Александр Житинский - Фигня (сборник)

Работали старик с молодым интеллигентом. В цепочке стоял и Туркин. У ног его была корзинка для кота.

К цепочке подъехала служебная машина. Из нее выглянул человек в форме..

– Товарищи! Кто умеет заправлять лайнер «ИЛ-86»? – обратился он к толпе.

Пассажиры приостановили работу.

Производственник подошел к машине.

– Что я вам говорил, – оказал старик, передавая молодому человеку чемодан.

– Ну и что! И ничего особенного, – упрямо возразил тот, тяжело дыша.

Старик уже протягивал ему очередной чемодан.

Из иллюминаторов самолета иркутского рейса разглядывали картину погрузки пассажиры. Они чувствовали себя несколько неловко.

– Товарищи, а что же мы? – спросила, наконец, певица.

– А что мы? Мы, можно сказать, уже улетели.

– Но мы же не улетели!

– Действительно, товарищи, надо помочь, – отозвался голос из конца салона.

– Как хотите! Я не пойду! Я месяц ждал этого рейса. А что, если он улетит, пока мы грузим? – заволновался пассажир.

– Морозно —протянул другой.

– Да куда он улетит? Без экипажа?!

– Пойдемте, пойдемте, товарищи! – певица в шубке двинулась по проходу к дверям.

Пассажиры иркутского рейса сходили по трапу и пристраивались к цепочкам разгружающих.

Вновь подъехала машина. Из нее выглянула Надя.

– Товарищи! В буфете для вас приготовлен горячий кофе и закуски!

Алексей с видом человека, хорошо сделавшего свое дело, отворил двери диспетчерского зала и сказал:

– Теперь можете расстреливать!

В комнате отдыха над лежащим Афанасьевым хлопотали врачи. Афанасьев был раздет до пояса, ему снимали кардиограмму. Он приподнял голову, взглянул на Лешу.

– Все рейсы посадил? – спросил он слабый голосом.

– Все, Игорь Дмитриевич.

– Молоток… Под суд… пойдешь… Но суд тебя… оправдает, – он уронил голову на подушку.

– Не шевелитесь, больной, – строго сказала женщина – врач.

Поздно вечером аэровокзал выглядел по-праздничному. Потрудившиеся на морозе пассажиры пили кофе, сгрудившись вместе и разложив на чемоданах еду, захваченную в дорогу и купленную в буфете. Все смешались – рабочие, студенты, военнослужащие. Настроение у всех было приподнятое. Молодые аэрофлотовцы тоже были в этом кругу.

Старик с молодым интеллигентом, как всегда, сидели рядом. Они ели вареные вкрутую яйца. Тут же пристроилась и музыкальная группа во главе с певицей. И Леша с Надей были тут, и даже Туркин, примостившийся на отшибе.

– Жаль немного, товарищи, что не умеем мы еще водить самолеты, – с жаром говорил молодой интеллигент, держа в правой руке стакан с кофе. – Я думаю, что со временем так и будет. Помните, об этом мечтал еще Маяковский. «Землю попашем – попишем стихи!»

– Надеюсь, – вы шутите, Андрей Константинович, – наклонился к нему старик.

– Нисколько!

– Нет уж, я в свою дудку дудел и буду дудеть, – сказал саксофонист.

– Друзья, я предлагаю тост, – администратор Аркадий взял застолье в свои руки. – Все налейте кофе!

Из термосов полился кофе.

– Я хочу выпить за Алексея, – обратился Аркадий к Леше. – Чтобы он в будущем руководил не только полетами вниз, на землю, но и полетами вверх! В частности, чтобы завтра же за обеспечил нас рейсом на Иркутск!

– А нас – на Кишинев.

– На Мурманск!

– На Ригу!

Все выпили кофе.

– Теперь, товарищи, у нас осталась только одна мечта, – продолжал Аркадий.

– Какая?

– Поспать, – сказал саксофонист.

– Найти кота товарищу Туркину! – закончил Аркадий.

Туркин вздрогнул, засмущался.

– Да я сам, спасибо…

Вдруг щелкнул репродуктор, и над залом разнесся вежливо – холодноватый женский голос:

– «Вниманию пассажиров, вылетающих рейсом 4122 на Тюмень. Ваш вылет задерживается на два часа по метеоусловиям…»

Лица пассажиров помрачнели.

– Опять… – вздохнул кто-то.

– Это новая смена пришла. Они еще ничего не знают! – догадалась Надя.

– Валя, спой, – попросил саксофонист.

– Что ж… – певица повела плечом. – Только вы подыграйте. Музыканты расчехлили инструменты, и над залом поплыло;

Стоял в ночном поле иркутский самолет на старте, и ветер трепал разноцветные ленты у него на крыльях. Прожектор высвечивал далекий снежный путь.

Аэровокзал спал. Спали пассажиры в зале и сотрудники аэропорта на рабочих местах.

Спали самолеты на стоянках.

Спали пассажиры иркутского рейса в салоне.

Спали индикаторы.

Спал руководитель полетов Афанасьев в больнице.

Ворочался во сне Горохов.

Не спал только кот ангорский дымчатый, который прогуливался по аэровокзалу, обходя спящих пассажиров и неслышно ступая по мраморному полу мягкими лапами.

Лунева разбудил будильник.

Он поднялся с кровати, начал делать утреннюю гимнастику. Пело утренние песни радио.

Потом Лунев брился. Он был сосредоточен.

Жена проводила его до дверей. Лунев был в форме. Он молча поцеловал жену.

Лунев вышел на улицу, сел в «Жигули», завел мотор и поехал.

Он ехал по городу – сосредоточенный и собранный. Машина свернула на шоссе. Вдалеке виднелось здание аэровокзала.

Лунев оставил машину на стоянке и направился ко входу в аэровокзал. Вокруг не было ни души. Под стеклянными дверями вокзала съежился на морозе ангорский кот.

– Ну что? Холодно? – Лунев наклонился, взял кота на руки.

Так он и вошел в аэровокзал – с котом на руках. И сразу рядом с Луневым тихо и услужливо возник Чиненков.

– Разрешите, Геннадий Сергеевич… Котика…

Лунев передал ему кота и пошел через аэровокзал твердым спокойным шагом, будто не замечая, что пассажиры встают со своих мест, провожая его глазами.

Так он и шел в фокусе людских ожидающих взглядов, а за ним мягко шагал Чиненков с котом на руках, а еще позади плелся с корзиной бедняга Туркин.

Март 1985 г.

Стебликов вбежал в здание Ленинградского вокзала, когда зеленые точки электронных часов показывали 23.42. Пальто Стебликова было распахнуто, шапка сбилась, шарф свисал из кармана. В руках Стебликов нес туго набитую сумку и картонную коробку с игрушечным вертолетом для сына.

Всегда он так возвращался из Москвы – впритык, прямо из-за дружеского стола, обремененный покупками, новостями и алкоголем. На этот раз имелось отягчающее обстоятельство: у Стебликова не было обратного билета. Поэтому он сразу ринулся на перрон, надеясь уехать «зайцем» на одном из ночных поездов.

Перейдя на быстрый шаг, он двинулся вдоль стоявших по обеим сторонам платформы красных экспрессов. Проводники и проводницы с полотняными билетными кляссерами в руках торчали у распахнутых дверей вагонов, проверяя билеты у солидного делового люда: министерских чиновников в пыжиковых шапках, генералов в форме, творческих работников в дубленках. Стебликов выбрал проводницу, возле которой не было никого, и подошел к ней.