Александр Житинский - Фигня (сборник)

– Горько! – крикнул кто-то.

И молодые слились в поцелуях.

АННА СЕМЕНОВНА: Под конец все фотографироваться решили. Спустились всей свадьбой на улицу, встали у подъезда. Одна я в филиале осталась, но и я видела. Я в эркере окошко распахнула, встала под бюстом, смотрю…

Все расположились у вывески – и молодые, и старые, и Митенька на руках у Катьки, и кот Мурзик на руках у Виктории Львовны.

Профессор фотографировал. Ему пришлось отойти на дорогу, чтобы все поместились. Движение остановилось, Все смотрели нашу свадьбу. И Гоголь смотрел, свесив нос.

Профессор щелкнул.

И вдруг откуда ни возьмись – музыка донеслась. Лезгинка. Глянула я из окна на бульвар – смотрю а там приближается толпа человек с полсотни. Пляшут на ходу, поют…

– Глядите туда! – крикнула нашим.

Все повернулись. Нодари сказал:

– Родственники из Тбилиси. Самолет опоздал немного…

А они катятся по бульвару. Солнышко сияет, осень золотая, в воздухе тепло… Сейчас будет веселье.

Я окошко прикрыла, вернулась в прихожую. А там двое мальчишек фехтуют прямо возле стола. Ловко у них получается. Засмотрелась я на них. А лезгинка приближается, уже по лестнице катится вверх. Отворяй, Семеновна, ворота…

ГОГОЛЬ: «Но что страннее, что непонятнее всего, – это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. Признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно… нет, нет, совсем не понимаю. Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых… но и во-вторых тоже нет пользы…»

1985

Лунева разбудил ранний телефонный звонок. Откинув одеяло, Лунев сунул ноги в шлепанцы и, как был в пижаме, направился из спальни в кабинет.

Жена тоже проснулась. Она оторвала голову от подушки и проводила мужа взглядом, полным тревожного ожидания.

Лунев подошел к письменному столу. Там рядом с телефонным аппаратом и письменным прибором стояла модель реактивного самолета «ТУ-154». Телефон трезвонил, не переставая.

Лунев снял трубку и привычно проговорил:

– Лунев слушает.

Последовала долгая пауза, во время которой Лунев стоял неподвижно, слушая абонента. Лицо его было сосредоточенным.

– Спасибо, – наконец сказал он.

А потом, после короткого молчания:

– Постараюсь оправдать доверие.

Он положил трубку, постоял несколько мгновений, что-то обдумывая, и вернулся в спальню.

Жена встретила его тем же ожидающим взглядом.

– Можешь меня поздравить, – хмуро сказал Лунев.

Вокзал местного аэропорта в эти утренние часы напоминал Ноев ковчег. Точнее, спящий Ноев ковчег, который к тому же никуда не плывет. Еще точнее – это было сонное царство, хорошо известное по русским сказкам.

Тут и там, группами и поодиночке, приткнувшись к чемоданам и тюкам, свернувшись в креслах, притулившись к перегородкам, в самых живописных позах спали и дремали пассажиры.

Здесь были все возрасты, национальности, социальные группы.

Служащие аэропорта дисциплинированно дремали на рабочих местах: за регистрационными стойками, в справочном бюро, в вокзальном буфете. Если кто и двигался, то так лениво и плавно, что это лишь подчеркивало общее состояние спячки. Тихо было в аэропорту, никаких звуков, кроме храпа да посапывания, не раздавалось.

Аэропорт был захолустный, провинциальный, постройки пятидесятых годов. Стояли пальмы в кадках. Отдельные новшества, вроде кресел на колесиках, только подчеркивали провинциальность.

Именно в таких широких креслах ожидала вылета группа пассажиров: старик интеллигентного вида с худым лицом и впалыми щеками; мужчина средних лет, по виду – производственник; молодой человек с бородкой и румяными круглыми щечками; наконец, красивая женщина, которую портила лишь обильная косметика, зато украшала дорогая шуба.

Производственник дремал, вытянув вперед ноги и надвинув на нос шапку, отчего были видны лишь его широкие скулы. Остальные трое вели вялый разговор: все уже успели перезнакомиться за время многочасового ожидания.

– Ну, а раньше?.. – устало спросил молодой, обращаясь к старику.

– Сколько себя помню, здесь всегда творилось бог знает что! – раздраженно вмешалась женщина.

– Не скажите, – возразил старик. – При Силине работали нормально. Правильно работали.

– Силин? Кто это? – спросила женщина.

– Сразу видно, что вы молоды, – улыбнулся старик. – Был такой начальник аэропорта, царство ему небесное!

– Вспомнили Силина… – вздохнул молодой. – При Силине летали на «илах», на винтовой технике…

– Дело не в технике, а в людях, – сказал старик.

– Они допрыгаются… – вдруг тяжело пообещал производственник, не меняя позы.

Все замолкли, посмотрели на него. Однако, он свою мысль не продолжил.

– Нет, так мы никогда не улетим! – женщина резко поднялась и направилась туда, где под сенью декоративной пальмы расположилась группа людей с музыкальными инструментами в футлярах. Это был аккомпанирующий состав, сопровождавший певицу в гастрольной поездке.

Певица потрясла за плечо молодого администратора.

– Аркадий!

Тот поднял голову, посмотрел спросонья.

– Ты узнавал?

– Не порите панику, Валентина Григорьевна! – недовольно произнес Аркадий. – Рейс откладывается на два часа.

– Это уже шестые два часа!

– Да не улетим мы сегодня, ежу понятно, – отозвался саксофонист в летах. – Ничего, Валентина, сейчас ресторанчик откроют…

Щелкнуло в динамике, висящем над пальмой, и оттуда донесся девичий голос:

– «Вниманию пассажиров, вылетающих рейсом 4515 до Махачкалы. Ваш вылет задерживается на два часа по метеоусловиям».

В кабинете начальника Службы обеспечения полетов происходило тем временем конфиденциальное совещание. В нем участвовали хозяин кабинета Петр Герасимович Горохов – плотный крепенький старичок, каких именуют иногда «боровичками», – и его подчиненный Борис Чиненков, человек лет тридцати пяти с юрким примечающим взглядом. Они сидели за столом для совещаний напротив друг друга и переговаривались тихо и внятно, глядя друг другу в глаза.

– Ну, а если? – с сомнением проговорил Горохов.

– Никаких если, Петр Герасимович! Что они – не понимают?! – Чиненков перешел на свистящий шепот. – Да я первый уйду… Там ведь не дураки сидят. Сравнивать вас и Лунева!

– Думаешь? – озабоченно переспросил Горохов, словно окидывая себя мысленным взором.

– Факт!

Щелкнуло в системе диспетчерской связи, запищал зуммер. Горохов вразвалочку подошел к пульту, нажал клавишу.

– Слушаю, Горохов.

– «Петр Герасимович, на Махачкалу опять задержка!» – сказал в динамике женский голос.

– А в чем дело?

– «Кажется, не заправлен.»

– А ты узнай… И не трезвонь больше. Мне некогда, – Горохов нажал клавишу и вернулся к Чиненкову. У того уже были готовы аргументы.