Салман Рушди - Гарун и Море Историй

«Надо же, какие они доверчивые, эти гуппи, — подумал Гарун. — И воспитанные. Ведь Еслий мог бы запросто подраться со мной из-за Разъемника, но он вообще не пытался отнять его силой, даже когда я выключился. А самого настоящего шпиона они приговаривают всего лишь к тысяче и одной строчке. Вот уж действительно миролюбивый народ. Но если начнется война, что тогда? Они же ее проиграют, для них это будет конец…» — И здесь Гарун остановился, потому что чуть не добавил: «хаттам-шуд».

— У Полосы Сумерек, — говорил тем временем Рашид Халиф, — я видел много дурного, а еще больше — слышал. Армия чупвала разбила там лагерь — черные-пречерные палатки, окутанные фанатичным молчанием! Слухи, что дошли до вас, справедливы: Страна Чуп действительно находится под властью «Таинства Безабана» — Культа Безмолвия или Немоты, чьи приверженцы в доказательство своей преданности дают обет пожизненного молчания. Все это я узнал, пробираясь украдкой между палаток чупвала. В былые времена Культ-мастер Хаттам-Шуд проповедовал ненависть только к историям, фантазиям и мечтам; теперь он стал ещё более жестоким и выступает против всякой Речи. В Чуп-Сити закрылись все школы, суды и театры — Закон Молчания делает невозможной их работу… А еще я слышал, что самые ярые приверженцы Таинства превращаются в фанатиков: суровой ниткой зашивают себе губы, чтобы доказать свою преданность Безабану, и приносят себя в жертву, медленно умирая от голода и жажды…

— Кто же он такой, этот Безабан? — воскликнул Гарун. — Вы все его знаете, а я не имею о нем ни малейшего представления.

— Безабан — это гигантский идол, — объяснил сыну Рашид. — Это колосс, высеченный из черного льда, который стоит в самом сердце Цитадели Чуп, дворца-крепости Хаттам-Шуда. Говорят, что у этого идола нет языка, а лицо искривлено жуткой гримасой, обнажающей огромные зубы, каждый величиной с дом.

— Лучше бы я вообще не спрашивал, — сказал Гарун.

— Повсюду в этих мрачных Сумерках рыскали солдаты чупвала, — продолжал свой рассказ Рашид. — На них были длинные плащи, в складках которых жестоко и тускло сверкали клинки кинжалов. Впрочем, господа, истории о Стране Чуп всем прекрасно известны! Мы хорошо знаем эту обитель теней, где книги запирают на висячие замки, вырывают языки, плетут тайные заговоры и прячут в кольца яд. В общем, оставаться у этого жуткого лагеря не имело никакого смысла. И я, босой и посиневший от холода, пошел туда, где на горизонте виднелся свет. Так я оказался у Стены Балаболия; и должен сказать, господа, что она находится в плачевном состоянии. В ней множество дыр, через которые можно беспрепятственно проникнуть. Чупвала об этом знают, я их там видел — я собственными глазами видел, как похитили Батчет!

— Что же вы молчали! — закричал Боло, вскочив на ноги и приняв воинственную и слегка глуповатую позу. — Почему сразу не сказали об этом? Дьявол! Продолжайте, умоляю вас, продолжайте же! (Когда Боло так говорил, остальные сановники смущенно отводили глаза в сторону.)

— Я пробирался сквозь заросли терновника к Океану, — продолжал Рашид. — И вдруг увидел, что мимо плывет лодка в виде лебедя из золота и серебра. Там была молодая женщина с длинными-длинными волосами и золотой диадемой, и пела она… Простите, но ее пение было самым ужасным из всего, что мне доводилось слышать. К тому же ее зубы, ее нос…

— Можете не продолжать, — прервал его спикер Балала-палаты. — Это несомненно была Батчет.

— Батчет, Батчет, — застенал Боло. — Неужели я больше никогда не услышу твой сладкий-пресладкий голос, не взгляну в твое прекрасное лицо?

— Что она там делала? — поинтересовался Морж. — Там же опасно находиться.

Тут Джинн Воды Еслий откашлялся.

— Господа, — сказал он, — не знаю, известно ли это вам, но молодые люди из страны Гуп ходят — да-да, ходят к Полосе Сумерек. Впрочем, делают они это только от случая к случаю, то есть иногда, то есть довольно-таки часто. Они же все время живут под солнцем, а им хочется увидеть звезды, Землю, а еще то, как на небе светит другая Луна. Спору нет, это безрассудно. Но они всегда рассчитывали, что смогут укрыться за Стеной Балаболия. У Тьмы, уважаемые господа, есть свое очарование: таинственность, странность, романтичность…

— Ах, романтичность? — закричал принц Боло, обнажая свою шпагу. — Мерзкий Джинн! Тебя проткнуть? Да как ты осмелился предположить, что моя Батчет отправилась туда… чтобы завести роман?

— О нет, нет! — в панике воскликнул Еслий. — Тысяча извинений. Я не это имел в виду, я вовсе не хотел вас обидеть.

— На этот счет не стоит волноваться, — быстро заверил принца Боло Рашид, и Принц медленно вложил свою шпагу в ножны. — Она была там только со своими фрейлинами и ни с кем больше. Они, хихикая, говорили о Стене Балаболия, мол, не подойти ли поближе и не потрогать ли ее. «Я хочу понять, что представляет собой эта знаменитая невидимая штука, — слышал я ее голос. — Если глазами ее не увидеть, то, может быть, можно пальцами потрогать или языком попробовать». И тут наблюдавшие за Принцессой из кустов терновника чупвала легко проникли через дыру в Стене, схватили всех леди и потащили их, визжащих и брыкающихся, к своим палаткам.

— Что же вы за человек, — презрительно фыркнул принц Боло. — Сидели себе в укрытии и ничего не предприняли, чтобы спасти их?

Услышав последнее замечание, Морж, Спикер и Генерал смутились, а Гарун густо покраснел.

— Этот Принц — да как он смеет, — шепнул он Еслию. — Если бы не его шпага, я бы…

— Согласен, — шепотом ответил Еслий. — Принцы, они такие. Но ты не волнуйся. На самом деле мы ему не позволяем решать ничего важного.

— А что бы вы предпочли? — с достоинством ответил Принцу Рашид. — Чтобы я, безоружный, в ночной сорочке, полумертвый от холода, выскочил из укрытия, как какой-нибудь идиот-романтик, и позволил схватить себя или даже убить? А кто бы тогда рассказал вам обо всем этом — кто бы тогда показал вам дорогу в лагерь чупвала? Хотите быть героем, принц Боло, — будьте; но некоторые предпочитают героизму здравый смысл.

— Боло, вам следует извиниться, — пробормотал Спикер. Нахмурившись и немного поважничав, принц Боло все же повиновался.

— Я был чересчур резок, — сказал он. — Мы благодарны вам за эти известия.

— Есть еще кое-что, — произнес Рашид. — Когда солдаты тащили Принцессу, они говорили страшные вещи.

— Какие вещи? — закричал Боло. — Если они ее оскорбили…

— «Скоро Великий Праздник Безабана, — сказал один из них. — Так почему бы нам тогда не принести в жертву нашему Идолу эту принцессу гуппи? Зашьем ей губы и дадим новое имя: Немая Принцесса — Принцесса Хамош. — И они рассмеялись.

В Тронном зале воцарилась тишина. Первым, конечно, очнулся Боло: