Сергей Кузнецов - Шкурка бабочки

Ксения возвращается к металлическому стулу, садится, поднимает юбку, запускает руку под резинку трусов – и встречает мертвый взгляд открытых глаз, которые смотрят на нее с удивлением и упреком. Она встает, подходит к трупу, все еще держа в руке скальпель. С левой стороны груди, куда Ксения выпустила все обойму, темнеет дыра, и Ксения думает, что Alien, Чужой, живший в этом теле, наконец-то освободился. Я даже не знаю его настоящего имени, думает она и проводит ладонью по мертвым векам.

Поднимаясь, Ксения замечает: что-то блестит в тени, у самой ножки стола. Подобрав юбку, она перешагивает через мертвое тело – и поднимает Олин браслет с темно-красными камнями.

Играют в снежки, как малые дети, катаются с гор, смеются в такси, бегут по соседним дорожкам, сидят вчетвером в «Кофе-Ине»; младенец ползет по ковру, говорит «ма-ма!»; I'll be back за спиною все ближе, что тебе делать? маленький мальчик слышит – трепет и дрожь нарастают; мама в халате на голое тело выходит из ванной; кладет тебе руку на лоб: «как там температура?» она говорит: «танцев больше не будет, надо учиться»; «я жертвую всем для тебя, я тебя очень люблю»; «ты моя дочь, а там одна мерзость, что скажут люди?»; «нечего плакать, надо бороться»; что тебе делать? Мокрым лицом – в мохнатый свитер. «У тебя тушь потекла». – «Это от снега, Оля, от снега».

Ксения, Ксения, потерянная девочка, красавица, убившая чудовище, тебе уже двадцать три года, в грязном, залитом кровью подвале сядь на корточки, плачь, не останавливайся, прошу тебя, плачь, плачь.

Декабрь 2003 г.