Юрий Козлов - Изобретение велосипеда

Какая тишина стояла теперь в кабинетах, где занимался десятый «Б»! Как резво бегали ручки по тетрадкам! Легко и спокойно стало работать учителям. Их внимательно слушали и иногда даже просили объяснить, что непонятно. А какая идиллия царила теперь вечерами у десятиклассников дома! Только страницы учебников тихонько шуршали… И телефоны звонили меньше, и магнитофоны играли реже, и лампы на письменных столах горели теперь допоздна…

Про собрание не вспоминали совсем, словно и не было никакого собрания. Инна теперь смирно сидела на всех уроках рядом с Костей Благовещенским и иногда даже с ним разговаривала. Интересовалась Инна почему-то культом древней богини Астарты, и Костя, заикаясь от счастья, объяснял, объяснял, что это за богиня… Гектор сидел с Таней Соловьёвой и иногда возвращался вместе с ней домой через парк, где дорожки окончательно просохли, деревья обросли листьями, а главное, начали работать аттракционы: колесо обозрения, парашютная вышка и новый иностранный агрегат под названием «Турбо». Люди сидели в кабинах «Турбо», как звери в клетках, но если клетки зверей обычно стоят на месте то клетки «Турбо» вертелись в воздухе, ухали вверх-вниз, мелко тряслись, и люди в них смеялись весело и тревожно. Гектор иногда прыгал с парашютной вышки. Грохоча ногами по железным ступенькам, поднимался он наверх и, пока ему пристёгивали парашют, смотрел сверху на Таню, которая махала ему рукой. Несколько секунд летел Гектор в пустоте, потом — дёрг! — натягивался канат, и штопаный парашют медленно полз вниз на усыпанную жёлтыми опилками площадку, где стоял хмурый товарищ в кепке и говорил всем одно и то же: «Ноги подогни! Подогни ноги, понял!» — после чего расстёгивал на приземлившемся крепления, и прыгун, гордый, уходил.

Как-то раз Гектор даже забрёл к Тане в подъезд, и Таня положила ему на плечи руки, и глаза ресницами прикрыла, и губы чуть-чуть приоткрыла — выглянули влажные белые зубки, но Гектор только сглотнул судорожно, а потом сказал: «Холодно в этом проклятом подъезде…»! И Таня улыбнулась грустно и понимающе.

Гектор не видел с тех пор Алину Дивину. Раз, проснувшись в три часа ночи, услышал он под окнами мотоциклетный рёв и подбежал к окну, и высунулся по пояс, но это кто-то чужой с рюкзаком за спиной ехал на обшарпанном «Иже», и торчали из рюкзака удочки. Гектор отправился в академию, но на мастерской висел гигантский замок, а из соседней мастерской доносилось звяканье стаканов и грубые голоса. В деканате сказали, что Алина Дивина диплом уже защитила и мастерскую сдала. И ещё пожаловались, что до сих пор не вернула Алина Дивина книги в библиотеку. Была надежда увидеть Алину на церемонии вручения диплома где-то через недельку. Это сообщила Гектору девушка необыкновенной чудобы, которая кормила Карая конфетами «Мишка». Девушка была ласкова и приветлива, спросила, куда Гектор дел своего замечательного пса. В это время сзади подошёл некто с бородой и раздражённо спросил: «Эй! Ты позировать сегодня собираешься или нет?» — «Собираюсь», — ответила девушка и посмотрела на Гектора. А Гектор почему-то стал смотреть в окно.

— Привет Алине! — сказала девушка и пошла по коридору. А Гектор вспомнил одну скульптурку в углу мастерской у Алины. Худая-худая обнажённая девушка стояла на коленях и тянула куда-то руки.

Но не было уже в коридоре девушки, которая кормила Карая конфетами…

Как-то вечером мать сказала Гектору, что ему звонила какая-то неизвестная юная леди (мать знала всех одноклассниц по голосам), но это могла быть вовсе не Алина, а Оля. Олю же Гектор избегал, хотя постоянно видел её в центре рядом с Аликом и Серым. Оля делала Гектору приветственные знаки, один раз даже хотела его догнать, но Гектор спрятался за дерево, и Оля вернулась к Алику (а может, к Серому), который равнодушно жевал резинку и смотрел по сторонам.

А в школе всё шло своим чередом.

Вещала задумчиво на уроках литературы Сусанна Андреевна Ельчинская, декламировала Блока, и дрожал и пел её голос, и все сидели тихо-тихо…

Методично дочитывала курсы истории и обществоведения Алла Степановна Ходина. Она сказала, что больше никого спрашивать не будет, и назвала всем приблизительные оценки за полугодие. Всё ясно стало с историей и обществоведением…

Красавица длинноногая Инга Павловна заявила вдруг на английском языке, что холодной рукой поставит двойки всем, кто не будет знать на экзаменах закона Гей-Люссака. Выучить на английском языке закон Гей-Люссака было так же трудно, как выучить самый сложный и непонятный сонет Шекспира, скажем, за номером девяносто восемь, где речь идёт о розах, рыцарском турнире, апрельском солнце и девушке в белой шали, простаивающей дни и ночи у ограды и ожидающей своего возлюбленного…

А на переменах мальчики играли в «слона». Обхватив, друг друга четверо цепочкой, становились к стенке, другие четверо по очереди разбегались и на них запрыгивали, причём задача нижних четверых была дойти до угла коридора и обратно (если не удастся раньше сбросить верхних), а верхние не хотели, чтобы их сбрасывали и всячески этому препятствовали, закреплялись намертво — давили нижних, искали в цепочке самое слабое звено (допустим, всю свою тяжесть концентрировали на Жене Константинове, отчего слабели его руки), и ломался «слон», а это означало, что нижние проиграли и надо им снова становиться к стенке… С изумлением смотрели учителя на «слона», бредущего на подламывающихся ногах по коридору. Густо краснел опытнейший «слонист» Лёша Казаков и давал команду разворачиваться…

Некоторое оживление произошло за неделю до последнего звонка. В этот день Инна Леннер подошла к столу, за которым сидели Гектор и Таня, и бросила на стол газету.

— Вот, — сказала Инна. — Почитайте, пока время есть…

Таня и Гектор побежали глазами по серым газетным строчкам.

— Это же про собрание! — удивилась Таня.

— Гляди-ка ты! — откликнулся Гектор. Он рассматривал карикатуру. Пузатый капиталист с огромной сигарой во рту срывал с дерева мешки. Рядом стоял худющий пролетарий и тоже тянулся к мешкам. Но в отличие мешка капиталиста, на котором был изображён знак змеевидного доллара, на мешке, к которому тянулся рабочий, было написано: «Инфляция. Рост цен. Безработица».

— Ифигенин! — прочитал Гектор подпись под статьёй.

— Смотри, сколько начирикал! — сказала Таня.

Статья занимала целый подвал. Называлась она:

«Собрание, которого не было».

«Я помню своё первое комсомольское собрание, — так вдохновенно начал статью Толик. — Жду начала собрания, — читала вслух Таня. — Класс великолепен в своём равнодушии».

— Очень интересно? — спросил Гектор.

— Не мешай! — сказала Таня.