Сергей Кузнецов - Гроб хрустальный

— Ага, — сказал Глеб, отхлебывая «гиннес». — Сложная такая структура. У любовников же могут быть общие любовницы.

— Более того, — прибавила Снежана, — любовницы тоже могут быть любовницами между собой. О бисексуалах почему-то всегда забывают.

— А ты спишь с девушками? — спросил Глеб.

Снежана надула губки.

— Мне кажется, — сказала она, — вопрос имеет смысл, если за ним стоит реальное предложение.

— В смысле? — не понял Глеб.

— Ну, если бы ты был девушкой. А поскольку ты не девушка — замнем. Важно другое: эта сеть любовников, она как арапнет.

— Что?

— Ну, эта фигня, которую военные сделали. С которой Интернет начался.

Пиво было непривычным на вкус, но Глебу нравилось. Ему вообще здесь нравилось: люди больше не раздражали. Никому до него дела нет, но все доброжелательны и улыбаются. Так, вероятно, и должно быть в западном баре, подумал Глеб.

— У них была такая идея, — объясняла Снежана. — Сделать сеть так, что если бомба попадет в один узел, вся сеть не вырубится. Ну, типа компьютерная сеть без единого центра. А потом это рассекретили и сделали Интернет. И я задумала «хрусталь» как такую же сеть, понимаешь? Как место, где компьютерная сеть встречается с любовной.

— Я все хотел спросить, — сказал Глеб. — Что такое #xpyctal?

— Ну, я же говорю. Это канал на IRC, туда ходят только те, с кем я спала. Ну, и я сама. А остальные вроде как о нем не знают. То есть знают, но не ходят.

Глеб улыбнулся. С некоторым запозданием он понял шутки Андрея и Шаневича.

— И много там народу?

— Пока не очень. Я хочу, чтоб хотя бы семь было. Тогда я буду Snowball, а вы — seven dwarfs, как у Диснея.

Она засмеялась. Вина в бокале становилось меньше, и она превращалась в прежнюю Снежану. Глеб пошел за следующим бокалом, на этот раз уже не смущаясь. Когда у них с Таней был роман, бары были такие, что заходить туда не хотелось. А может, он просто был на десять лет моложе.

— А ты почему на канал не приходишь? — спросила Снежана, когда он вернулся.

— Ну, я как-то никогда не пользовался IRC.

— Все просто, — начала объяснять Снежана, — ставишь себе mIRC, просишь кого-нибудь помочь ввести данные — EFnet, канал я сказала. Короче, разберешься — и вперед. Главное, выбрать себе ник.

— А под своим именем нельзя?

— Нет, — сказала Снежана, — это у меня правило. Я хотела всех назвать, как гномов, но они отказались. Я и подумала — а вдруг их больше семи будет? Так что теперь каждый сам себе выбирает. Я тебе сейчас расскажу, кто там есть. — Она полезла в сумочку, порылась там, потом вывалила содержимое на стол. — Смотри, сейчас узнаешь мою душу. Слыхал же? Душа женщины — то, что у нее в сумочке?

Глеб кивнул и отпил «гиннес».

— Смотри, — сказала Снежана, — вот теперь сумочка пуста. Это означает, что душа по сути есть совокупность пустотных элементов. Пелевин у китайцев вычитал, я знаю. — Она засмеялась. — А раньше моя душа была… Вот — еженедельником с Golden Gate Bridge, еще брелком в виде статуи Свободы, тушью для ресниц, губной помадой, ароматическими шариками для ванны из «Артиколи» и безымянными презервативами, числом два. Важнее всего — презервативы. Знаешь, почему? Потому что в душе девушки всегда есть место любви! А ручки, ручки в душе девушки как раз и нет.

— У меня есть.

— О, прекрасно. Тогда смотри, — она раскрыла блокнот и написала в столбик пять имен:

Snowball

SupeR

BoneyM

het

Undi

— Сноубол — это ты, — сказал Глеб.

— Точно, — кивнула Снежана. — А кто такие Суп-эР, Бони-эМ, Хет и Унди, тебе и не нужно знать. Просто выбираешь себе ник и начинаешь тусоваться он-лайн.

— Может, Gleb?

— Нет, это моветон. Надо что-то оригинальное. Как тебя в школе называли?

— У нас были не прозвища, а мифология, — смутился Глеб. — Я, например, трахался с маленьким зеленым человечком по имени Гл. Мой приятель Феликс был Железным, как Дзержинский, основатель КГБ, и еще гомосеком, потому что есть Железный Дровосек… ну, который Tin Man у Баума. — Почему-то Глеб решил, что так Снежане будет понятнее.

— Вы, смотрю, были чудовищные похабники, — хихикнула она.

— Не знаю, — Глеб на секунду вспомнил Емелю и пизду под мышкой. — Нет, мы просто были матшкольные мальчики из хороших семей. А тут подростковый возраст, гормональный всплеск. Но мы же только говорить об этом могли. Мы девочек наших даже поцеловать стеснялись.

— Глупые вы были.

— Да, — убежденно сказал Глеб. — Мы были глупые.

— Ну, раз школьного прозвища у тебя не было, придумай что-нибудь другое.

— Мне ничего в голову как-то не приходит, — сказал Глеб. — Я типа совсем пионер в этих делах.

"Пионерами" в хипповской Системе называли неофитов. Таня, по молодости пару раз ездившая стопом, иногда любила щегольнуть системным словечком.

— Ну, мы тут все пионеры русского Интернета, — сказала Снежана. — Впрочем, хочешь — будешь «pioneer». Или даже Старый Пионэр.

— Не, не хочу, — сказал Глеб. — Школу напоминает, до сих пор тошнит.

— Ну, как хочешь, — Снежана на мгновение задумалась, а потом решительно написала на бумажке еще слово. — Вот. Будешь kadet. Не пионер, но похоже.

— А я вообще знаю этих людей? — спросил Глеб.

— Ну, процентов на 70. Кое-кого даже ближе, чем предполагаешь, — и Снежана опять хихикнула.

— И чем вы там занимаетесь? — спросил Глеб.

— Ничем, просто беседуем, — ответила Снежана, — шутим. Вот, вчера придумали, что если делать Азбуку Русского Интернета, то Шварцеру, как главному вруну, надо дать букву «в», чтобы его домен назывался "в. ру".

Вино в ее бокале кончилось. Снежана встала:

— Пойду отолью. — Глеб улыбнулся, а она прибавила: — Ты должен был сказать: that's a little bit more information than I need.

Глеб кивнул. Он вдруг как-то устал. Ирландский паб почему-то стал раздражать. По сути, такой же нереальный, как Снежанин айэрсишный канал: все здесь будто надели маски — спрятались за ними, точно за никнеймами. За соседним столиком беседовали бородатый мужчина и печальноглазая девушка. Что их связывает? Они друзья? Коллеги? Любовники? Или — все вместе и ничего, как он и Снежана. На листке из Снежаниного блокнота он машинально нарисовал японский иероглиф -

и понял, что снова думает о Тане.

В то лето, когда они познакомились, Таня училась рисовать иероглифы. Она даже знала их значение и объясняла ему магический смысл. На самом деле, думал Глеб, Таня просто любит рисовать — все равно, что: она же художница. Всех иероглифов он не запомнил, но этот ему понравился и, чтобы произвести на Таню впечатление, Глеб научился рисовать его машинально, без мыслей, почти единым росчерком.

Сейчас Снежане, должно быть, столько лет, сколько было Тане, когда они познакомились. Таня старше его, а Снежана — моложе. Разница в их возрасте почти равнялась числу лет, которые Глеб прожил в браке. При знакомстве Таня показалась ему взрослой, зрелой женщиной. Внезапно Глеб понял, что не хочет возвращаться домой один.