Ингрид Нолль - Прохладой дышит вечер

— Откуда у тебя эта штука? — удивляется Феликс.

— Всегда с собой ношу. — Регина оборачивает резиновый манжет вокруг руки Хуго и качает грушу.

Давление плохое.

— Ему нельзя на солнце сидеть! — шумит Регина. Ульрих и Феликс подхватывают моего старичка любимого под руки и сажают на лавочку.

Мне бы отдых тоже не помешал.

О, Регина в своей стихии. Пичкает папочку сердечными каплями и словами утешения. Через пять минут ему уже лучше.

— Не хочу больше в гостиницу… — вздыхает он, будто это отель виноват, что у него сердце барахлит.

Ох, хитрец, в своем репертуаре: улучил момент… Конечно, кто ж ему, бедненькому, теперь откажет?

— Ну и отлично, поехали ко мне, — мгновенно отзывается Регина.

— А может, мне к Шарлотте лучше? — Глаза Хуго лукаво поблескивают. Я тронута.

И Регина, не спросив моего совета и согласия, обещает ему все, чего он только пожелает.

Эвелина собралась уже было подкатить машину к самой скамейке, чтобы Хуго зря не напрягать. Но тот отказывается, не хочет никому доставлять беспокойства и маленькими шажками семенит к машине сам, опираясь на Регину и Феликса.

Сузи болтает с Ульрихом, моя невестка подходит ко мне. До чего ж она хороша собой, всех затмила, а ведь этот розовый костюм — еще не самое лучшее, что есть в ее гардеробе. Да, такой костюмчик, цвета чайной розы, больше всего подошел бы для какого-нибудь дипломатического раута. Ну конечно, откуда же Эвелине было знать, что мы отправимся на кладбище.

— Что это у тебя на ногах? — замечает она доброжелательно.

Насквозь меня видит. Знает, что я обожаю кроссовки. Ясно, для кого я так стараюсь: элегантные босоножки на ремешках надела. Невестка купила мне их во Флоренции. Ай-ай-ай, но что поделаешь, предпочитаю неустойчивость, хожу, шатаюсь, только бы Хуго оценил.

Злые языки, помню, говорили, будто мой Ульрих страдал эдиповым комплексом и женился на рыжеволосой Эвелине, потому что она напоминала ему мать. Вот ерунда-то. Я все недоумевала, как они уживутся вместе — мой сын-отшельник и эта светская дама? И что ж вы думаете: как только Ульриху перевалило за пятьдесят, жена стала жаловаться, что он молоденьким студенткам глазки строит.

Ну вот, наконец мы и дома. Хуго укладывают на софу, Ульрих с телефоном выходит на кухню. Главврача в Мюнхене сегодня, конечно, не достать — воскресенье. Тогда я звоню Алисе, она все-таки медик. Она тут же обещает отыскать врача Хайдемари, все у него выспросить и подробности сообщить нам. И вообще, без паники, сколько женщин прекрасно живут еще много лет после ампутации груди, Алиса лично нескольких знает. Ну, в руке лимфа, правда, может застаиваться… Но если в течение трех лет после операции рака груди нет метастазов или локальных рецидивов, то в принципе уже все позади.

Неужели нам с Хуго предстоит еще и это пережить?

Тем временем Регина, Феликс и Сузи осмотрели мансарду и решили, что Хуго там жить нельзя. Лестница слишком крутая, заявляет Регина. Лучше снести одну из кроватей вниз.

— Да, только вот матрасы никуда не годятся, — довольно бестактно замечает Феликс.

А куда это, интересно, они эту кровать собираются ставить, не рядом же с моей, в конце концов. Хуго успокаивает всех, утверждая, что может спать и на софе.

Ну уж нет, это мое местечко для сиесты. Тогда шустрые мои гости снова пускаются кружить по дому, исследуют кухню, гостиную и спальню. Может, из флигеля вынести всякое барахло, тогда туда поместилась бы кровать и ночной столик. Хуго идея нравится.

Я слышу, Ульрих предлагает сестре остаться у меня на ночь: вдруг Хуго опять станет дурно. Но ей завтра в восемь утра уже надо быть на службе.

— Это ты, наверное, можешь по утрам спать сколько угодно…

В девять вечера моя озабоченная семейка наконец-то исчезает, мы с Хуго остаемся одни. Его ждет чистенькая, свежая постель, приготовленная Сузи, чемодан Регина привезла из отеля. Сил у нас, старых, уже никаких, но о таблетках мы все-таки вспоминаем вовремя.

— Почему Регина ушла от мужа? — интересуется Хуго. — Он ведь как-никак Феликсу-то отец?

Хуго разводы не жалует, это я поняла еще полвека назад.

Ну, Регина выскочила замуж за человека значительно старше ее, по прозвищу Тощий, выскочила опрометчиво, ее все предупреждали: Ульрих, я, Алиса, подруги. Эрнст Элиас — художник, несколько экзальтированный, не в себе, пишет на библейские темы. У Регины тогда были длинные вьющиеся волосы, настоящая грива, она ему позировала для «Кающейся Марии Магдалины» — омывала этому господину ноги, умащала их благовониями и вытирала своими волосами. На мужских моделях художник экономил, поэтому делал наброски собственной ноги в необычной перспективе. Потом Регина забеременела, и муженек решил писать с нее Мадонну. Ради такого великого замысла моей младшенькой пришлось изрядно помучиться, она даже позу держала как вкопанная, хотя изображала женщину, бегущую от преследователей.

Художник отдал кучу денег за белые лилии, взятого напрокат осла и голубые драпировки. Феликс, едва появившись на свет, тоже стал жертвой отцовского творчества. Его заворачивали в грубые пеленки, и он, в обществе ягнят и козлят, изображал младенца Христа. В конце концов Регина от всего этого устала и потребовала, чтобы супруг нанял мужчину для модели Иосифа. Тогда-то и начался между ними разлад, в подробности меня не посвятили. Брак закончился тем, что дочка моя постриглась чуть ли не под ежик. С этой нелепой стрижкой она ходит до сих пор, не отращивая волосы длиннее спички.

— Нет, — протестует Хуго, — эта прическа ей идет. Она похожа на Жанну д'Арк. А знаешь что, Шарлотта, надо бы мне переписать завещание. У меня же теперь не одна дочка, а две.

— Регина наследует этот дом. Ульрих и Вероника отказались в ее пользу. Она и без твоих капиталов недурно проживет.

— А Бернхард замурованный ей тоже достанется вместе с домом? — Хуго бьет по больному месту. — Нет, Шарлотта, нельзя так.

Он прав. В задумчивости мы сидим рядышком на софе.

Конечно, мы, два старика, Бернхарда уже не эксгумируем и никуда больше не перепрячем. Даже если Регина дом сносить не будет, то тайна откроется для следующего поколения и менее страшной не будет. А если она его продаст, то его непременно сломают, он такой старомодный…

— Дом застрахован? — соображает Хуго.

Конечно. Как любой владелец недвижимости, я по закону обязана была застраховать свое жилище на случай удара молнии, взрыва, пожара, урагана, града, наводнения и землетрясения.

Мы глядим друг на друга, и в наших глазах вспыхивает дерзкий огонек, как в молодости.

— А что, если… — начинает Хуго.

— Что, если мы эту развалюху просто спалим? — заканчиваю я и ищу страховой полис. Надо проверить, стоит ли дело таких усилий.