Борис Можаев - Мужики и бабы

– Да, кавалерийским наскоком в работе мы преступно извратили политику партии, – сказал Чубуков. – Но делали мы это без задней мысли, то есть без цели, потому как поддались всеобщему настрою. Или, как сказал товарищ Сталин, головокружению от успехов. Я клянусь перед партией, правительством и пролетарским судом в том, что в будущем искуплю свою вину, на какую бы работу меня ни послали. Что прикажут, то и сделаю.

– Да, я действительно являюсь юристом в кавычках, – признался Радимов, – как обозвал меня здесь общественный обвинитель, потому как, вместо того чтобы бороться за соблюдение законов, сам их нарушал. Но, дорогие товарищи! До двадцать четвертого года я батрачил. Никакого образования не получил, окромя трехмесячных курсов. Спрашивается: разве я сознательно нарушал законы? Я это сделал исключительно по усердию. Одно мое старание, и больше ничего. Такой был настрой.

Весь процесс достойно завершил общественный обвинитель Филипп Абрамкин, заведующий окружной совпартшколой.

– Данный процесс имеет огромное политическое значение, поскольку вскрывает корни отрицательной деятельности отдельных звеньев тихановского аппарата. Возвышаев и Чубуков, вместо того чтобы признать безоговорочно свою вину, пытались доказать, что их преступность в той или иной мере базируется на законном (в кавычках) основании. Тем самым подсудимые вновь порочат политику партии и Советской власти. Нет, действия их были диаметрально противоположны и политике партии, и всему нашему законодательству.

На том и порешили: Возвышаеву дать пять лет исправительно-трудовых работ, Чубукову – три года, Радимову, Билибину, Доброхотову, Алексашину – по одному году. Остальным дали кому полгода принудиловки, кому год условно.

Не обошли вниманием и секретаря райкома: «Поскольку т.Поспелов проявил недостойное попустительство агрессивно настроенным элементам, но учитывая его постоянное отсутствие по причине слабого здоровья, объявить ему выговор и перевести с понижением в должности в другой район».

Сенечку Зенина для «излечения его от нанесенного не столько физического, сколько морального ущерба» откомандировали на учебу в совпартшколу. Он тотчас уехал из Тиханова, уехал навсегда, оставив на произвол судьбы жену свою Зинку, с которой, впрочем, так и не успел расписаться.

Наказаны были и крестьяне, замешанные в беспорядках. И только один Федор Звонцов ушел от возмездия. Когда конный отряд окружал бунтовавшее Веретье, он прыгнул на своего Маяка, стоявшего под седлом на крайнем дворе, птицей перемахнул через прясла и пошел низом, по льду Петравки.

За ним погнались с полдюжины вооруженных конников: но не тут-то было! Маяк оказался резвее казенных лошадей, и потом – Петравка сразу за Веретьем круто изгибалась, и не успели бойцы снять винтовки, как Звонцов умчался за кривун.

Тогда они решили скрадывать его и поскакали вперехват, чистым полем. Но перед лесом, куда уходила Петравка и куда мчался по льду Звонцов, они попали в сугробы и увязли в них. Так он и ушел в мещерские непроходимые леса.

С той поры никто не видел его в здешних местах; одни говорили, что он проживал в Баку под чужой фамилией, другие – что ушел за границу.

А жеребец вернулся… Пришел в Гордеево через неделю такой исхудалый, что мослы на костреце выщелкнулись. Отыскал свою усадьбу. Тут и взяли его; утром стоял на пепелище возле старой ветлы, понуро свесив голову.

Ноябрь 1978 г. – март 1980 г.

СельККОВ – сельское крестьянское кооперативное общество взаимопомощи.

здесь: на дыбки

Шапочку священника.

Государственная лавка, торгующая водкой.

Раньше в России на помин надевали белые ширинки, платки и запоны.

Длинная дощечка, с нанесенной с обеих сторон точильной смесью, для заточки кос.

Вдвоем на одном седле.

Вуаль (простореч.)

Коса, приспособленная для скашивания ржи.

Сорный хлеб.

Взбучкой.

Вид дополнительного налога, обложение хозяйства, подати, повинности деньгами или припасами.

Лежачая дымовая труба на чердаке.

Правда, 1929, № 276.

Газета «Рабочий путь», Рязань, 1929, ноябрь.

Газета «Рабочий путь». Рязань, 1929, ноябрь.