Жоржи Амаду - Дона Флор и ее два мужа

Чисто выбритый доктор, уже надевший жилет и пиджак, ласково сказал ей:

— Мы сегодня немножко припозднились, дорогая…

«Боже мой, кускус…» — ахнула Флор и побежала на кухню.

К концу занятий утренней группы дона Флор вдруг совершенно ясно почувствовала, что Гуляка здесь, хотя пока не видела его.

Дона Флор никак не могла привыкнуть к тому, что только она одна его видит, и поэтому, обнаружив совершенно голого Гуляку около стола, пришла в ужас, но, тут же вспомнив, что ученицы его, слава богу, не видят, успокоилась.

Ученицы продолжали смеяться и шутить, не подозревая, что среди них мужчина, который оценивающим взглядом рассматривает самых хорошеньких девушек. Гуляка опять взялся за свое: как и раньше, явился мешать доне Флор и приставать к ученицам. Кстати, он еще должен рассказать ей, что у него было с этой кривлякой Инес Васкес дос Сантос.

С самым веселым и беззаботным видом он, пританцовывая, трижды обошел вокруг личной секретарши могущественного магната сеньора Пеланки Моуласа Зулмиры Симоэнс Фагундос, величественной креолки с роскошными бедрами и пышной грудью.

Оценив по достоинству бедра Зулмиры, Гуляка решил выяснить, насколько упруга ее грудь, казавшаяся отлитой из бронзы. Для этого он поднялся в воздух и, перевернувшись кверху ногами, заглянул за декольте красотки.

Дона Флор буквально онемела от ужаса: она еще никогда не видела Гуляку парящим в воздухе, однако он чувствовал себя там так же непринужденно, как на земле, и даже еще непринужденнее, ибо мог принять любую позу, даже висеть вниз головой.

Ученицы, правда, не могли его видеть, но вероятно, ощущали что-то необычное, так как были слишком возбуждены, то и дело смеялись, болтали и дурачились. Дона Флор разъярилась: Гуляка перешел всякие границы.

Так оно и было, ибо, не удовлетворившись осмотром, он сунул руку за декольте, чтобы выяснить, из чего все-таки сделаны эти дивные творения природы…

— Ой! — испугалась Зулмира. — Меня кто-то трогает…

Дона Флор, совсем потеряв голову от подобной наглости, крикнула:

— Гуляка!

— Кто? Что с вами? Что вы сказали? — Удивленные ученицы окружили Зулмиру и дону Флор. — Что случилось, дона Флор? Что с тобой, Зулмира?

Зулмира кокетливо вздохнула.

— Мне показалось, что кто-то схватил меня за грудь…

— Было больно?

— Нет… Скорее приятно…

Дона Флор взяла себя в руки, зато Гуляку вспугнул ее тревожный возглас.

В тот день Гуляка несколько раз насмешливо повторил:

— Посмотрим, кто окажется сильней… Ты со своим доктором и своей гордостью или я…

— С чем?

— Со своей любовью…

Это был прямой вызов. Дона Флор чувствовала себя уверенно, заручившись накануне обещанием Гуляки не применять силу, к тому же она вообще была не из робкого десятка и ничем не рисковала: кто прошел через ад вдовства, устояв против всех соблазнов, не боится угроз.

— Честь для меня превыше всего…

Гуляка рассмеялся.

— Ты рассуждаешь, как твой доктор, любимая. Ты очень смешна и старомодна, точно какой-нибудь профессор…

Теперь настала ее очередь смеяться.

— Так я и есть профессор, ведь я начала преподавать в школе еще до того, как познакомилась с ним и с тобой. Кстати, меня как преподавательницу очень ценят…

— Нечего хвастаться, кухонная профессорша…

— По-твоему, я стала тщеславной? Я изменилась?

— Ты никогда не переменишься, моя любимая. Твое единственное достояние — добродетель. Но однажды мне удалось ее победить, думаю удастся и теперь… Какой бы ты профессоршей ни была, в постели ты моя ученица. И я явился, чтобы завершить твое обучение…

Так, шутя и смеясь, они проговорили почти до обеда. Дона Флор нисколько не сомневалась, что Гуляке никогда не сломить ее упорства, упорства честной и верной жены. Одно дело неопытная девушка, захваченная первым чувством, другое — много испытавшая женщина, знающая цену горя и радости. Гуляка ничего от нее не добьется. Однако он не верил в стойкость доны Флор.

— Ты будешь моей в самый неожиданный для тебя момент. Как и тогда… И знаешь, почему?

— Почему?

И этот нахал объяснил:

— Потому что любишь меня и, даже не подозреваешь, что сама того хочешь…

Какое коварство, какая самонадеянность! Но дона Флор оставалась тверда в своем решении бороться с соблазном.

— На этот раз у тебя это не пройдет… только зря потеряешь время…

Ясный, тихий вечер начался тревожно.

Когда после занятий вечерней группы дона Флор вышла из ванной в бюстгальтере и трусиках и села перед зеркалом причесываться, откуда-то сверху послышался одобрительный возглас. Между тем, прежде чем отправиться в ванную, она убедилась, что оба ее мужа отсутствуют. Доктор все еще был в аптеке, Гуляка после того как напугал Зулмиру, больше не появлялся.

А теперь он сидел на шкафу и болтал ногами. В полумраке комнаты казалось, будто он выточен из того же дерева, что и ангел в церкви св. Терезы. Нескромный взгляд Гуляки с ее мокрых плеч медленно скользнул вниз.

— Боже мой! — прошептала дона Флор и схватила халат, чтобы накинуть на себя.

— К чему это, любимая? Разве я не знаю тебя всю от волос до ножек?

Его обнаженное тело легко оторвалось от шкафа и опустилось на новый пружинный матрац.

— Да он мягкий, как облако! Поздравляю, дорогая, с удачной покупкой.

Гуляка лениво растянулся, на его губах появилась зовущая, томная улыбка. Дона Флор, стараясь держаться в тени, наблюдала за ним.

— Иди ко мне, Флор, ложись рядом, давай немножко позабавимся на этом превосходном матраце…

Все еще сердясь за его нелепую шутку с Зулмирой, дона Флор ответила резко:

— Тебе мало того, что ты натворил? Так ты еще спрятался, чтобы наблюдать за мной? Я вижу, ты не стал вежливее за это время, а мог бы…

— Иди сюда, любимая…

— И он еще смеет звать меня к себе! Ты думаешь, я совсем потеряла стыд?

Но Гуляка был настроен миролюбиво.

— Ну что ты злишься, дорогая? Что я такого сделал? Подумаешь, решил немножко ознакомиться со сложением девушки, но только из любопытства. Мне хотелось узнать, из чего сделано это чудо, принадлежащее Пеланки Моуласу. — Он рассмеялся, а затем, понизив голос, снова попросил: — Иди сюда, моя хорошая, ну хоть сядь рядом со своим муженьком, раз уж ты боишься лечь. Давай немного поболтаем, ты ведь сама сказала, что нам нужно поговорить.

— Если я сяду, ты прибегнешь к силе…

— Ах! Если бы я мог… Если бы я мог прибегнуть к силе, разве я стал бы терять время на уговоры! Силой, милая, я никогда не буду добиваться твоей любви, заруби это себе на носу…

— Тебе запретили взять меня силой?

— Запретили? Кто? Ни бог, ни черт не могут мне ничего запретить. Неужели ты этого не поняла, прожив со мной семь лет?