Ханс-Петер де Лорент - Негласная карьера

Вилфред Доггенхуден отрицал всякую связь своей работы с политикой, его интересует только техника. Вилфреда увлекало общение с электроникой, хранящей в памяти колоссальный объем информации, которую за считанные секунды можно передать на огромные расстояния. Для чего она используется, ему безразлично.

Доггенхуден – электронщик. Всякое демократическое государство должно защищать себя от своих врагов. Его дело – техническая сторона проблемы. Остальным пусть занимаются другие.

После университета Вилфред три года работал в ИБМ. В 1972 году ведомство по охране конституции переводило свои архивы на электронные носители; приятель Доггенхудена, участвовавший в издании системы НАДИС для центрального аппарата, заинтересовал Вилфреда этой работой.

В первой же ознакомительной беседе Вилфред объяснил Рюдигеру, что система довольно проста (кстати, он был тогда единственным сотрудником «конторы», с которым Поммеренке сразу же перешел на «ты»).

– Насколько мне известно, создание системы задумал наш федеральный шеф господин Штрюбберс. Ее преимущества очевидны. Не нужно громоздких архивов с пыльными папками, упрощается и ускоряется поиск и обработка информации. Не говоря уж о надежном обеспечении секретности. НАДИС выдает информацию в доли секунды.

Вилфред заразил Рюдигера своим энтузиазмом. Разговор шел в просторном светлом зале со множеством технических устройств и с различной аппаратурой. Доггенхуден сидел на вращающемся стуле перед дисплеем, под которым находилось что-то вроде телетайпа. Рюдигер вспомнил, как работал на телефонной справочной станции. Запрашиваемые номера он искал, прокручивая микрофильмы.

– Главный компьютер федерального ведомства установлен в Кёльне. К нему подключены все земельные ведомства. У Западного Берлина собственная система. Остальное просто. Например, ведомство народного образования просит проверить трех претендентов на места учителей. Посмотрим, все ли у них в порядке.

Вилфред протянул Рюдигеру голубую карточку. На ней значились имя, фамилия, дата и место рождения.

– Такие карточки с запросами поступают из различных отделов кадров ко мне, то есть уполномоченному НАДИС нашего земельного ведомства. Дальше происходит вот что…

Доггенхуден ввел данные с карточки в компьютер, и секунд через десять дисплей выдал ответ:

– Сведений нет.

Вилфред сделал пометку в карточке.

– Посмотрим, что известно про остальных.

Со следующим претендентом повезло больше. С 1970 по 1972 год он участвовал в мероприятиях, проводимых Демократическим солдатским союзом. См. дело (Армейская контрразведка. Нижняя Саксония).

– Любопытно, – пробормотал Вилфред. – Такое попадается не часто. Зато видишь, как широко налажены сотрудничество и обмен информацией. Тут контрразведка кое-что нашла. Наверное, когда этот парень служил. Информацию передали в Кёльн. Я помечу на карточке, где и под каким шифром хранятся материалы, каков их характер. Кёльн выдает за раз на дисплей только одно сообщение. А у многих клиентов личное дело объемистое. Подробности можно потом запросить в соответствующих инстанциях.

Пояснения Вилфреда произвели на Рюдигера довольно сильное впечатление.

Он представил себе, сколько места и времени экономит эта в общем-то невзрачная техника.

– Ас кем мы сотрудничаем, кроме военной контрразведки?

– Доступ к НАДИС имеет и политическая полиция. Есть контакты с центральной службой регистрации иностранцев и федеральной администрацией.

Рюдигер вспомнил, что едва удержался от того, чтобы намекнуть Вилфреду запросить компьютер на фамилию Поммеренке. Интересно, каким бы был ответ?

– В каждой земельной «конторе» НАДИС обслуживает один человек. Иначе возрастает риск утечки или использования служебной информации в личных целях, – сказал Вилфред, словно угадав мысли Рюдигера.

Ни к кому другому из коллег Поммеренке не пошел бы в таком настроении.

– Привет, Вилфред.

– Здравствуй.

У Доггенхудена обычный вид. Джинсы с широким коричневым поясом, спортивная рубашка в крупную клетку, здоровый румянец на лице.

– Между прочим, поздравляю.

Рюдигер прочитал в газете, что гандбольная команда, за которую играл Вилфред, вышла в высшую лигу. Поговорили об этом. Вилфред собирался поиграть еще сезон. Потом будет тренировать юниоров.

Но Поммеренке не забыл, зачем пришел.

– Есть пара человек, о которых срочно нужны сведения. Бывшие экстремисты. Надо узнать, имеется ли на них свежий материал. Можешь быстро все прокрутить? Данные сообщишь в подвал. Там наверняка пылятся дела этих субчиков. А уж оттуда пусть все подымут ко мне.

Лишнего вроде ничего не сказано. Впрочем, на Вилфреда можно положиться. Фамилии и сведения его не волнуют. Копии снимаются автоматически. Доггенхуден лишь сует в компьютер запрос да выуживает результат. Содержание ответов ему до лампочки.

Рюдигер и впрямь хорошо научился забывать неприятности. Он сумел разглядеть положительные стороны реального училища. Более или менее определился выбор будущей профессии. Рюдигер решил, что будет работать в каком-либо учреждении клерком. Постепенно реальное училище стало для Рюдигера именно таким, каким его пытались изобразить гимназические учителя, чтобы подсластить пилюлю: новым началом, новым шансом, новой возможностью попытать счастья.

Рюдигер заинтересовался учебой. Он даже занялся стенографией и машинописью. Пригодится, внушал он себе.

«Пригодится или нет?» – вот что определяло сейчас для Рюдигера интерес к предмету. Раньше ему частенько не везло, когда учитель французского Штурмкугель принимался выискивать тех, кто не выучил заданных на дом слов. Учитель стоял перед классом у доски. В руках он держал красную книжечку со списком фамилий, которую все боялись. По наступившей в классе тишине было заметно, насколько сильно боялись ребята и проверки слов. Было страшно даже вздохнуть, иначе обратишь на себя внимание, и тогда раздастся голос Штурмкугеля:

– А, Бергер хочет ответить. Прекрасно! Добровольцы, вперед!

Так он острил.

Штурмкугель проверял слова десятками. За три ошибки – «неуд.». При особенно грубых промахах он сдвигал очки на нос и недоуменно глядел на отвечающего. Рюдигера страшно угнетала эта экзекуция.

– Как будет по-французски… – За вопросом Штурмкугеля следовала мучительная пауза, разделявшая потенциальпые жертвы на два разряда. Одни завороженно следили за перелистыванием книжечки, моля судьбу, чтобы пронесло. Другие низко склонялись к тетради в надежде, что учитель их не заметит. Людей с такими сосредоточенными лицами было прямо-таки неловко отрывать от их важного дела.