Владислав Дорофеев - Ортодокс (сборник)
- Название:Ортодокс (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Владислав Дорофеев - Ортодокс (сборник) краткое содержание
«Ортодокс» – это сборник очерков, написанных за продолжительное время. Первый очерк, с которого начинается книга, «Принцесса „ДА“», – это рассказ о спасении двухлетней дочери, с которой отец оказывается в больнице, затем в ту же палату привозят старшую дочь героя. Удивительные подробности о больничном быте детской больницы.
«Рука Бродского» – это, по сути, личные впечатления и оценка творчества Бродского, какие-то возникающие аллюзии в связи с судьбой Бродского и судьбой страны и героя.
«Из России в Россию» – самый большой маршрут страны, «Владивосток-Москва», взгляд на страну из окна вагона, вполне будничные переживания и взаимоотношения в дороге, будничность в какой-то момент переплетается со сказкой, все это перемежается детальным описанием страны, которую пересекает герой вместе со своей семьей.
«Мой батюшка Серафим» – это духовный опыт постижения православия. Несколько лет герой посещает Серафимо-Дивеевский монастырь в Нижегородской области, место, где когда-то отшельничал и трудился на благо людей святой Серафим Саровский, один из самых почитаемых православных святых в мире. При этом герой продолжает быть вписанным в своей профессиональный мир, но что-то или даже очень многое переосмысляется и меняется.
«Школа ангелов» – это посещение Соловецких островов и монастыря. Рассказ о подчас невероятной истории и суровом быте монастырской жизни, восхищение перед физическими, а прежде всего духовными достижениями подвижников, жуткий период концлагерной реальности. С героем в этой поездке его дети.
«Остров Валаам (ОВ)» – это посещение Валаамского монастыря на острове Валаам, пронзительно духовного места. Удивительная история монастыря, личные переживания, наблюдения за людьми, герою открывается новый мир, не похожий ни на что прежде. И вновь вместе с героем его дети.
В очерке «Ортодокс», в частности, описана ситуация с началом вторжения в Дагестан со стороны Чечни и захватом заложников на Дубровке во время мюзикла «Норд-Оста», реакция обычных людей, сомнения и страхи, решительность и действие. На этих и других примерах герой пытается понять, как сочетается нравственность, вера, мораль с хаосом, беспределом, глупостью и кошмаром обыденной жизни, как сделать так, чтобы нравственность из умозрительной категории перешла в разряд обыденной жизни и отношений.
Ортодокс (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И этот оркестр – это весь мир. И весь мир запел Вере – «здравствуй», каждая частичка живая и не очень живая, все, что дышит, двигается и поет, летает и ползает, стоит и падает, все-все, что есть под солнцем и небом, поет Вере – «здравствуй».
И теперь всегда, когда Вера заболевает, к ней прилетает маленький, курносый ангел с крыльями, садится на ладонь, как бы паря над ней, и поет песенку, болтая ногами и дирижируя руками, как бы перед небольшим или огромным оркестром. И Вера выздоравливает.
Температура (подмышка)
20.12.
Вера
6.30–37,3
8.00–37,5
11.00–37,1
12.45–37,3
14.30–37,1
17.00–37,3
19.10–37,3
20.45–37,5
22.50–37,1
21.12
Вера
03.00–36,7
08.00–37,4
10.30–37,1
12.25–36,6
21.20–37,3
Аня
16.50–38,0
17.30–38,2
18.30–38,1
19.15–37,6
20.35–36,8
21.50–36,5
22.12
Вера
07.50–37,0
11.05–36,9
17.25–36,5
22.10–36,7
Аня
07.45–36,7
11.05–37,1
12.40–37,1
13.40–36,9
17.30–37,5
19.04–37,3
23.12
Вера
07.00–36,4
09.35–36,5
14.00–36,3
17.30–36,6
21.40–36,4
Аня
07.00–36,2
09.35–36,3
14.00–36,1
17.15–36,6
21.30–36,4
24.12
Вера
08.00–36,0
13.00–35,9
16.50–36,1
Аня
08.00–36,2
13.00–36,1
16.45–36,9
25.12
Вера
08.30–36,3
16.00–36,6
Аня
08.20–36,1
15.00–36,3
Вода/регидрон (в рот)
20.12
Вера
19.00 (+5 мл)
19.12 (+5 мл)
19.23 (+5 мл)
19.35 (+5 мл)
19.46 (+5 мл)
19.57 (+5 мл)
20.08 (+5 мл)
20.20 (+5 мл)
20.32 (+5 мл)
20.41 (+5 мл)
20.50 (+5 мл)
21.03 (+5 мл)
21.13 (+5 мл)
21.24 (+5 мл)
21.35 (+5 мл)
21.45 (+5 мл)
21.57 (+5 мл)
22.07 (+5 мл)
22.17 (+5 мл)
22.28 (+5 мл)
22.38 (+5 мл)
21.12
01.50 (+20 мл)
03.00 (+15 мл)
06.00 (+45 мл)
06.30 (+15 мл)
07.00 (+15 мл)
08.00 (+15 мл)
08.20 (+25 мл)
08.50 (+25 мл)
09.00 (+10 мл)
09.10 (+5 мл)
09.40 (+20 мл)
09.45 (+5 мл)
09.55 (+5 мл)
10.15 (+5 мл)
10.25 (+10 мл)
10.35 (+5 мл)
10.45 (+5 мл)
10.55 (+5 мл)
11.00 (+5 мл)
11.15 (+10 мл)
11.30 (+5 мл)
12.20 (+10 мл)
13.00 (+25 мл)
13.15 (+15 мл)
14.00 (+5 мл)
14.10 (+5 мл)
14.15 (+5 мл)
14.30 (+5 мл)
14.50 (+5 мл)
15.00 (+5 мл)
17.30 (+150 мл)
19.20 (+50 мл)
20.30 (+50 мл)
21.20 (+20 мл)
Всего – 55 раз.
Рекомендации врача (дома)
Вера
Один раз в год к невропатологу.
Головные боли гасить парацетомолом/панадолом (1 ложка).
Аня
Серьезно и основательно лечить желудок и спину.
Диета – три недели
Аня+Вера – печенье сухое; супы – обезжиренные, вегетарианские; 50 г. творога; кефир – 150 х 2 (ежедневно); йогурт – 100 г.; сметана, сливочное масло; каша без молока – гречка, рис, кукуруза, овсянка; сухофрукты (из компота, вареные); говядина; банан; минеральная вода; кисель, компот, морс, чай; фруктоза – вместо сахара; хлеб пшеничный, вчерашний.
2000 г.
Рука Бродского
Лежу на полу в пыльной, засанной, грязной квартире моего умирающего отца, окруженный маревом комаров. И пишу о Бродском, о моих отношениях с этим последним русскоязычным поэтом двадцатого века, поддержавшим мировое имя русской словесности.
Тюмень. Обломок бывшей империи. Кругом разруха и пошлость, скудоумие и интеллектуальная неврастения. Этот город для зимы. Во все остальное время года – здесь нелепо, некрасиво, жалко. Здесь невозможны вкус, изысканность и изощренность, здесь – грубость и простота нравов, первозданность эмоций и реакций.
Тюмень и Бродский. Россия и Бродский – они для меня связаны в единый мотив. Мотив творчества. Этот мотив требует от меня нового пути и нового героя, и нового качества, которого недостает миру России и миру Бродского. А соединены они и совпадают в своем устремлении к свету только во мне.
Из дневника: «Читал десятимесячной дочери Вере (29 марта, 1998 г.) стихи Иосифа Бродского. Он, конечно, великий поэт. Но спас ли он свою душу этим?! Вопрос еще тот. Хотя Вере понравились стихи Бродского. Чем?»
Иосиф Бродский – русскоязычный поэт и литеpатоp; похоронен за pубежом (род. в 1940 г.); в конце жизни пеpешел на английский; и как поэт благополучно умер еще до физической смерти.
Он попытался сидеть на двух стульях – ни на одном не усидел, стулья разъехались. Стихи, написанные Бродским в эмиграции, лишены ясности, стройности и гармонии, что обязательно наличествовало в русский период творчества.
Бродский бежал из России от православия. Первым делом метафизически, – отправить следом физическое тело поэта было делом техническим. Ибо нетерпим ему воздух православия, с его кафолической духовностью и внешними мирскими несвободами.
Бродский так и остался маленьким мальчиком, и еще и недоучкой. Ему не достало мужества выдержать аскетический напор России, потому он не сумел понять нелицеприятной и мужественной красоты ее. Он уехал не вперед, а назад, в историю, он там и остался в мыслях, в чувствах человека эпохи западного Возрождения.
Увы! Он думал, что эпоха западноевропейского Возрождения – это и есть расцвет человека. А вот тут сыграла с ним злую шутку его самообразованность, почти дремучесть философская и духовная.
Отказавшись от внутренних поисков России Бродский не понял, что западноевропейское Возрождение – это закат человека духовного, а провозглашение абсолютной светской самоценности человеческого гражданина – это начало упадка мысли и чувства, что в конечном итоге завело человечество в – так ненавидимый Бродским – капитализм.
Бродский для русской словесности – это упадничество, это – вовсе не движение вперед и не развитие. Потому что новой словесности нет без новой мысли, новой идеи, а Бродский – это воплощение старой, уже давно пережитой западноевропейской идеи – абсолютной человеческой свободы. И потому он смотрится столь необычно в России. Ну, это – как негр где-нибудь в тайге, на оленях, в мороз. Экзотика. Но не тенденция.
Бродский – это как Петрарка, который писал бы в двадцатом веке, а не своем четырнадцатом.
Т.е., если бы Бродский писал на итальянском, он был обычным рядовым поэтом.
Ну, и, конечно, лавры изгнанника, мученика режима, еврейский прононс. И все.
Мне его жалко. И немного смешно по поводу своего бывшего внутреннего пиетета и даже почти сакрального страха перед именем Бродского. А ведь в сущности страх был напрасен, был хоть и приятной, а слабостью.
Но все равно добрая ему память. Бродский сумел быть последовательным русским Петраркой. Бродский – экзотический амулет русской словесности. Бродский нужен был русской словесности – он ничего ей не добавил – он нужен прежде всего западноевропейской словесности для распознавания русской мысли, русской образности, русской чувственности.
Потому что Бродский – это эхо русской словесности. Хотя и очень точное эхо.
Бродский превратил свою поэзию в сортир. Поэтический метод Бродского напоминает пылесос. Он всасывает лишь то, что всасывается, то есть лишь материальный мир – объект изучения поэзии Бродского. Виртуального, нематериального, метафизического мира поэзия Бродского не замечает. Бродский хорош тем, что он очень понятен и приятен. Но русская поэзия никогда не была приятной. У приятной стороны русской поэзии есть иные названия – частушки, гимны.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
