Ладислав Фукс - Мыши Наталии Моосгабр

– Вот видишь, – сказал Везр сестре и вздохнул.

– Вот видишь, – взвигнула Набуле.

– Мадам, – опять нежно отозвался человек – черный пес и уставился на госпожу Моосгабр, – вы и вправду ясновидица. Уж не хочу поминать старое: якобы эти посылки, что на столе, украдены на почте в метро, а Везр якобы вернулся из каталажки. Не буду вас попрекать, что вы все время прохаживаетесь насчет Везра, хотя и знать не знаете, кто такой Везр и чем занимается. Вы что, действительно ясновидица, – он тихо улыбнулся, глядя на госпожу Моосгабр, – откуда вы знаете, что здесь нет никакого колодца, что это вранье? Через минуту вы станете еще утверждать, мадам, – он тихо улыбнулся, глядя на госпожу Моосгабр, – что в этом колодце нет никакого клада, тогда как там золото, серебро и мешочек грошей. Мадам, – он тихо улыбнулся, глядя на госпожу Моосгабр, – ведь вы без конца ошибаетесь.

– Я не ошибаюсь, – госпожа Моосгабр, как ни странно, теперь почти крикнула, – я не ошибаюсь и не хочу о колодце слышать!

– Вот смотри, – отщелкнул Везр сигарету на пол и посмотрел на госпожу Моосгабр холодным светлым взглядом, – вот смотри. Нам некогда с тобой здесь препираться. Если тебе неведомо, что здесь колодец и в нем клад, – это твое личное дело. Мы знаем то, что знаем, и хотели тебе помочь. Только, когда мы этот колодец вычистим, не вздумай попрекать нас, что мы с тобой ничем не поделились и все от тебя скрыли.

– Вот и скрой, – крикнула следом Набуле и схватилась за пуговицу, – скрой. Скрой, и больше ни слова. За каким чертом, – крикнула Набуле, – она все талдычит свое, ей хоть кол на голове теши.

– Однако же я знаю, как ее убедить, – Везр вдруг улыбнулся и схватился за пояс кожанки, – я знаю, потом она уже не будет рыпаться. К сожалению, – он покивал головой, – я знаю.

– Ну и пускай убедится, – Набуле улыбнулась, – у нее есть возможность. Пускай их спросит, – она затряслась, закружилась, – небось знает, где они живут, мы этого не станем ей говорить.

– Мы этого не станем ей говорить, – кивнул Везр и с пояса кожанки перенес свою большую руку на стол, – небось знает, где они живут, пускай их и спрашивает. Они ей подтвердят, она поверит. Вот именно. Чужим поверит, а нам – черта с два.

– Я не знаю, о ком вы говорите, – резко покачала головой госпожа Моосгабр, – но я никого ни о чем спрашивать не буду. Я сказала – меня это не интересует.

– Мадам, – улыбнулся человек – черный пес, нежно, мягко, – вы говорите, что никого ни о чем не будете спрашивать, а ведь вы даже не знаете, о ком речь. Вы же помните тех двух студентов, что были на свадьбе у Набуле… – он улыбнулся нежно, мягко, – вы же их помните. Они сидели рядом с вами, и вы с ними разговаривали до той минуты, пока вдруг не поднялись и не убежали из зала. Ведь тем студентам, – он тихо улыбнулся, – вы же, наверное, верите. Или нет?

– Тем верю, – сказала госпожа Моосгабр холодно, – те студенты были приличные люди. Но ни из какого зала я не поднялась и не убежала, меня выгнали, точно лошадь.

– Вот видишь, – сказал Везр, – вот видишь. Выгнали, мол, точно лошадь, а те студенты были приличные люди. Тогда ступай и спроси их, – вскричал он резко, – спроси, знают ли они о колодце в этой округе. О колодце, в котором клад. Золото, серебро, гроши.

– Ступайте к ним, мадам, и спросите, – кивнул человек – черный пес, – я вам дело говорю, спросите, тогда поверите. Только вся беда в том, что мы не можем слишком долго ждать. Нам-то какой от этого прок? Мы можем попросить помощь у других, у тех, кто нам сразу поверит, не спрашивая никаких студентов. У тех, кто рад будет пойти с нами. Везр просто хотел подстраховаться, чтобы потом вы не говорили, что он пошел к чужим, а вам не сказал об этом.

Госпожа Моосгабр отступила на шаг к буфету, посмотрела на его угол, потом перевела взгляд на матовое окно и промолчала. Молчала она как-то упрямо и упорно. Набуле прикрывала мордастые губы ладонями и хохотала. Черный пес обиженно смотрел куда-то в угол потолка, госпоже Моосгабр казалось, что таким она его еще никогда не видела. А Везр тупо уставился в стол, его она тоже таким не видела.

Часы у печи пробили восемь. И Везр вдруг отвалился на спинку стула, положил руку на стол, как делают подчас чиновники, и посмотрел холодным светлым взглядом на мать.

– Нам пора взять посылки и топать, – сказал он сухо, резко и стукнул рукой об стол, – где твой обед?

– Уже вечер, – сказала госпожа Моосгабр, – как раз пробило восемь, никакого обеда у меня нет, на ужин варю кофе.

Набуле, разразившись смехом, застегнула две расстегнутые желтые пуговицы. Везр все еще сидел, отвалившись на спинку стула, и стучал рукою об стол. Потом сказал:

– Ладно, обед оставь себе – напрашиваться не станем. Но я скоро опять сюда наведаюсь, а ты подумай, – он стучал рукой об стол и смотрел на посылки, – а не надумаешь по-быстрому, пеняй на себя. Тогда купи и лопай овес, как та старая бессмертная курва. – И он встал со стула, схватился за пряжку своей черно-коричневой кожанки и взял несколько посылок. Человек – черный пес тоже встал со стула, тихо, без звука, и взял несколько посылок. Встала со стула и Набуле и закружилась.

– А что мне надо делать? – спросила госпожа Моосгабр, но особого интереса в ее голосе не было.

– Что тебе надо делать? – пожал плечами Везр. – А ничего. Сесть в корзину и дать себя опустить в ней на дно колодца. Там положить золото, серебро и гроши в корзину и снова дать себя вытащить. Вот и все.

– Влезть в этот колодец? – изумилась госпожа Моосгабр, а Везр пожал плечами.

– Да, дать себя опустить в колодец, – сказал он.

– Так вы, мадам, все же подумайте, – улыбнулся черный пес ласково и свободной рукой погладил у шеи барашковый мех на своем светлом пальто, – такой возможности у вас больше не будет. Как вы все умеете испортить! В «Риц» мы хотели вас взять, – он улыбнулся, глядя на госпожу Моосгабр, – вы спрятались у привратницы и предпочли пойти в парк. Мы дали вам газеты, чтобы вы заработали, – он улыбнулся, глядя на госпожу Моосгабр, – вы бросили их на углу и убежали. А теперь мы предлагаем вам спуститься в колодец, где клад, а вы говорите, что это жульничество и вранье. Словно вы в самом деле вещунья и не хотите даже студентов спросить. Стоит ли мне повторять все ваши старые ошибки? – А потом добавил: – И с этими мышами вы мне до сих пор не помогли, хотя я давал вам приличную сумму. У меня было лишь одно условие: мышеловки вы принесете свои. Я известил вас об этом уже два раза, однажды даже письменно, но вы и бровью не повели. Хотя и прекрасно знаете, что я каменотес, в прошлый раз вы, кажется, сказали, что достаточно пойти к каменотесам у кладбищенских ворот, там, мол, я нахожусь, там, мол, еще и какой-то Бекенмошт. А где же, мадам, – он быстро посмотрел на буфет, – где же сегодня ваш «Марокан»? Сегодня этого белого порошка нет здесь. Вы его, должно быть, спрятали в кладовку, не так ли?