Норман Мейлер - Евангелие от Сына Божия

Выслушав мой рассказ, апостолы сказали:

— Нет, ты будешь жить вечно. И заодно мы с тобой.

Тут я понял, почему тьма лежит так близко от желания возвыситься над людьми. Они любили меня не за то, что я учил их любить других, а за то, что умел творить чудеса. Они мечтали проповедовать, как я, но не для того, чтобы нести любовь, а чтобы усилить свою власть над другими. И я укорил их, сказав:

— Вы рассуждаете не по-Божески, а по-людски.

Тут воцарилось молчание, и сон явился мне снова.

— Если меня убьют, я воскресну через три дня, — промолвил я, вовсе не уверенный в том, что это правда.

Я заглянул им в глаза — проверить, открыты ли их души. Потому что именно сейчас должно было произойти — или не произойти — чудо. Уверуют ли они? Однако в глазах учеников я увидел лишь тяжесть духа. Ту тяжесть, которая знаменует заботу о самих себе. Я хотел привести их к вере, но теперь понял, что мною также движет не любовь, а одна лишь жажда убедить. И я вздохнул, поразившись хитросплетениям человеческого сердца. Ученики тоже вздохнули — словно все мы разом поняли, как близко оказались от истины. И как далеко.

Спустя несколько дней мне захотелось снова сблизиться с Петром, Иаковом и Иоанном. Ведь именно они были рядом, когда я начал служение Господу. Я увел их высоко в горы, и мы остались одни. Тут над нами нависло облако. Точь-в-точь такое же облако висело когда-то над горой Синай, и, едва Моисей возвел там молельный шатер, оно опустилось прямо на алтарь.

К тому времени дети Израиля скитались в пустыне уже сорок лет. Они повсюду следовали за облаком и раскидывали шатры там, где оно останавливалось. И снимались с места, едва облако устремлялось дальше.

Вот и мы тоже присели под облаком, и Петр сказал:

— Наставник, давай сделаем три кущи: для тебя, для Моисея и для Илии.

И он возвел их в мгновение ока. Облако все стояло над нашими головами, застилая солнце. Но мои одежды сияли. Сияли лучезарным светом, какой, должно быть, окружает души праведников. И я увидел Илию. Он стоял совсем рядом. Возле него был Моисей.

Я обратился к трем своим апостолам:

Что вы видите?

Я ничего не вижу, — ответил Петр. — Тот, кто узрит Бога, должен умереть.

В это мгновение над первой кущей взвилось пламя, и Петр молвил:

— Ты — Христос.

Я покачал головой. Даже теперь я не был уверен. И я снова рассказал Петру свой сон: я должен пойти в Иерусалим и там умереть. Но почему Сына Божия, Сына покровителя Иерусалима, должна постигнуть смерть?

Петр сказал:

— Отбрось эти мысли, господин мой.

Он не поверил в мой сон. Но точно ли это Петр? Если Сатана мог явиться в образе ангела света, разве не может он принять образ Петра? Поэтому я сказал Петру:

— Встань за моей спиною, Сатана.

В глазах его блеснули слезы. И я снова почувствовал, как нужна мне близость с этими людьми, с моими первыми апостолами, из коих Петр был самым первым. Я захотел, чтобы Петр познал красоту собственной души. И в тот же миг в мои жилы потекла Божья сила и ужасный сон-наваждение померк.

Увы, Божью силу я сохранил ненадолго. Когда мы спускались с горы, Петр, Иаков и Иоанн затеяли спор о том, кто из них станет более великим. Возможно, они все-таки поверили в мой сон и решали теперь, кому предстоит меня заменить. Я же хранил молчание, пока мы не возвратились в Капернаум. Там я собрал всех двенадцать учеников и сказал:

— Если кого-то из вас переполняет желание быть первым, знайте: он будет последним.

В это время словно Бог послал прекрасный пример им в назидание. К нам приблизился юноша и. преклонив предо мной колена, промолвил:

— Учитель благой, что мне делать? Как обрести вечную жизнь? Я соблюдаю все до единой заповеди, с самого детства.

По глазам его было видно: он хочет порадовать меня своим благочестием. И я сказал (не столько для него, сколько для апостолов):

— Продай все, что имеешь, и раздай деньги бедным. Тогда обретешь богатство на небесах.

Но молодой человек ничуть не обрадовался; он признался, что владеет многими богатствами и ему жаль было бы с ними расстаться. Я продолжал:

— Немало сыновей и дочерей Авраамовых живут в грязи и умирают от голода. Твой же дом — полная чаша. Чем ты делишься с ними?

Он ушел.

Я заметил ученикам:

— Трудно богачам обрести Царство Небесное.

Некоторые из моих последователей весьма опечалились. Тогда я продолжил:

— Дети, вера в богатство чревата болью. Вы скоро узнаете, что удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели бога тому войти в Царство Небесное.

Ученики поразились и стали приглушенно переговариваться между собой:

— Кто же, в таком случае, спасется?

А один, невидимый из-за спин, пробормотал:

— Бог обогащает тех, кому доверяет. Иначе богатым не доставалось бы столько почтения.

Ему вторил еще один голос:

— Кто же спасется, если не богачи? Я произнес:

— Никогда не спасется тот, кто считает деньги.

Тут подал голос и Петр:

— Вспомни, мы бросили всё и пошли за тобой.

Тут я напомнил себе, что ученики мои — обычные люди, снедаемые мелкими страстями, они ничуть не лучше и не хуже всех прочих людей. Но все же распри апостолов о том, кто будет первым, разгневали меня безмерно. И я сказал:

— Прости нам долги наши, как мы простили тех, кто нам задолжал.

Ученики не расслышали издевки.

Напротив, им очень понравилась эта фраза. Неужели я нащупал их главное желание? Чтобы им простились все долги? Сами-то они не поспешат прощать своих должников.

Я-то мечтал о воинстве, чьи души будут так чисты, что им не понадобятся мечи.

А вместо этого набрал несколько последователей, которые вдрызг переругались за почетное место по правую руку от меня и за первенство после моей смерти. Как много чудес и как ничтожен итог!

Да, я мог каждого из них узнать по глазам, но глаза их менялись каждый час; их преданность всегда отдавала недовольством. Может, и великий гнев Отца моего вызван тем, что избранный Им народ предан Сатане куда больше, чем Ему, и Он об этом знает?

В ту ночь я увидел сон, в котором ангел сказал:

— Бог так любил мир, что пожертвовал единственным Своим Сыном. Того, кто верует в Него, ждет вечная жизнь. Ибо Бог послал Сына Своего не обличить мир, а спасти.

Вот бы слова ангела оказались правдой! Тогда я буду посланным в мир светом! Впрочем, похоже, людям больше по душе тьма. Я проснулся в замешательстве. Для чего я здесь? Спасти мир или пасть жертвой его обличений? Каждую ночь мне во сне был приказ, но слова в нем звучали мои собственные. Я слышал: оставь эти края, где люди жаждут коснуться твоего платья, иди вместо этого к гордецам в Иерусалим и войди в Большой храм — пусть даже дни твои после этого будут сочтены.

Я вспомнил, как жаждал уничтожить меня царь Ирод. Руки человечества обагрены кровью. Гнев врагов моих похож на жар геенны огненной.