Людмила Леонидова - Абрикосовый мальчик

– Что-нибудь случилось? – встревоженным голосом поинтересовался он.

– Если вы родственник, приезжайте к врачу.

Лука тут же позвонил скульпторше Таньке. Тревожить ее раньше не имело смысла. Теперь время пришло.

– Как дела? Не нужна ли помощь спонсора? Давно не выставлялась.

Татьяна – в слезы:

– Мама умерла, не до выставки.

– Я так тебя понимаю! Моя матушка уже давно почивает. Прими мои соболезнования, – печальным голосом посочувствовал Лук.

Следующий звонок был Полине.

– Детка, держи нос по ветру, в случае чего, звони. Знаешь, что старуха приказала долго жить? – Молчание в трубке ни оставляло Луку надежд. Но он не отставал: – Ты ведь знаешь, куколка, что меня интересует?

– Пошел ты, – услышал он в ответ.

– Детка, в твоем положении так нельзя волноваться. Кстати, ты мне не сообщила главного: кто отец ребенка? Может, богатый наследник Дениска считает отцом себя?

Интуиция не подвела прожженного Лука, он понял, что попал в десятку.

Змея взвилась и прошипела:

– Говори конкретно, что нужно?

– Другой разговор, – примирительно протянул Лук. – Узнай, когда будет оглашение завещания. Лады?

Полина отключилась.

Спустя пару дней он объявился снова, уж больно торопили его дружки.

– Детка, я соскучился. Твое молчание сводит меня с ума.

– Через несколько дней после похорон. Кажется, через три, – доложила шпионка.

– Если кажется, креститься нужно, – взбесился ее небрежным тоном Лук.

– Когда все родственники будут в сборе, – нехотя выдавила из себя Полина. – Родители Дениса должны из Парижа прилететь.

– Вот это ответ! Молодец, детка, так бы всегда! В подружках бы моих ходила.

Полина хмыкнула:

– Надеюсь, ты не будешь молоть языком повсюду о моей беременности? – Змея вновь подняла голову, готовясь ужалить.

– Что ты, детка! Пока ты ведешь себя как послушная девочка, в угол ставить не буду. Но вот если брыкаться станешь, обо всех твоих кобелях миру известно станет. Теперь ведь не так, как прежде было. К примеру, Денис ведь наверняка не знает, от кого зачата его красавица невеста, – Лук выдержал паузу, – то ли от отца, то ли от заезжего молодца? – Полина закипала. – Теперь медицина продвинутая стала, если твой Дениска сомневаться станет, генетическую экспертизу можно заказать.

– Ты меня моими родителями не попрекай. О них я Денису и сама расскажу. А кобелей у меня никаких нет. – Настороженный голос Полины говорил об обратном.

– Но были?

– А вот этого медицина доказать не может. – Голос Полины зазвучал повеселее. – Главное, я люблю одного!

– Ясный пень, нормальный человек не может любить одновременно и Макса, и американского продюсера Николаса, и наследного внука богатых дедов.

– Заткнись! – сорвалась Полина на крик. – Кто тебе столько сплетен обо мне насобирал? И кому, ну кому ты их сливать собираешься?

– Тетке его, Таньке, стоит только узнать... сколько у тебя их было! Материал для художественного творчества. Может, она групповуху вылепит. Современно. Улет – кажется, так сейчас пацаны говорят. Как считаешь? Такую скульптуру от руки продать можно! Не то что ее долбаных кузнечиков. Сексуальным модерном будет считаться. Церетели от зависти умрет.

– Слушай, ну откуда ты в моей жизни взялся? И почему она тебе покоя не дает? Зависть заела? Или злость, что все вокруг тебя вертятся, а я, хоть убей, твоей никогда не буду!

На похороны балерины Лука послал огромный венок с надписью «Вы навсегда в наших сердцах. От скорбящих почитателей».

Обегав все бутики, Полина вырядилась во все черное, изображая из себя безутешную родственницу.

Прилетевшие из Парижа родители Дениса были заняты своими проблемами. На сына – никакого внимания. И как ни старалась Полина, как ни попадалась им на глаза, чтобы заявить о себе, все было безуспешно.

О Максе старалась не вспоминать. То, что жило и шевелилось в ней уже несколько месяцев, как ни странно, радовало. Было ее маленьким счастьем, ее секретом, в который норовил запустить лапы грязный уродец Лук. Как ненавидела его Полина! Как ей хотелось, чтобы он отстал, провалился сквозь землю! Казалось, что маленькое существо в ней, продолжение обожаемого учителя, будет таким же, как отец: добрым, веселым, талантливым!

Похороны прошли тихо. На них собралась вся семья: Татьяна, Дана, Роман с женой, Денис с невестой Полиной, няня Дуся, а также друзья и поклонники балерины.

На панихиде присутствовал красивый, темноволосый мужчина в темном драповом пальто с поднятым воротником и длинным, небрежно наброшенным красным шарфом. Кудрявые волосы до плеч, развевающиеся на ветру, весь его вид говорил о том, что он человек творческой профессии.

– Кто это? – поинтересовалась у Дениса Полина.

– Друг бабушки, ее коллега, балерун. Раньше часто в нашем доме бывал.

«Красавчик, – определил меткий взгляд Полины. – Неужели в любовниках у старухи состоял?» Мимоходом брошенные примой фразы говорили о том, что бабушка Дениса совсем не монахиней жила, не отказывала себе в мирских радостях.

– Знаешь, что очень важно для настоящей дамы? – в те редкие минуты, когда им приходилось оставаться вдвоем, поучала она Полину. – Всегда, даже когда мужчины перестают оглядываться тебе вслед, продолжать нести себя гордо.

«Ей это удавалось», – вспомнив слова балерины, подумала об ушедшей Полина.

Когда все рассаживались по машинам, красавчик в красном шарфе, отделившись от толпы, решительно подошел к отцу Дениса.

– Роман Арсеньевич, я бы хотел с вами поговорить.

– Со мной? – сухо отозвался тот. – О чем?

– Видите ли, мы с вашей матерью были близкими друзьями... – доверительным тоном произнес незнакомец. Но сквозь узкие стекла очков, обрамленных золотой оправой, на него смотрели холодные, безучастные глаза дипломата. Сделав вид, что смущен, красавчик пробормотал: – Вообще это очень деликатная тема.

– Тогда, может быть, вы ее оставите при себе, – словно прочитав его мысли, грубо бросил сын. – Негоже ворошить прошлое!

– Да, конечно. Все это ушло вместе с ней. – Достав платок, наигранно провел им по глазам. – Однако я бы хотел кое-что у вас уточнить. – Роман Арсеньевич выдержал паузу, не удостоив незнакомца ответом. Но тот на этот раз не изображал смущения. – Когда будет оглашено завещание?

Собравшийся было покинуть навязчивого собеседника, Роман Арсеньевич удивленно вскинулся:

– Я не очень понимаю... – Взгляд его красноречиво говорил за себя.

– Здесь, конечно, не время и не место беседовать на такие темы, может быть, мы с вами встретимся...

– До свидания. – Роман Арсеньевич резко повернулся и сел за руль, собираясь захлопнуть дверцу.

– Видите ли, Любаша собиралась мне оставить дарственную, а потому...