Ханс-Петер де Лорент - Негласная карьера

Раскаяние исполнило Рюдигера еще большей благодарностью, желанием загладить свою вину, сделать все, что шеф ни потребует.

Собственно, для этого есть прекрасная возможность.

Чтобы не усугублять смущение ошалевшего от радости Поммеренке, Штофферс открыл вторую папку. В ней ксерокопии газетных вырезок.

– Уже читали? По-моему, тут есть материал, который поможет решить нашу задачу.

Они сели.

Поммеренке быстро пробежал глазами вырезки. Основой для всех заметок послужило сообщение ДПА, поэтому они были похожи.

«Вчера вечером в А. завязалась драка между левыми и правыми турецкими экстремистами. Дело дошло до поножовщины. Имеются тяжелораненые, состояние их крайне серьезно. Девять пострадавших помещены в больницу. Полиция задержала шестнадцать коммунистов. Среди пострадавших – коммунист Феликс Бастиан (37 лет), учитель. Он выступал на собрании с речью непосредственно перед стычкой».

Во всех заметках имя и фамилия Феликса Бастиана были подчеркнуты красным.

Поммеренке не успел дочитать заметки, как Штофферс заметил:

– На сей раз, кажется, один из наших клиентов попался с поличным.

Поммеренке подошел к столу и вручил удивленному Штофферсу толстое дело с надписью на обложке – «Феликс Бастиан». В деле подшиты отчет Вайнмана, множество материалов, собранных на Бастиана, кое-какие вещественные доказательства: подписанные им листовки, его статьи.

Поммеренке вернул Штофферсу и список, с которого все началось, только очередность фамилий в нем теперь поменялась – на первом листе значится Феликс Бастиан, взятый в жирную рамку. Поммеренке отдал все это шефу без единого слова. Но его молчание лишь усилило эффект. Удивленно сморщившийся лоб Штофферса постепенно разгладился; шеф читал, и его лицо опять засияло.

– Грандиозно! – воскликнул Штофферс, не скрывая своего восхищения. Пролистав материалы, он вернул Рюдигеру папку, после чего резюмировал: – Я вижу, вы мастер своего дела. Бели бы понадобилось последнее доказательство вашей пригодности для новой должности, то вот оно.

Новый прилив радости заставил Рюдигера покраснеть. Штофферс ушел.

Несколько минут спустя Поммеренке развернул бурную деятельность. Прежних сомнений, колебаний как не бывало. Кризис позади. Теперь главное – четко провести операцию.

Поммеренке договорился о встрече с депутатом Фридолином Оксером, с которым надо срочно побеседовать, обязательно до заседания ландтага. Рюдигер знал, что там обсуждается сегодня вопрос о бюджете для культурно-просветительских учреждений. Оксер, один из лидеров оппозиции, мог бы затронуть дело Бастиана в своем выступлении; его речей кое-кто побаивается, а газетчики любят их цитировать. Придется посвятить Оксера в суть дела, но только в общих чертах, тут нужна осторожность. Оксер темпераментен, однако глуповат. Его нередко заносило, поэтому информация должна носить лишь общий характер.

Затем надо повидаться с журналистом Бальзеиом и передать ему кое-какие материалы.

– Пресса у нас порой гораздо действеннее правительства, – сказал однажды Штофферс.

А еще Поммеренке условился поужинать с Вайпмами. Он хотел прощупать Вайнмана, нельзя ли перетащить его к себе в отдел.

К концу рабочего дня Рюдигер позвонил домой. Барбара и Конни еще не вернулись. Тем лучше. Значит, вечером он свободен.

После каникул Рюдигер вернулся к своей новой работе безо всякой охоты. Тем не менее он составил для Антона список руководителей, избранных в различных общественных организациях. С той памятной вечеринки у Рюдигера пропало желание ходить на собрания. Однако новое руководство партгруппы не забывало о нем. Рюдигеру предложили составить план индивидуальной работы па будущий семестр. Потом план будет обсужден и утвержден. Это необходимо для того, чтобы разумно распределить поручения. Не взялся ли бы он, например, за книжный прилавок? Рюдигер махнул бы на все это рукой, но тысяча, которую он получал каждый месяц, па дороге не валяется.

А тут еще участились ссоры с Барбарой. Она дулась, говорила, что Рюдигер невнимателен к ней, не заботится о сыне. Пробыв за летние каникулы дома целых три месяца, Рюдигер понял, насколько мало времени уделял прежде семье. От проблем, которые занимали Барбару, он был далек. Когда она рассказывала о них, Рюдигер слушал вполуха. Он делал участливый вид, а думал совсем о другом.

Сын тоже казался ему чужим. Тот привык к матери, а отца даже дичился. Например, выбегая со спущенными штанишками из туалета, он семенил к Барбаре и не давался Рюдигеру.

– Нет, пускай мама застегнет.

Пока шла учеба, это было даже удобно. Но теперь раздражало.

Рюдигер впервые задумался о том, как бы успокоить Барбару, да и самому избавиться от чувства, что он здесь посторонний. Он затеял в двух комнатах ремонт, а у Конки в детской соорудил шведскую стенку.

Потом они поехали на месяц к сестре Барбары, на побережье Северного моря. Мир в семье был восстановлен.

Вернувшись с каникул, Рюдигер первым делом встретился с Антоном. О вечеринке он все-таки умолчал, зато начал канючить, и Антон почуял недоброе.

– Пойми, Рюдигер, нам здесь без тебя не обойтись. Ты же наш лучший кадр. В конторе тоже так считают.

– Не оставаться же мне тут навеки. Я ведь до университета уже работал. Пора подыскивать серьезное дело.

– Есть что-нибудь на примете?

– В том-то и беда, что нет. Поневоле забеспокоишься.

Антон пообещал раскинуть мозгами и намекнул, что у него есть связи с влиятельными людьми.

При следующей встрече Антон самодовольно улыбнулся:

– Кое-что подыскал. Приходи в четверг к двум часом в контору.

Сообщить подробности он не захотел или не мог.

В четверг Рюдигер дождался, чтобы Барбара и Конни ушли на игровую площадку, и достал из шкафа костюм, который носил на работу в страховом агентстве. Галстук, однако, не повязал. Пусть не думают, будто он хочет кому-то понравиться.

Что, интересно, ему предложат? Если что-нибудь малоперспективное, он сразу откажется. В любом случае – прочь из университета. Долго эту игру в прятки не выдержать, слишком трудно постоянно контролировать себя, быть все время настороже.

Антон дал адрес земельного ведомства по охране конституции. Это оказалось старое солидное здание неподалеку от главного вокзала. Рюдигер пришел туда до назначенного времени. Без четверти два. Слишком рано. Он побродил вокруг, поглазел на витрины, ничего толком не замечая.

Без пяти два Рюдигер вновь подошел к зданию. Открыл тяжелую стеклянную дверь. Внизу висела табличка – «Земельное ведомство по охране конституции». Совершенно открыто. У второй двери в конце холла стоял мужчина лет сорока, который, вероятно, должен был отваживать непрошеных гостей.