люблю Хока и всегда буду любить. Но он бывает грубоват, как, например, сегодня вечером. Они с Джибсоном объединились против меня, – Розмари покачала головой. – Я всегда хотела быть жесткой, как Хок, и во всем брала с него пример.

– Мне кажется, – возразил Дэвид Джатни, – что он очень приятный и деликатный человек.

– Вы ему нравитесь, – заметила Розмари. – Да, да он сам говорил мне это. Что вы очень похожи на вашу мать и держитесь совсем как она. Говорил, что вы по-настоящему искренний человек и не нахал, – после паузы она добавила. – Я тоже вижу это. Вы себе не можете представить, какое унижение я пережила, когда вся эта дрянь вывалилась из сумочки. А потом я увидела, как вы все подбираете и ни разу не посмотрели на меня. Вы вели себя так мило.

Розмари перегнулась через столик и поцеловала его в щеку, при этом обдав его ароматом своего тела.

Потом она порывисто встала и ушла в комнату, он последовал за ней. Закрыв стеклянную дверь на террасу, Розмари заперла ее и сказала:

– Я позвоню насчет машины для вас.

Она подняла телефонную трубку, но, не став набирать номер, задержала трубку в руке и посмотрела на Дэвида Джатни. Он стоял не двигаясь и достаточно далеко, чтобы она не могла дотронуться до него.

– Дэвид, – произнесла она, – я хочу попросить вас кое о чем, что может показаться вам странным. Не останетесь ли вы со мной на ночь? Я чувствую себя отвратительно, и мне нужен кто-то рядом, но я прошу вас пообещать мне не требовать ничего. Можем мы поспать как друзья?

Джатни остолбенел. Он никогда и не мечтал, что такая роскошная женщина захочет кого-то вроде него. Такое везение ослепило его, однако Розмари резко сказала:

– Именно это я и имею в виду. Я просто хочу, чтобы приятный человек, вроде вас, побыл со мной сегодня ночью. Вы должны обещать не приставать ко мне, а если попытаетесь это сделать, то я очень рассержусь.

Это так смутило Джатни, что он улыбнулся и, словно ничего не понимая, промолвил:

– Я посижу на террасе или лягу на диване в гостиной.

– Нет, – возразила Розмари, – я хочу, чтобы кто-то обнимал меня и спал рядом. Я просто не желаю быть одна. Вы можете мне это обещать?

Дэвид Джатни услышал, как его голос произнес:

– Мне нечего надеть. В постели, я хочу сказать.

– Примите душ и спите голым, – распорядилась Розмари, – меня это не будет беспокоить.

Из гостиной в спальню вел коридорчик, из которого можно было попасть в запасную ванную комнату, и Розмари показала Дэвиду, где он может принять душ. Джатни помылся и почистил зубы с помощью носового платка. На двери висел халат с надписью «Беверли Хиллз отель». Он вошел в спальню и обнаружил, что Розмари все еще в своей ванной. Дэвид остановился в замешательстве, не желая раньше нее влезать в постель, которая уже была расстелена ночной горничной. Наконец, из ванной появилась Розмари в фланелевом ночном халатике, таком симпатичном и пестром, что она смотрелась, как куколка в игрушечном магазине.

– Залезайте, – скомандовала она. – Вам нужен «Валиум» или снотворное?

Он понял, что она уже что-то приняла. Розмари присела на краешек постели, потом улеглась, и в конце концов, то же самое проделал и Джатни, не сняв халата. Они лежали рядом, и она выключила свет на своем ночном столике.

– Обнимите меня, – велела она, и они долго лежали, обнимая друг друга, потом она отодвинулась и отрывисто сказала. – Приятных сновидений.

Дэвид Джатни лежал на спине и глядел в потолок. Он не сбросил с себя халат, так как не хотел, чтобы она считала, что он хочет лежать голым в ее постели. Он думал, стоит ли рассказывать Хокену об этом, когда они увидятся в следующий раз, но решил, что все будут смеяться, узнав, как он спал с такой прекрасной женщиной, и ничего между ними не произошло. А может Хок подумает, что Дэвид его обманывает. Он пожалел, что не принял снотворное, которое предлагала ему Розмари. Она уже спала, чуть посапывая.

Джатни решил вернуться в гостиную и вылез из постели. Розмари проснулась и сонным голосом попросила:

– Вы не могли бы принести мне стакан воды «Эвиан»?

Джатни прошел в гостиную и наполнил два стакана, бросив туда немного льда. Один стакан он выпил и вновь наполнил. Вернувшись в спальню, в проникающем из коридора свете, он увидел Розмари, сидящую в постели, плотно завернувшись в простыню. Он протянул ей стакан, она выпростала голую руку и взяла его. В темноте, прежде чем найти ее руку и вручить ей стакан, он коснулся ее тела и обнаружил, что она голая. Пока она пила, Дэвид скользнул в постель, позволив своему халату упасть на пол.

Он услышал, как она поставила стакан на ночной столик, и тогда протянул руку, коснувшись ее тела и ощутив голую спину и мягкие ягодицы. Розмари повернулась и очутилась в его объятиях, ее обнаженные груди прижались к его груди. Она обхватила его руками, и жар тел заставил их, целуясь, отбросить простыню. Поцелуй был очень долгим, ее язык ласкал его рот, он не мог больше сдерживать себя и оказался на ней, ее шелковистая мягкая рука направила его член вглубь своего тела. Они занимались любовью почти молча, словно за ними кто-то шпионил, пока их тела не выгнулись в полете к оргазму, и вот они уже лежали рядом. Потом она прошептала:

– А теперь будем спать.

Она нежно поцеловала его в уголок рта.

– Я хочу видеть тебя, – сказал он.

– Нет, – отозвалась она.

Дэвид потянулся и зажег свет на ее ночном столике, Розмари зажмурила глаза. Она была все так же красива, даже пресытившись своей страстью, лишенная всех косметических ухищрений, этого вечного оружия обольщения, и при невыгодном освещении.

Он предавался любви из физической потребности, это была естественная функция его тела. Ею же двигала потребность сердца и каких-то клеточек ее мозга. И теперь при свете единственной лампочки ее обнаженное тело не выглядело таким сильным. Груди оказались маленькими, с крошечными сосками, вся она стала выглядеть меньше ростом, ноги смотрелись не такими длинными, бедра не столь широкими, ляжки чуть худоватыми.

Она открыла глаза и он промолвил: