Татьяна Москвина - Мужская тетрадь

– Распад человеческих связей?

ВУЛЬФ: Да, распад. Разобщение, а если говорить об опасных тенденциях – еще и агрессия. Вот облаяли, как могли, спектакль «Женитьба» в «Ленкоме» у Марка Захарова. Я пошел посмотреть. Это легкий, ужасно смешной спектакль, с блистательным актерским ансамблем – великолепно играют Чурикова, Янковский, Чонишвили, Захарова, Збруев! Да, он сделан в эстрадной манере, но Захаров так работал всегда, это его органика. И теперь, когда Захаров остался без драматурга Горина, без многих заветных актеров, в трудном положении, его очень легко облаять. А для него это не пустяк, он всегда страдает, если считает, что не попал в ноты времени.

– Так, а кто спустил собак на Марка Захарова? Или их и спускать не надо, сами чуют?

ВУЛЬФ: Тут работают скрытые, не всегда осознанные пружины. Захаров – крупнейший режиссер театральной Москвы, один из первых, а сегодня есть другие претенденты на этот пост. И их поддерживают наверху, аж из администрации президента. Захаров мешает, потому что места всем не хватает, места мало – по впечатлениям тех людей, которым около сорока, а они все еще не взобрались на «престол». Никак не получается!

– Как говорится, «а вы качеством брать не пробовали»?

ВУЛЬФ: Нет, вот качеством они «брать не пробовали». Это так «несовременно»! Нынче мастера не в почете. Почему-то не могу я ничего прочесть, кроме хамства, о своем друге Сергее Арцыбашеве, прекрасном актере и режиссере, руководителе Театра имени Маяковского. А он строит очень интересный репертуар, он поставил сложнейшую пьесу Эдварда Олби «Шаткое равновесие», он хочет сделать понятный, доступный театр высокого качества, молотит как черт. Репетирует «Опасный поворот» Пристли в новом переводе – и вот, актеры, которые все ссылались на свои съемки, вдруг заинтересовались, им понравились роли, понравилась пьеса, и откуда-то время взялось, глаза загорелись, и Арцыбашеву плевать, что там о нем напишут. Но не все такие защищенные, и нельзя не обращать внимание на безнравственные явления. Вышла, например, гнуснейшая книжка режиссера Марка Розовского «Дело о конокрадстве» – где он обвиняет покойного Георгия Александровича Товстоногова, много лет спустя после его смерти, что тот якобы «украл» у него спектакль «Холстомер». Сейчас ведь опубликованы стенограммы репетиций, и развенчать весь этот бред нетрудно, но хочется задать вопрос – почему же вы, имея свой театр («У Никитских ворот») за 37 лет, прошедших после «Холстомера», не поставили ни одного спектакля товстоноговского класса, да что там, ни одного спектакля, вообще хоть к какому-то классу относящегося? Кто мешал? Вышла гнуснейшая книжка про Ахматову, «Анти-Ахматова», безвестной сочинительницы, «развенчивающая» великого поэта. Когда я пришел в книжный магазин и стал листать эту дрянь, то понял, что способен дать по физиономии…

– Вот именно! Очень уж мы нежные! А была хорошая форма старину: воскликнуть «вы подлец, милостивый государь!» – и пощечина. Только надо не за себя, а за других вступаться, особенно если они уже умерли и не могут сами за себя постоять. Пощечина – это здорово!

ВУЛЬФ: Не думаю, что насильственные акты помогут, хотя… может, и стоит попробовать. Как-то жизнь подталкивает. Вернемся к главной нашей теме: надо помогать основе искусства, в частности русскому психологическому театру. Театральное искусство сегодня беззащитно и безнадзорно. И не только оно. Кроме того, я не сторонник цензуры, но должна быть некая внутренняя мера, рамки приличия в любом сообществе. Мы катимся вниз с большой скоростью. И пошлость захватывает даже те территории, где ее быть раньше не могло. Читаю статью в некогда солидной газете о 80-летнем юбилее Олега Ефремова. Где подробно перечислены все женщины, с которыми у Ефремова были романы, и ни слова ни сказано о том, что он был основатель «Современника»!

– А вот им кажется, что иначе никто читать не станет.

ВУЛЬФ: Правильно, от одной пошляческой статьи беды не будет, а когда это валом валит, а когда сюда подключается радио, телевидение? Все вместе дает опасный крен, опасный поворот, получается извращенная картина мира. На это обязательно должна быть реакция государства, но до того ли государству? Я сидел три часа у телевизора, когда Владимир Путин общался с людьми, и за все эти три часа ни одного вопроса не было задано о культуре. И это понятно. Когда поднимаются цены, а зарплата стоит на месте, когда существует огромная, катастрофическая разница между бедными и богатыми, когда между Москвой и малыми городами зияет пропасть, когда есть целые области и края, где царит бедность, – какие могут быть вопросы о культуре?

– И потребность масс в культуре невелика.

ВУЛЬФ: Хотя никак нельзя сказать, что ее нет совсем. Аншлаги на любых концертах известных музыкантов – аншлаги у Плетнева, у Спивакова. Аншлаги на хороших спектаклях. Другое дело – много мусора в воздухе, в атмосфере культуры. Вроде книжки «Анти-Ахматова» или книжки Розовского, которую можно назвать «Анти-Товстоногов». Много оскорбительного в отношении к прошлому. Много невежества и агрессии.

– Возможно ли «очистить атмосферу», переналадить общественное мнение, перенастроить людей?

ВУЛЬФ: Безусловно. Я скажу вещь, которая может вас удивить, но Россия нуждается в твердой руке и Россия должна чего-то бояться. Нет, не террора, не за свою жизнь бояться, ни в коем случае! Я имею в виду определенный трепет перед нравственными авторитетами, перед высшими ценностями. Нельзя до такой степени распускаться самим и разрешать распускаться миру! Сегодня мир оказался распущен. Нельзя платить деньги людям, которые пишут и делают гадости. Нельзя финансировать разврат. Нельзя безнаказанными оставлять вранье, невежество, хамство. Необходимо настоящее попечение о культуре.

2007

С посещением премьеры театра «Современник» под названием «Горе от ума» я тянула до последнего. Не хотелось идти. В последний раз я видела Чацкого на русской сцене в исполнении Олега Меньшикова (1998), и глубокое впечатление от его виртуозной игры не хотелось «смывать» новомодными глупостями. А в труппе «Современника» нет сейчас сильного молодого героя, какое же возможно «Горе от ума» без Чацкого?

Однако в современном театре уже стало возможно обходиться буквально без всего – без автора, без актеров. Здесь частенько царит самовыражающийся режиссер, который сильно деградировал по сравнению со своими славными дедами и даже отцами. Нынешний режиссер – настоящий самодур, который корежит автора, пренебрегает природой актера и при этом ничего ценного не предлагает взамен.