Бенуа Дютертр - Бунтарка

«Ну разве моя мельница не прекрасна?» – казалось, говорил торговец ветроустановками, прислонясь к огромной белой мачте, словно фермер к любимой своей корове.

У барона Сиприана де Реаля, которому вот-вот должно стукнуть шестьдесят, было круглое лицо монаха, любящего кутнуть, и он отличался красноречивостью коммивояжера, уговаривающего выпить еще по одной, другой, третьей стопке, чтоб под шумок провернуть выгодное дельце. А главное, ему были свойственны непринужденность и театральная манера изъясняться, которые производили большое впечатление на собеседника. Элегантная хореография руки сопровождала каждую фразу – кулак сжимался, чтобы придать весомость очередному аргументу, вытянутый палец словно бы подчеркивал вопрос:

– В каком направлении развивается ваша коммуна? Во что вы собираетесь в будущем инвестировать средства?

Мэр печально пожал плечами.

– Я вам предлагаю соединить традиции и современность. Ваша коммуна благодаря этому чрезвычайно выиграет в имидже.

Это современнейшее выражение пришлось по вкусу месье Тоннето. Как истинный крестьянин, он терпеть не мог устаревшие экономические школы, которые сдерживают стремительный взлет сельского хозяйства. И возлагал на бородатых активистов ответственность за серию катастроф, обрушившихся на департамент: сперва пришлось сжечь четырнадцать тысяч коров, заразившихся через зерно, которое они, кстати сказать, ели с отменным аппетитом, а потом бросить в печи цементного завода триста тысяч бройлеров – у них обнаружили синдром атипичной куриной пневмонии, вызванной предположительно медикаментозными добавками, которые должны были обеспечить устойчивость к заболеваниям и быстрый набор веса.

В этом контексте он понимал необходимость «выигрыша в имидже» и попытался представить себе лес мерцающих ветровых двигателей на холме между рощей и замком. Он предвидел возмущение семейства Персегренов, представителей крупной буржуазии и владельцев поместья, которые, разумеется, откажутся продать свою землю, и потому ее придется экспроприировать. Надо думать, некоторые жители Фонтен-о-Буа будут в восторге: можно будет разоблачить эгоизм богачей. Но мэр опасался, что шум двигателей донесется до его дома и помешает спать. Мысли его пребывали в полном разброде, а Сиприан, стоявший под мачтой и свистящими лопастями, смотрел на своего собеседника с чуть заметной улыбкой:

– Не упустите такую возможность!

Барон, одетый в бархатные брюки и потертую замшевую куртку, вызывал у своих крестьянских собеседников чувство, схожее с робостью. Несмотря на два столетия существования республики, они все равно невольно смотрели на него как на дворянина, занимающегося своим поместьем, и чувствовали себя в его присутствии чем-то вроде садовников при замковом парке. Используя свое психологическое преимущество, де Реаль высказывал свои аргументы в манере, где смешивались здравый смысл и смешливое безразличие.

– Развивайтесь, месье Тоннето. Решитесь сделать то, что пойдет на пользу вашей коммуне, и не обращайте внимания на высокомерную наглость семейства крупных собственников.

Торговец ветряными установками находил действенные аргументы, потому что он при этом как бы убеждал самого себя. На его взгляд, вся эта возобновляемая энергия была чистейший вздор, результат массированного воздействия средств массовой информации. Проекты ветроэлектростанций множились уже несколько лет, с тех пор как какой-то холмик, открытый всем ветрам, породил надежды на спасение планеты. Массмедиа ополчились против зла (ядерные электростанции, радиоактивность) и показали человечеству, что есть добро (солнечная энергия, ветродвигатели)… Держась в стороне от этих дискуссий, тепловые электростанции, работающие на мазуте, и предприятия автомобильной промышленности могли безнаказанно продолжать извергать густые тучи привычных загрязнений. А нефтяные фирмы, заботясь о своем имидже, вкладывали часть прибылей в поиски новых видов энергии и были готовы захватить все территории, пока что избегнувшие уничтожения в ходе урбанизации.

Барон де Реаль, надеясь извлечь некоторый профит из этого надувательства, объезжал Иль-де-Франс, пытаясь убедить местных депутатов и мэров в том, что они получат огромные преимущества, превратив свои сельскохозяйственные земли в «ветроэлектрические фермы», – слово «ферма» было выбрано, чтобы придать некую деревенскую мягкость этому в общем-то чисто промышленному проекту. Действовать следовало быстро, прежде чем начнется вторая стадия процесса: когда станет ясно, что прибыльность этого способа выработки электричества оказалась иллюзорной, что уничтожение тысяч гектаров земли – такое же загрязнение окружающей среды, как всякое другое, что демонтаж башен вместе с их фундаментами объемом в две сотни кубометров железобетона – мероприятие разорительное и что ядерные электростанции остаются (таково было убеждение барона) единственным рациональным выходом ввиду изменений климата. Только европейские нормативы, запрещающие крупным производителям электричества перекупать энергию ветроэлектростанций, создают видимость рентабельности этих установок. Все может лопнуть со дня на день.

Десятью годами раньше Сиприан де Реаль потерял полученное наследство в столь же многообещающем предприятии – проекте развлекательного парка под названием «Жерминаль», устроенного в бывших угольных шахтах на севере Франции и имевшего целью превратить этот регион в туристическое Эльдорадо. Веры в развлекательные парки у него было ничуть не больше, чем в ветро-электростанции, но он в своих действиях всегда делал ставку на человеческую глупость. Эксперты были категоричны: если рассматривать «долю развлекательных парков в пересчете на душу населения», то Франция отстает от Америки на двадцать лет. Так что тут гарантированно можно сделать состояние. Исходя из этого, Сиприан все свои деньги поместил в акции «Жерминаль» и первым стал общим посмешищем, когда открытие парка обернулось беспрецедентным коммерческим провалом.

Однако эта катастрофа не охладила непреодолимую тягу Сиприана к мошенническим аферам. Спустя два года после катастрофы демон предпринимательства вновь поймал его в когти при чтении экономического журнала, посвященного возобновляемой энергии. Благодаря кредиту, взятому его женой, он создал компанию вместе с голландским предпринимателем, производящим ветряные двигатели. В поисках какого-нибудь впечатляющего проекта на уровне разглагольствований эпохи барон напал на мысль о строительстве грандиозной «цепи ветроэлектростанций» на прибрежных скалах и холмах, окружающих Иль-де-Франс. Уговаривая мэров и генеральных советников, он копировал коммерческие методы самого низкого свойства и доходил до пределов коммивояжерской вульгарности – как если бы, так перегибая палку, он втайне выказывал свое аристократическое презрение. У него была одна-единственная цель: приобрести право на эксплуатацию этих территорий и тем самым вздуть стоимость своего проекта, после чего уступить его другому инвестору и положить в карман разницу.