Паскаль Киньяр - Записки на табличках Апронении Авиции

В 408 году Никомах Флавиан вторично становится префектом Вечного города. Весной Лампадий добивается, наконец, решения сената не отдавать Алариху четыре тысячи либр золота, обещанного тому Стилихоном. В начале зимы, 15 ноября 408 года, вышел категорический эдикт Гонория, гласивший, что всякая статуя, являющаяся предметом нехристианского культа, должна быть сброшена с пьедестала, надписи на ней сбиты и алтари разрушены; при виде молота кузнеца, занесенного над священными изваяниями, римские язычники наконец осознали, что их боги окончательно покинули мир, который доселе надежно защищали. Переход в христианскую веру среди римской знати принял массовый характер. В 408 году Апронения Авиция оказалась свидетельницей того, как внучка Мелании Старшей — Мелания Младшая, давно примкнувшая к христианской партии, — покинула Рим в сопровождении своего мужа Пиниана, матери, ученого-экзегета Руфина и посвященных девственниц, выбранных ею среди рабынь. Мелания укрылась в своем огромном роскошном имении близ Мессины, на сицилийском побережье; Руфин занимался там переводами из Оригена [46] Ориген (185–254) — христианский теолог греческого происхождения, первым предложивший законченную систему христианства, автор многих теологических трудов. в окружении мраморных статуй, в тисовых и буксовых аллеях садов или за оградой маленькой финиковой рощи.

Волузиан, дядя Мелании Младшей и Пиниана, остался в Риме; он хранил верность традиционной религии и, сблизившись с кружком П. Савфея Минора, принимал участие в собраниях, проходивших на Целиевом холме. Он отправлял своей племяннице ядовитые, во многих отношениях интереснейшие письма, затем, подобно ребенку, внезапно охваченному миссионерской страстью просветительства, засыпал своими посланиями всю империю. С тех пор как восторжествовало христианство, писал он, жизнь стала куда менее веселой; города, дороги, храмы, театры, термы запущены в небрежении и постепенно разваливаются. До того как власть захватили христиане, и книги писались лучше, и жизнь протекала дольше и счастливее, и цены были ниже, и женщины красивее, лучезарнее и желаннее, и жилища просторнее и роскошнее, и радость заразительнее, и свет ярче, и звуки чище; запах мужских и женских чресел был куда пикантнее и острее, даже сардины и жареные сосиски и те имели другой вкус. Со времени же появления Гонориева эдикта Рим лишился своих богов, его осадили и разорили готы, вино обратилось в кровь, хлеб в пламя и пепел, песни и пантомимы заглушены воплями пытаемых; искусство погибло, остались одни руины. Пока древние римляне чтили своих древних богов, Рим был в зените славы и владел целой империей. А бог христиан, видать, не очень-то и бог, иначе, почему он не защищает своих ревнителей? Неужто во всем Риме не набралось пятидесяти праведников? [47] Намек на города Содом и Гоморру, согласно Библии погрязшие в распутстве. В них не нашлось и пятидесяти жителей, ведущих праведную жизнь, за что они были испепелены небесным огнем. Вот Рим и погиб. Покровительство мучеников всюду, куда ни глянь, гроша ломаного не стоит. Тело христианина Петра Рим не спасло. Тело христианина Павла Рим не спасло. И тело христианина Лаврентия тоже Рим не спасло. Волузиан неустанно множил и множил свои аргументы. А Марцеллин, излагая их в сокращенном виде, отсылал в Гиппон, Августину и Пиниану, чтобы довести до их сведения и побудить к контрдоводам. Три первых тома «De Civitate Dei» [48] «Dе Civitate Dei» (лат.) — «О граде Божием», сочинение Блаженного Августина. посвящены исключительно ответам на филиппики Волузиана и языческой партии: Аларих пощадил базилики [49] Базилика — в Древнем Риме судебное или торговое здание, обычно расположенное на площади форума; позже — один из типов христианского храма. ; в Риме куда меньше праведников, нежели в Содоме; конец Рима — пустяк в сравнении с геенной огненной или несчастиями Иова; изнасилованные девственницы достойны зависти, ибо тем самым судьба научила их смирению и тому, что непорочность есть состояние души, а не плоти; наконец, Бог был совершенно прав, обрушив Свой гнев на театры.

В 409 году Аларих провозгласил императором Приска Аттала, до того управлявшего Римом в качестве легата Курии. Языческая партия таяла и дряхлела на глазах. Приск Аттал все же назначил Лампадия префектом претория [50] Префект претория — глава преторианской гвардии. . Амвросий Аврелий Феодор Макробий стал проконсулом Карфагена. Апронения Авиция питала к группе единомышленников П. Савфея Минора гораздо меньшую симпатию, нежели к самому их предводителю, человеку сложному, весьма сентиментальному, склонному к парадоксам и нигилизму, одинокому. С течением времени влияние этого старого патриция-скептика на сенат, похоже, сильно упало. Аттал был смещен. Аврелий Пруденций Клеменс умер в тот миг, как писал слово «dolorosus» [51] Dolorosus (лат.) — скорбящий. . В ночь на 24 августа 410 года бывшая подруга Апронении Авиции, Аниция Проба, много лет назад перешедшая в христианство, тайком впустила в Рим через Соляные ворота Алариха и его готов. Аниция Проба (Прокоп. «Война с вандалами» (Bell. Vand.) , 1, 2) объявила, что действовала из «христианского милосердия к страданиям умирающих от голода римлян». Сторонники Приска Аттала утверждали, будто Аларих любил Пробу, а она отвечала ему взаимностью. Языческая партия распространила эпиграмму, весьма дерзкую и, в общем, сомнительного вкуса, в которой описывалось, как под распятием рабского бога, некогда замученного погаными язычниками, свились в экстазе и стонут от наслаждения готский плащ из звериной шкуры и патрицианская тога. Предположения эти являются клеветою по крайней мере отчасти: в письме Иеронима ( «Epist. Ad Demetriadem» , СХХХ, 5) [52] Epistolae ad Demetriadem (лат.) — письма к Деметриаду. говорится, что той же ночью, когда Алариха впустили в Рим по приказу Аниции Пробы, ее собственный дворец был захвачен готскими воинами, а Деметрия, внучка Аниции, спаслась от насилия только благодаря ножу своего раба-батава.

Эти описания грабежей, пожаров и резни в городе весьма знаменательны. В них ни словом не упоминаются виллы и дворцы Апронении Авиции, Лампадия, Фабия Симмаха Никомаха Флавиана, Публия Савфея. В своем «Civitate Dei» (I, 1) Августин не замедлил высмеять всех этих заплесневелых язычников — граждан Рима, которые, испугавшись резни, побежали искать убежища в церквах. Можно представить себе Пробу, отворяющую Соляные ворота Алариху, и одновременно Апронению и Савфея, преклонивших колени в христианской базилике, судорожно сжимающих руки, бледных от ужаса. Но еще легче вообразить (в течение трех дней, пока готы бесчинствовали в Риме) Апронению Авицию и ее окружение, родных, друзей, клиентов и рабов, забившимися в дальний угол дворца, в какой-нибудь древний потайной подвал времен Августа или Тиберия; вот они сидят тесной кучкой на полу, при тусклом огоньке масляного светильника, еле слышно перешептываясь между собой.