Алексей Фомин - Затон

Но недаром все; и друзья-соратники, и деловые партнеры, и даже конкуренты считали Анну человеком настойчивым, хватким и предприимчивым. Так просто сдаваться она не привыкла. «Хорошо, – решила она, – предположим, не осталось бумаг. Но должны же остаться люди!» И она приступила к поиску участников экспедиции. Дело осложнялось тем, что кафедры истории КПСС уже давно не существовало. В конце девяносто первого ее слили с кафедрами научного коммунизма, научного атеизма и марксистско-ленинской философии в одну-единственную кафедру политологии. И теперь Анне предстояло отделить от новоявленных господ политологов, как зерна от плевел, бывших капээсесовцев. И это-то летом, в период отпусков! Труд адский. Это могло бы остановить кого угодно, но только не ее.

Бывшие историки партии, которых ей удалось отловить и пообщаться с ними, все, как один, отличались, на удивление, короткой памятью. Никто не смог вспомнить не только об экспедиции, разыскивавшей «Св. Анну», но и о самом профессоре Джуровиче. Признаться, было от чего прийти в отчаяние.

Как часто бывает, помог случай. Последним в списке Анны значился заведующий кафедрой политологии. Но и от него она не добилась ничего путного.

Видимо, на лице у нее, когда она покинула кабинет, было написано столь глубокое разочарование, граничащее с отчаянием, что немолодая секретарша не выдержала, задала вопрос:

Что у вас стряслось, милочка? Отчисляют?

Анна, погруженная в тяжкие раздумья, с трудом сфокусировала на ней взгляд.

А? Что? Нет, нет… Дело совсем в другом…

Секретарша выбралась из-за своего стола, поставила рядом с ним стул и, взяв Анну за локоть, чуть ли не насильно ее усадила.

Вот что, милая. Вам в таком виде никуда идти нельзя. Еще, чего доброго, под машину угодите.

Я прекрасно себя чувствую, просто немножко задумалась… – вяло попробовала протестовать Анна.

Лето было в самом разгаре, работы у секретарши было немного, посетители редки, и отказать себе в удовольствии убить какое-то время в беседе с живым (а может быть, и интересным) человеком она никак не могла.

Давайте, поступим следующим образом: я сейчас сварю кофе, а вы мне расскажите о своих проблемах, – предложила она, доставая из шкафчика плитку, банку с кофе, турку, чашечки и бутыль с водой.

Видно было, что кофе здесь любят и умеют готовить. Не долго думая, Анна решила не ломаться и приняла предложение гостеприимной хозяйки.

Скажите, вы давно работаете на кафедре?

С момента основания, – охотно ответила секретарша.

А до того вы, случаем, не на кафедре истории КПСС работали?

Нет, я, вообще-то, экономист. А на кафедре политологии оказалась… Ну, знаете, как бывает… Во-первых, я была знакома… – она указала пальцем на дверь заведующего кафедрой. – Смотрю, новая кафедра организовывается. Название весьма расплывчатое – политология. Кто там чем будет заниматься – никому не понятно. Ясно только, что не научным коммунизмом. А я у себя занималась мировой финансовой системой. Штука эта тогда была для большинства малопонятная и… чуть ли не реакционная. Короче говоря, меня затирали. Все мои аспирантские сроки давным-давно прошли, а защититься мне не давали. А тут перестройка, демократизация, изменения всякие начались… Кафедра новая образовывается… Вот я и рванула сюда в надежде, что здесь мне не будут мешать. – Она поставила перед Анной чашечку с кофе. – Я варю не очень сладкий, так что если вам еще сахару – вот, пожалуйста…

Спасибо, – поблагодарила Анна. – Ну и как, защитились?

Да, в девяноста втором. Но тут начались такие времена… Шеф вот предложил в секретари, я и пошла… Мне бы куда-нибудь в коммерческий банк… Тогда ведь в этом деле больше меня вряд ли кто понимал, но увы… Так с тех пор и секретарствую.

Понятно… Стало быть, кафедру истории КПСС в семидесятые – в начале восьмидесятых вы не застали.

В начале семидесятых я студенткой была. Отличницей. – Секретарша мечтательно улыбнулась. – После окончания мне предложили остаться работать на кафедре политэкономии. Да… А кафедра истории… Почему ж не застала? Кое-кого оттуда я знала.

А профессора Джуровича вы случайно не знали? – с надеждой спросила Анна.

Как же не знала? Он мне лекции читал еще на первом курсе.

Неужели? – От такой нежданной удачи у Анны аж дыхание перехватило.

Да. Старый был такой… Вредный, жуть. Длиннющий, метра два ростом. А потом, когда я уже аспиранткой была, у него работал… мой возлюбленный. Мы собирались пожениться, но он… У него обнаружилась лейкемия, и он сгорел за полгода.

О, простите…

Дела давно минувших дней… – секретарша махнула рукой. – А зачем вы к нам приходили?

Видите ли, я аспирантка, историк, – вдохновившись предчувствием успеха, принялась врать Анна. – Работаю над периодом гражданской войны, в частности, над обороной Царицына. Есть основания считать, что особую роль в ней, в обороне, сыграл некий пароход. По моим данным над этой проблемой работал в свое время профессор Джурович. Он даже поиски предпринимал на дне Волги. Но в библиотеках, общедоступных архивах я не смогла найти ничего. Вот… Надеялась разыскать кого-нибудь из участников этой экспедиции и побеседовать лично.

Так я знаю, о какой экспедиции вы говорите. Это был… постойте, постойте… семьдесят седьмой год. Точно. Год шестидесятилетия Великого Октября. Да. Мой… Ребята рассказывали, что Джуровичу удалось тогда пробить тему… Их даже отправляли на две месяца в Севастополь – учиться нырять с аквалангом. Их семеро было. Группа Джуровича. Он у них был научным руководителем. Да… Целых три месяца они тогда ныряли, почти до самого октября. Но, помнится, так ничего тогда и не нашли. А потом… Мой Павлуша заболел и… Не знаю. Может быть, что-то нашли следующим летом? А может…

Простите, – перебила ее Анна, – а остальных членов группы вы тоже знали?

Конечно. Я частенько у них бывала.

Ой, а вы не могли бы помочь мне найти их?

Секретарша ненадолго задумалась.

Удивительно… Я никогда о них не вспоминала. По идее, они все должны были после объединения попасть на нашу кафедру. Но… в девяносто первом никого из них на кафедре политологии не оказалось. Удивительно… Знаете что? Вот мой номер. – Она протянула Анне визитную карточку. – Позвоните завтра, часа в два. Я к этому времени постараюсь что-нибудь выяснить.

На радостях от такой удачи Анна устроила себе день отдыха. На следующий день она позвонила, как и договаривались, в два.

А-а, это вы… – услышала она в трубке голос секретарши. – К сожалению, ничем не могу вам помочь.

Вам не удалось разыскать этих людей? – с разочарованием спросила Анна.

Д-да. И никому уже не удастся. Дело в том, что все они давно умерли. Все по-разному: кто от болезней, кто от несчастного случая. Последним умер сам Джурович, в восемьдесят четвертом. Но он-то был глубоким стариком, а всем ребятам из его группы было около тридцати… Вот такая вот история.