Игорь Свинаренко - Записки одессита

Но поначалу все шло хорошо. Мы общались по-дружески. Как-то мне Сережа сказал, что с женой не живет, а у него есть любовница Наташа. Она, говорит, очень красивая девка, с цыганскими корнями… Он помог ей вернуться в Одессу…

– Откуда? – спросил я.

– Из Измаила.

Я больше ничего не спрашивал, но мне захотелось ее увидеть. И убедиться, что это не она. Или – что она.

Я иногда после думал: почему я стал придираться к Сереже, вдруг, ведь все шло хорошо? Почему я в конце концов выгнал его из кооператива, и он стал мелко торговать джинсами и открывать жалкие порновидеосалоны? Может, потому, что меня это оскорбило: как она могла после меня жить с таким ничтожеством? И более того – даже любить его? И соглашаться на довольно унизительную роль тайной любовницы? После всего?

Я же писал ей стихи.

Конечно, это оказалась она, мы встретились и не подали виду, что… что когда-то были… ну, знакомы-то были, шапочно, один институт, один курс… Официальная версия была именно такая.

После того как я выгнал Сережу, он срубил миллионы. Он так поднялся благодаря Наташе. Она, может, вытащила его мне назло. Выяснилось, что она с некоторых пор стала вести большие проекты. В силу того что она имела мужские мозги и всегда все говорила прямо, с ней законтачи-ли, как потом выяснилось, бандиты, и она занялась окэши-ванием – меняла купоны на валюту, а валюту перегоняла. В России – и на Украине – надо создать репутацию, которая дороже денег. И она себе такую репутацию создала. Раз она сказала, что конвертация проведена – все, люди верили ей больше, чем банку. Она поднималась все выше и выше, она стала озабоченной, она жила с другим мужиком, который знал, что она любит Сережу… При том, что Сережа вернулся к Светке, и они уехали жить в Москву прожигать Наташкины, в сущности, деньги…

Я был этим всем отравлен, безусловно. Я словно кинулся бить человека ногами, ни за что, а она выхватила его у меня из-под ног и привела в полный порядок. «Вот ты такой, вот как ты дешево стоишь!» – как бы говорила она. Я же считал ее дурой, которая назло мне делает глупости ради этого понтовитого фраера. Конечно, это всегда удар, когда ты с первой позиции в рейтинге уходишь куда-то вниз. Она это понимала лучше меня, ведь она у меня не занимала места выше второго, после Ларисы, – и где теперь эта Лариса, что с ней, зачем она была мне нужна? Как это все смешно и глупо… Конечно же, она явно следила за судьбой Ларисы и должна была меня считать идиотом.

Мне кажется иногда, что она, чтобы мне что-то доказать, шла на слишком большие риски. Она действительно много денег зарабатывала и отправляла Сереже в Москву, чтобы он мог там перья распускать. Она ему жопу прикрывала.

Кончилось все тем, что месяцев через восемь Наташку застрелили. Мне один авторитетный человек объяснил, что в принципе ее не хотели убивать, а хотели попугать. Но застрелили – в восемь часов вечера у ее подъезда, из двустволки. Очень неумело: она истекала кровью минут 40 или 50. И в конце концов умерла. (Я тут с ужасом вспомнил другую Наташу и другую кровь, но это отдельная история, сейчас не могу еще и про это.)

А потом Витя Красняк, мой друг, и Наташу он знал, пошел в СБУ узнать – кто ее убил? Так Фроим Грач ходил в ЧК договариваться… И Красняк пошел. Мы говорили:

– Витя, не лезь ты в это дело.

Но он пошел.

Ему дали версию, что она взяла у кого-то деньги для конвертации, порядка двух-трех миллионов долларов, и конвертнула их на адрес одесских бандитов. Схема простая, у нее ж репутация была. Это все бандиты делали, они должны были бабки принести, и они сказали, что принесли, а раз ее застрелили – то виновата она. Вот и вся история. Сережа приехал на похороны… На один день. Он купил Наташе очень дорогой гроб, похоронил ее и тут же уехал.

Она любила человека, который был ее недостоин, и в конце концов положила жизнь за него. Он потерял все бабки и на задворках Бердичева продолжал жизнь без бабок, персонаж совершенно опереточный.

В 22 года я впервые узнал французского поэта Лотреа-мона… Он как-то сказал: «Целым морем крови нельзя смыть одно пятно интеллектуальной обиды». Подумай об этом на досуге. И не важно, у кого какая дефиниция интеллекта и что такое море крови…

Я однажды зарыдал на Манхэттене, пьяный, поняв, что это я погубил ее.

– Такое возможно только в Одессе! – сказал мне Егор Севастопольский на банкете в одном ресторане в Аркадии. – Чтобы за одним столом сидели генерал госбезопасности и человек, находящийся во всеукраинском розыске. Заметь, они оба делают вид, что незнакомы. Это совершенно в духе рассказов Бабеля – Беня Крик там и прочее…

Как трогательно! Казенные формальности побеждены человеческим дыханием живой жизни. Я скосил глаза, чтобы рассмотреть одесситов. Полковник был как полковник, штатское его не портило совершенно. А вот в его соседе по столу не было ничего криминального: я видел безобидного добродш средних лет, несколько сентиментального, с виноватым выражением лица, какое встречалось у советских интеллигентов. Он грустно улыбался себе в усы и часто моргал, так что казалось, что он легко может всплакнуть, вспомнив какую-то романтическую историю.

– Кто ж он такой?

Севастопольский взялся рассказывать – с удовольствием, с выражением, вообще вкусно. Видно было, что он тепло относится к этому усатому хлопцу.

«Витю я встретил, еще когда был доцентом в строительном институте, осенью 1982 года. Мне его привел один знакомый, он сказал:

– Я слышал, вы набираете сотрудников, так вот рекомендую вам очень способного человека.

Я действительно искал тогда людей. Интернета в те времена не было, объявлений по заборам я не клеил, но сарафанный телеграф действовал исправно. Ну, пусть приходит, говорю. Так я познакомился с Витей, этим немногословным сентиментальным семьянином, у которого тогда уже был животик.

За безобидной внешностью скрывался, как потом выяснилось, чемпион Советской Армии по самбо и дзюдо.

– А кто бы из вас кого отмудохал, случись что? У тебя разряд по боксу…

– Да он бы убил меня в двадцать секунд. Это очень здоровый человек! Он подтягивался восемьдесят раз на турнике!

Витя в армии служил в спортроте, а когда вернулся со службы, встретил Марину, быстро посватался, а теща спрашивает:

– А кем вы, собственно, работаете? И какое у вас образование?

Витя был из многодетной семьи, папа его, дальнобойщик, вставал в пять утра, заводил ручкой свою полуторку и уезжал. Семья жила в маленькой квартире в Мукачевском переулке, там они все плодились. Никаким высшим образованием Витя не заморачивался, он пошел помощником жокея на ипподром, выгонял лошадей и получал бабки. Он был такой богатый, что легко мог слетать поужинать в Ригу. «Я чувствовал, что держу кота за яйца, – в 21 год такое!» – говаривал Витя. У него, конечно же, была машина, «Жигули», над которой он в отличие от других не трясся. Он когда стукался на дороге, то локтем выгибал вмятину, после сам красил ушибленное место и ездил дальше – никакого вещизма, ну, машина себе и машина.