Олег Рой - Эдельвейсы для Евы

– А ты сшей из него что-нибудь Светке и любуйся потом своим платьем на дочке. Заодно и отомстишь горелой дырке, – пошутил я, чтобы немного отвлечь Дельфиненка от ее горя.

И Юлька сразу же как-то воспряла, схватилась за ножницы и принялась за работу – это действительно было похоже на скоропалительную месть.

Платьице получилось очень оригинальным: из полосатых рукавов вышел роскошный воротничок-капюшон, а вместо помпона Юля приделала на него маленький колокольчик, прятавшийся в ворохе голубых и белых шнурочков. Таким же полосатым был и низ платья – узкая полоска по всему подолу.

– Ну что, бескозырка белая, в полоску воротник, – пропел я, увидев дочку в новом наряде, – это платье надо срочно выгулять.

И мы всей семьей отправились в ближайшую кафешку, где подавали взбитые сливки с черносливом и замечательный кофе по-турецки.

Каким образом Светкино платье могло оказаться в этой квартире? Вывод напрашивался только один – дочка была здесь. Ее переодели во что-то другое, а платьице осталось, завалилось за кресло и было второпях забыто… Но что же это получается – рыжая Регина причастна к похищению Светки?.. Получается, все было подстроено! Вот хитрая тварь, как ловко она обвела меня вокруг пальца!

Я кое-как сложил платьице и быстро спрятал его в свою сумку. В ожидании соседки, которая что-то задерживалась, я продолжал осматриваться – теперь уже, разумеется, с повышенным вниманием – но больше ничего важного не находил. Наконец, послышались шаркающие старческие шаги.

– Прошу прощения, что заставила пана ждать. Звонила старшая дочь из Кракова, мы теперь так редко с ней видимся. Когда она разошлась со вторым мужем, то…

Но у меня не было никакого желания вникать в их фамильную историю, меня слишком занимали собственные семейные дела. Я набросился на женщину с расспросами:

– Скажите, вы что-нибудь знаете о людях, которые жили тут несколько дней назад? Кто они? Откуда? Когда и куда уехали?

– Понятия не имею! – отвечала та. – С ними имел дело только Петр, я как раз хворала. Вроде бы семейная пара… Я их даже не видела, они и пробыли-то тут неделю, если не меньше. А до них квартира долго пустовала, желающих снять не находилось – больно дорого. Но Петр не хочет сдавать дешевле, хотя я ему сто раз говорила, чтобы сбросил цену. Лучше ведь сдать подешевле и иметь хоть что-то, чем вообще ничего, правда? Но он меня и слушать не хочет…

Я понял, что придется применить хитрость.

– Знаете, мне понравилась эта квартира, – сказал я, – и высокая цена меня не смущает. Я бы хотел поговорить с хозяином, как вы сказали его зовут, Петр?

– Да, Петр, Петро Григорьевич Нос. Записывайте адрес и номер телефона.

Чтобы занести координаты Петра в свою записную книжку, я пристроился за столиком в холле и обратил внимание на цветную бумажку около телефона. Это была рекламная листовка нашего автопарка.

– Можно я позвоню Петру Григорьевичу прямо отсюда?

– Попробуйте, но, боюсь, вы его не застанете. Они с женой до шести часов на службе.

Она оказалась права – телефон хозяина квартиры не отвечал. Ну что же, придется ждать до вечера.

Во дворе, под сенью каштана, меня вдруг осенило. А что, если?.. Во всяком случае, проверить надо обязательно. Я спешно вынул мобильный и набрал знакомый номер нашей диспетчерской.

– Девочки, алло, кто там?

– Та це ж я, Герман Валерьянович, Гала!

– Здравствуй, Галочка! У меня к тебе будет очень важное дело! Посмотри, пожалуйста, не было ли у нас за последнюю неделю вызовов на Двирцеву площадь, дом шесть, квартира пятнадцать? Поняла?

– Зрозумила, чай, не дурная! Зараз пошукаем… Двирцева два, Двирцева семь… Ось, е! Двирцева площадь, шесть, квартира пятнадцать! Осемнадцатого травни, девятнадцать годын.

– Восемнадцатого мая в семь вечера? А кто вез?

– Та ж мий Остап Миколаич!

– Остап? Он на месте?

– Ни, нэмаэ.

– Галя, он мне срочно нужен! Разыщи, из-под земли достань, слышишь! Я через пятнадцать минут буду в парке, пусть он тоже подъедет, это очень важно!

– Зараз, Герман Валерианович!

Галя Черемешко была женщиной толковой. Вскоре ее муж Остап стоял передо мной, нервно поигрывая ключами от машины. Он был немного встревожен срочным вызовом, и я торопливо объяснил ему, что все в порядке, ничего не случилось и он ни в чем не виноват. Просто мне нужно кое-что узнать.

– Ведь это ты забирал пассажиров с Двирцевой площади шесть, квартира пятнадцать, вечером восемнадцатого мая?

– Памъятаю, йыздыв. [5]

– А кого ты вез?

– Сим’ю виз. Прыйижджи, судячи з вымовы – точни москали. Панночка молодэька – ох и красуня… Я б йийи и сам з задоволенням… Руденька, з ногамы вид вух. А чоловъяга з нэю – дывытыся нэма на шо. Товстый, лысый, в литах – рокив мабуть з пъятдесят йому. Протэ, бач, багатенький. Пъятдесят гривень жбурнув мэни и рэшту нэ взяв. Ще дытынка з нымы була… [6]

– Ребенок? – только что не заорал я.

– Самэ так, дытынка! – подтвердил явно озадаченный моей реакцией Остап. (На работе ведь никто не знал о моем несчастье.) – Дивчынка, зовсим манэнька – рочкив из тры, нэ бильше. [7]

– Немедленно расскажи мне о девочке! – потребовал я.

– Та нэма що розповидаты. Я йийи и нэ роздэвывся як слид вона увэсь щлях спала. Вона спала вже як воны до машины сидалы, мужик йийи на руках трымав. Дивча як дивча… Здаэться билявка. Я на нэйи взагали нэ дывывся – все бильше на йийи мамашу споглядав. [8]

– Как она была одета? Девочка?

Остап только пожал плечами. Я понял, что слишком много от него хочу.

– А куда они ехали?

– До аэропорту! У ных и вализы булы, мене попрохалы знесты. [9]

– Вот, значит, как… О чем говорили по дороге?

– Ну як звычайно, про що люды говорять як на потяг або лытак поспишають. Чи встыгнемо, чы усэ на мисци, докумэнты, квыткы чи у порядку. Хвылювалыся. [10]

– А о девочке хоть что-нибудь говорили? Хотя бы по имени называли? Вспомни, это очень важно!

Остап долго чесал в затылке, супил брови, хмурился, пытаясь вспомнить.

– Здаеться ни. Кажу ж, вона усю дорогу на задньому сыдинни спала. [11]

– Может, они говорили, куда собираются лететь? Или рейс называли?

Мой собеседник покачал головой:

– Ни, не казали…

Мне пришел в голову еще один вопрос:

– Послушай, Остап, а эта женщина, ну, рыженькая, – она случайно не прихрамывала?

Черемешко только башкой замотал:

– Ни, ничиго подибного! Бигала, як лошадка!

– Ну что же, спасибо тебе и на этом! – Я пожал ему руку.

Остап расплылся в улыбке, радостный, что все обошлось.

– Та нэма за шо! – И все-таки не удержался от любопытного: – А навищо воно тоби?

Но я, конечно, не стал ни во что его посвящать.

Итак, картина постепенно начинала проясняться. Выходило, что рыжая Регина с каким-то сообщником специально разыграли, как по нотам, всю сцену с мнимым наездом. И пока эта дрянь развлекала меня на диване со льдом, ее подельник забрал из моей машины Светку. Выманил какой-то хитростью, а мог даже и вытащить силой… А что? Уже темнело, двор пустой, народу кругом никого… Открыл дверь, зажал девочке рот, чтобы не кричала, да и перенес в другую машину. А после того как я уехал, затащил Светку в эту же квартиру, где ее и продержали, получается, еще около двух суток. Вероятно, и снимали здесь… а потом… посадили в самолет и увезли в неизвестном направлении.