Ольга Юнязова - Встреча над пропастью

– Ну а вы как сходили в поход? Говорят, тебя укусила змея. Как твоя нога?

– Да… – Алёна махнула рукой. – Змея – это было совсем не страшно. Я уже про нее и забыла.

– А что было страшно?

– Мне – ничего. – Алёна грустно усмехнулась. – Это нашим мальчикам за каждым кустом леший мерещился. Я хотела дольше там задержаться, как следует все рассмотреть, просто отдохнуть, погулять по лесу, выйти к реке… Ой, Оксана! Как там красиво! Я много видела чудесной природы, везде по-своему красиво, но в тех лесах!.. Казалось бы, ничего особенного: обычные сосны, лиственницы, можжевельник, обычные скалы, небо… но есть там что-то такое, что до сих пор манит меня. Я уже Павлу сказала, что в отпуск едем туда, на поляну.

– А он что?

– А он склоняет меня на что-нибудь более экзотическое.

– Например?

– Ну, мне давно хотелось съездить на экскурсию в какой-нибудь тибетский монастырь. Залезть на высоту пять тысяч над уровнем моря. Или в Индию, в какой-нибудь ашрам, посмотреть на йогов.

– И ты хочешь променять это на какую-то «лысую гору»?

– Хочу! Не могу тебе этого объяснить, но ведь «хочу» – это состояние не логичное. Понимаешь, – Алёна мечтательно закрыла глаза, – там есть что-то такое… это не объяснить. Ну, например, когда летишь с парашютом, несколько секунд ты ощущаешь сладкий ужас невесомости. Ты знаешь, что парашют не даст тебе убиться, но все равно чувство страха поднимается из бездны внутри тебя и выплескивается через сердце. Но это всего две секунды, ты не успеваешь насладиться этим состоянием и ждешь следующего раза. А там… Там это состояние, когда страх щекочет твое сердце, постоянно присутствует. Его можно пить маленькими глоточками, ощущая вкус и смакуя. Конечно, оно не такое резкое, как при свободном полете, но в этом и есть его прелесть. Оно едва ощутимо, но оно продолжительно, оно вибрирует в нервах и мурашками бегает по спине, создавая непередаваемое удовольствие.

– Но, Алёна, ведь не каждый человек способен получать удовольствие, испытывая чувство страха, – покачала головой Оксана.

Алёна помолчала, грустно глядя в окно. Потом улыбнулась:

– Слушай! А круто ты меня вчера обложила. Так материться умеет, пожалуй, только мой отец. Самое интересное, что сегодня я чувствую себя нормально.

– Зато я чувствую себя так, как будто меня изнасиловали, – сказала Оксана.

Наконец Оксана дома, сидя в своей комнате, решилась прочитать письмо Василия Сергеевича. Она долго откладывала этот момент, потому что не хотела смешивать светлые воспоминания об этом человеке с текущими житейскими проблемами.

И вот сейчас, когда все вернулось на круги своя и снова стало набирать обороты, Оксана достала письмо, аккуратно разгладила и начала читать:

«Здравствуйте, Оксана Васильевна!

Оксаночка, здравствуй!

Вот, поздоровался и после этого полчаса задумчиво сидел, не зная с чего начать. Но в эти полчаса у меня было ощущение, что я сижу рядом с тобой и жду, когда же ты сформулируешь вопрос. И вот вопрос прозвучал. Я услышал твой голос: «А разве вы снова перешли со мной на «ты»? И задумался: в чем разница между этими местоимениями? Нам кажется, что, обращаясь на «вы», мы проявляем уважение к человеку, показываем ему его значимость.

А ведь в древности даже к самому грозному царю подданные обращались исключительно на «ты». А на «вы» – только к иноземным послам, показывая тем самым, что разговаривают не с человеком, а с народом, который тот представляет.

Иностранное обращение «вы» укоренилось в России вместе с нововведениями Петра Первого. И что же получается? С тех пор мы перестали разговаривать от лица самих себя, теперь мы представители каких-то групп, организаций. И этим самым «вы» мы четко определяем дистанцию между нашими душами. Это разделяет нас и тем самым обостряет одиночество.

Оксаночка, я скучаю по тебе.

Никто из моих родных не задает мне вопросов, на которые мне хотелось бы отвечать. Хотя у меня прекрасная семья: жена, двое сыновей, внуки. Я абсолютно счастлив ими и очень их люблю…

Но я не волен… Я не могу сказать им, что в моей жизни появился еще один человек, который имеет для меня огромное значение. Тем более женщина… Я не смогу объяснить им этого чувства, потому что им оно неведомо. Но более всего я боюсь, что с непониманием они допустят в душу свою грязные домыслы.

Сегодня я видел тебя в Храме.

Я благодарен Богу за то, что ты пришла.

Надеюсь, ты понимаешь, почему я вынужден был сделать вид, что не узнал тебя.

Но я чувствовал, как ты ждешь меня, чувствовал, как ты радуешься, чувствовал…

Но слишком велика социальная пропасть между нами. Я не смог бы уделить тебе того внимания, которого сам хотел бы. И я решил, что лучше никак, чем так, как требует от меня мой сан.

Прости, Оксаночка. Я чувствовал, как ты уходишь, думая, что я тебя не заметил.

Еще раз я убедился в величайшей мудрости Отца нашего, который дал нам тяжелую болезнь, чтобы мы смогли встретить друг друга. Я в смиренном спокойствии жду следующей весны.

До встречи.

Василий Сергеевич ».

Закончив посевные работы в огороде, Александр начал всерьез задумываться о походе в брошенную деревню.

Останавливало его только то, что он никак не мог определить для себя цель путешествия. Ну придет он туда, ну посмотрит на полусгнившие дома – и что дальше? Зачем ему это надо? Не на экскурсию же по древним поселениям коренных народов Урала собирается. Новая Трёшка – всего лишь рабочий поселок начала пятидесятых годов, который просуществовал не более четверти века. Что там может быть интересного?

Эти размышления охлаждали любопытство Александра, да к тому же каждый день возникало какое-нибудь мелкое, но неотложное дело, заставлявшее перенести сборы на следующий день или на следующую неделю. Однако, делая эти мелкие неотложные дела, вроде починки забора или крыши, Александр в мыслях своих постоянно уносился на поиски мертвой деревни. Что-то звало его туда, приглашало, манило, но логически объяснить это чувство он не мог.

Поговорить с Владимиром у него никак не получалось, потому что тот уезжал в город рано утром, а возвращался только к ужину, уставший и замученный. Ему, разумеется, было не до разговоров, тем более об этой забытой дыре.

Тогда Александр отправился к самому старому жителю деревни, деду Матвею, расспросить, что он знает о Новой Трёшке.

Ничего нового, кроме того, что уже рассказывал Владимир, дед Матвей не знал. Зато он поведал, что в соседнем селе живет старуха из Новой Трёшки, которую в свое время с большим трудом удалось убедить переехать на другое место жительства.

Когда стало понятно, что даже дачники в тех краях не приживаются, было принято решение снять Новую Трёшку с соцобеспечения, отключить от электроэнергии и упразднить автобусный маршрут до нее.