Зуфар Гареев - Спящие красавицы

…Яна стоит на коленях перед кроватью Мити, сын гладит ее, успокаивая.

– Мама, ну вот же я… Я здесь… Ну, посмотри, вот мои руки… Видишь?

Яна недоверчиво берет его руки в свои.

– Да, да… Я вижу… Но у меня в душе сидит какое-то ужасное подозрение… Ты знаешь, я только что попала под машину. И со мной ничего не произошло.

Она подходит к постели Васи, который проснулся и сидит, свесив ноги. Яна его обнимает.

– Мне кажется, я сейчас исчезну, детки мои…

Вася успокаивает мать:

– Ну, подумай сама, куда ты можешь исчезнуть? Мы никуда не исчезаем. Мы всегда здесь. И ты всегда здесь.

– Да, это сказали скриптрайтеры Е1204 и Е1205, – подтверждает Митя.

– Я не хочу никаких скрипрайтеров! Не хочу!

Она набрасывает на голову первое, что попалось ей под руку – оранжевую футболку младшего сына и отчаянно бьется головой о подушку.

– Не хочу! Все не так! Я не хочу так!

Дети озадаченно смотрят на нее, не зная как справится с материнской истерикой.

Постепенно она исчезает из их поля зрения, словно тает…

– Ты проспала восемнадцать часов, – доносится до нее голос Синицы. Он удивлен. – Что это за футболка?

Яна открывает глаза, пробуждаясь в своей спальне.

– Какая футболка?

Синица протягивает Яне детскую оранжевую футболку.

Яну озаряет. Она благодарно обнимает Синицу.

– Я люблю тебя, Синичка. Ты мне даришь самое настоящее счастье… Это футболочка моего сына, моего Сомика…

Она набрасывает футболку на шею и шепчет:

– Сомик… мальчик мой… Алексей, я хочу к детям. Когда мы снова займемся этим?

– Побудь со мной немного, не улетай.

– Ты и так можешь любить меня по 18 часов в сутки, 18 часов я перед тобой голая. Это мало?

– Я не хочу тебя спящую. Ты знаешь, я беспокоюсь. Твои провалы увеличиваются. Сначала 9 часов, потом 14, теперь…

– Скоро наверно я усну навсегда. И ты отвезешь меня в клинику, и там ты увидишь всех своих жертв.

Она снимает футболку с шеи и принюхивается:

– Вот так пахнут мои детки…

Она продолжает:

– Ты увидишь всех своих жертв, убийца! А я увижу…О, если б ты знал, что увижу я! Сыников моих… Митю… Васю… Синица, кстати я хочу быть беременной от тебя!

– Я тоже хочу, но зачем? Чтобы все повторилось снова?

– Да, ты прав.

Но оживляется:

– А вдруг? У тебя такая цепкие сперматозоиды, я чувствую как шустро они запрыгивают в меня. Такого не было с мужем.

– Ты его просто не любила?

– Кажется, да. Он был добропорядочный, но никакой.

Она притягивает Синицу к себе.

– Милый… Отец моих детей… Хороший мальчик… Я хочу тебя…

Синица противится, его снова угнетают нехорошие мысли.

– Я не могу Яна, – пойми, не могу! Мы идем в никуда!

– Ты можешь и хочешь!

– С каждым ударом я как будто не член заколачиваю в тебя, а гвоздь в крышку гроба… Это страшно!

– Нет, не страшно. Я уже перестала бояться!

– А я? Ты меня спросила? С каждой минутой я теряю тебя! Теряю навсегда! Я не хочу ЗДЕСЬ оставаться один!

Яна отстраняется. После паузы она произносит спокойно и бесстрастно:

– Но я же не умру.

– Ты умрешь, к сожалению. Во всяком случае тебя не будет на этом свете.

– Но я буду там… С детьми. Алеша, мы будем тебе улыбаться. Называть тебя папой.

– А где буду я? На каком свете?

– В моем сердце – вот на каком свете.

Она снова привлекает его к себе, а у Синицы совсем не осталось сил сопротивляться. Их губы снова сливаются.

– У нас еще есть время… – шепчет Яна. – Как хорошо мне! Ты первый, кому я доверилась вся… Хочешь с твоей волшебной спермой на лице я буду лежать целый час перед тобой?

– Нет…

– А ты будешь смотреть и хихикать, как это глупо… Хочешь?

– Не знаю…

– Два часа? Три? Господи, да целые сутки я буду улыбаться тебе через эту противную сперму, хочешь?

Нет, совсем не напрасны были подозрения, что Манана смертельно (если так можно выразиться в этой ситуации) влюблена в Алексея Синицу. Не напрасны были подозрения, что Интернет кишит двойниками телекрасавца. Уж он-то как менеджер знает, как можно развернуть на несчастных влюбленных женщинах бизнес.

Не будем и мы скрывать эти креативные решения.

…Небольшая квартирка в типовой пятиэтажке, ночь. У зеркала сидит паренек Стас, он как две капли похож на Алексея Синицу. Рядом – друг Макс и гример, который накладывает грим.

Макс завидует:

– Слышь, Стас, свезло тебе с этим пидаром… С Синицей этой… Такие деньги потекли!

Парнишка-гример любопытничает:

– Слушай, а как ты Манану того… – Хихикает. – Как тебе вообще с трупиком? Не паришься?

– Да ладно, трупик… – отмахивается Стас. – Дышит ведь.

Постепенно Стас преображается. И вот перед зеркалом уже вылитая девушка.

Через час с небольшим недалеко от ворот Клиники Сна останавливается машина. Дальше только пешком. Из машины выходят Люция, девушка (Стас) и еще одна девушка – мнимая сурдопереводчица.

Люция негромко предупреждает:

– Еще раз напоминаю на всякий случай – ты глухонемая Оксана. Ты ее однокурсница.

– Да, однокурсница, пиздеть не стану.

– Как сильно тебя ждет Манана, Стас! – говорит восторженно Люция.

Итак, очередная ночь знойной запретной любви для Мананы началась…

Но это была роковая ночь, как выясняется утром.

На клумбе копошатся Старшина и Леха, выкапывая местами прежние желтые цветы и досаживая к ним новые – красные.

В окне появляется Егоров, воздевая руки к небу.

Страшный голос Егорова не сулит ничего хорошего.

– Манана! О, Боги! Тьфу!

Старшина инстинктивно делает мастерский прыжок в сторону, кипящий плевок Егорова летит мимо. Старшина собой доволен:

– Армейская закалка пригодилась, правда, Леха?

А что происходит в палате? Поможет ли Манане армейская закалка? Вряд ли.

У постели Мананы – плачущие Люция и Ануш. Ануш держит руку сестры в своей руке. Рядом стоит разгневанный Константин. В руках – мужские трусы.

– Спи спокойно, Манана… – говорит Люция. – Не слушай его… Константин, отстань от Мананы с глупыми вопросами, она еще не просыпалась. Она так устала за ночь, бедное создание…

– Почему она устала? – грохочет Константин.

Ануш напоминает:

– Ты забыл, как сильно Манана любит учиться? Она всю ночь учила билеты…

– Еще раз спрашиваю: чьи это трусы? Почему у Мананы в палате мужские трусы? Что они делали под кроватью?

Лариса Ивановна вносит ясность:

– Лежали, Костя. Просто лежали. Сейчас Манана пойдет принимать душ.

У Константина от обиды нет слов. Он рыдает у ног Мананы:

– Манана, я так тебя люблю, так люблю… Но хотел бы получить ответ: что делали мужские трусы у тебя под кроватью?

– Вы измучили ревностью Манану! – напоминает Люция. – Она еще не принимала душ! Она еще не свежа, понимаете?