Алексей Фомин - Затон

Человек подал ей руку, и они побежали. Юркнули в зал ресторана, проскочили на кухню, поплутали по каким-то коридорам, переходам, складским помещениям и выскочили на улицу. Взмахом руки человек остановил машину, распахнул перед Анной дверь и пожелал ей:

Удачи тебе, сестренка!

Анна успокоилась, когда они уже миновали центр и выехали на шоссе, ведущее с севера на юг, основную и, по сути, единственную магистраль в городе. Она набрала Митин номер.

Привет! – весело ответил ей «малолетний разбойник».

В трубке что-то стучало и гремело, как и в первый их телефонный разговор.

Привет, Митя. Ты еще на заводе?

Да, заканчиваю с оформлением отпуска.

Я еду к тебе. Минут через пятнадцать-двадцать буду у проходной. Встреть меня, пожалуйста.

Сомнений у Анны не было – стреляли именно в нее. А этот мерзавец Леймон явно был в сговоре со стрелявшим. Он специально удерживал ее в статичном положении, чтобы стрелок имел возможность получше прицелиться. «Как бы то ни было, в отель мне возвращаться нельзя и попадаться на глаза этому ублюдку Леймону – тоже, – решила для себя она. – А я-то наивная… Чуть не влюбилась в этого проходимца. Правильно говорит мама…»

Встревоженный ее звонком, Митя уже ждал у проходной.

У тебя что-нибудь произошло?

Почему ты так решил?

Показалось… – Митя пожал острыми плечами. – Так у тебя все нормально?

Не совсем. Митя, мне нельзя возвращаться в отель. Похоже, меня пытались там убить.

Что-о?! Подожди меня здесь, я скоро. Нет… Я отвезу тебя к деду, а потом ненадолго вернусь на завод.

Вариант с дедом был, по сути, единственным. Анна подумала о нем еще по дороге. Конечно, ее могли выследить сейчас или раньше, но она предпочитала об этом не думать, а иначе с ума можно сойти со страху.

Семен Герасимович, Митин дед, не только не возражал против появления в своем доме неожиданной постоялицы, но и оказался чрезвычайно рад этому обстоятельству. Все-таки одиночество достаточно неоднозначная штука. Есть в нем и положительные моменты, но отрицательных – куда больше. А благодаря новой жиличке и внук, глядишь, чаще появляться будет.

Так оно и оказалось. Митя заезжал к деду утром, забирал Анну, а вечером они опять появлялись вместе и подолгу ужинали, слушая дедовы байки. Так прошло восемь дней. Восемь дней безрезультатных поисков. Нет, совсем уж безрезультатными их назвать было нельзя. Каждый день их команда находила и осматривала на дне Волги какое-нибудь судно или суденышко. Или же какой-то фрагмент судна. (Нельзя было исключать, что во время войны в «Св. Анну», лежащую на дне, могла попасть шальная авиационная бомба или артиллерийский снаряд и разрушить затонувший пароход).

Анна даже представить себе не могла, сколько всякого корабельного железа хранит в себе Волга. Одним словом, за эти восемь дней была сделана большая работа, а предстояло сделать еще больше. Самое главное, что временные неудачи не убили энтузиазм участников экспедиции, а наоборот – лишь раззадорили их.

Они сидели во дворе под густой, раскидистой яблоней и пили чай. С ветки, как странный экзотический плод, свисала двухсотсвечовая лампочка, отгоняя от стола густую, плотную темноту. Пес по кличке Рекс забрался под стол и лег у ног Анны (за эти несколько дней они основательно подружились), время от времени высовывая из-под стола свою здоровую мохнатую башку и клянча у нее лакомый кусочек. Ей было здесь хорошо. Так хорошо, как дома, у мамы с папой. А может быть, даже лучше.

А дайвинг… Ее так увлек сам процесс поисков, что достигни сейчас они своей цели, Анне было бы жаль расставаться с этим увлекательным занятием.

Мить, а ты знаешь, кого я сегодня встретил на рынке? – Дед, намолчавшийся за день, вечером, когда у него появлялись собеседники в лице Мити и Анны, становился чрезвычайно словоохотливым.

Кого?

Иньку, одноклассника твоего. Он же был круглым двоечником, да?

Угу, – подтвердил Митя, засовывая в рот ложку с вареньем.

Так вот, он теперь милиционер. Старший лейтенант. Щеки разожрал – во! – Дед показал руками размер Инькиных щек.

Ну и что?

Как что? Он же двоечник. Я ему говорю: «Думал ты, Иннокентий, дворником где-нибудь или грузчиком, а ты – вон…» А он смеется: «Мне, – говорит, – исключительно умственная работа подходит». Но для умственной работы ум надо иметь. А откуда он у Иньки?

То, что человек в школе плохо учился, ни о чем не говорит, – возразил деду Митя.

Но тот все продолжал ворчать:

Правильно. Ничего не имеет значения. Я вот в этой вашей новой жизни ничего не понимаю. Вот сейчас у нас частных охранников – четыре миллиона. Милиции – два с половиной. ФСБ – миллион. А еще ФАПСИ, СВР, наркоконтроль, прокуратура, минюст, спецназы там всякие, и прочая, и прочая, и прочая. Это не считая армии. Миллионы и миллионы здоровых мужиков во цвете лет. И все охраняют. А кто ж работать-то будет? Кто будет производить? А?

А и не надо ничего производить, дед. Глобализация, понимаешь? – улыбнулся Митя. – Пусть производят китайцы. У них это дешевле получается. А у нас есть нефть и газ. Поэтому нам ничего производить и не нужно.

Слушай, Митечка, дружочек, коли кругом такая глобализация… Может, ты поговоришь с ней, с глобализацией этой, и она мне газ проведет, а заодно и канализацию. А то у меня до сих пор, как в тридцать пятом году, когда твой прадед этот дом поставил, отхожее место во дворе, и топить дровами приходится. А?

Ну, ты все утрируешь дед…

Да, – продолжал сокрушаться дед, – ничего я не понимаю в нынешней жизни. Ты, Митя, уже в четвертом поколении инженер. А сколько поколений корабелов в нашем роду – не счесть. Для Ивана Грозного еще наши предки суда строили. Да… И всегда были нужны государству. Твой прадед, а мой отец, Герасим Чухлинцев приехал сюда из Сормова и строил этот завод с первого камня, с первой траншеи. Потомственный рабочий, еще с дореволюционным стажем. Потом получил высшее образование…

Дед, ну ладно, – взмолился Митя, – я все это миллион раз слышал. Давай сменим пластинку.

Раздраженный тем, что его, как птицу, сбили на самом взлете красноречия, Семен Герасимович какое-то время молчал, нарочито шумно прихлебывая чай и звеня ложкой о розетку с вареньем.

Что-то сегодня молчит наша прелестная Аннушка, – начал он новый заход. – Устала, наверное? Загонял тебя, небось, Митька со своим дурацким дайвингом?

Да нет, почему же… Просто вас внимательно слушаю, вот и молчу, – ответила Анна.

А я вот вас все хочу спросить… С чего это вы целыми днями ныряете? И день за днем, день за днем. Как на работу ходите. Наверное, ищете чего?

С чего ты взял? – Постарался сделать невинное лицо Митя.

Да, ищем, – подтвердила Анна. – Пароход. «Святая Анна» называется. Затонул в одна тысяча девятьсот восемнадцатом году.