Александр Тарнорудер - Ночь - царство кота

О Господи…

Как дальше-то…

Катерина открыла глаза — офицеры испарились. Видимо они обсуждали результаты допросов, сбившись в кучу в дальнем конце салона.

— Есть здесь туалет, или всем придется отвернуться? — Катерина схватила за рукав проходившего парня в голубой рубашке.

— Есть, есть, — засмеялся он. — Пойдем.

Он довел ее до самой пилотской кабины и услужливо открыл дверь. Заведение ничем не отличалось от обычного самолетного. Только так и можно уединиться, Катерина улыбнулась сама себе. В дверь застучали, но потом пилот прояснил положение, и стук прекратился. Теперь особисты накинулись на парня, пришедшего ей на помощь. Тот длинно и по-восточному витиевато их послал. Съели, гады, с удовлетворением отметила Катерина. Картина ясная: каким-то непостижимым шестым, седьмым, восьмым чувством она уловила намерения палестинцев. Шестое чувство не подвело, хотя какое там шестое чувство — нормальная человеческая логика, изощренно отметаемая политкорректностью. И из-за этой подлой политкорректности, не позволяющей заподозрить совершенно нелогичное поведение, только потому, что это может показаться неприличным, погибла куча народа. А вот по отношению к ней эта самая корректность почему-то совсем не нужна, ей можно задавать идиотские расистские вопросы, и никого это не волнует.

Катерину распирало от негодования — нет, как вам это нравится, сначала, когда она попыталась предупредить об опасности ее смешали с дерьмом, а теперь ей предъявляют непонятно что. Похоже, что летчик на нее запал. Он так странно посмотрел на нее и так резко послал подальше этого особиста, что есть надежда. Можно попробовать воспользоваться, если, конечно, последует продолжение. До чего же тесные эти самолетные кабинки, повернуться негде. Она толкнула задвижку, и оказалась лицом к лицу с давешним летчиком. Он с видом заговорщика приложил палец к губам, и протолкнул Катерину прямехонько в кабину пилотов.

— Садись здесь и не трогай ничего, — он повернулся и захлопнул тяжелую бронированную дверь.

Катерина обалдела от открывшегося ей вида. Обзор был совершенно фантастический. Они летели на большой высоте, кромка горизонта не была прямой, как на земле, но отчетливо проявилась кривизна земного шара, не заметная в простой иллюминатор. Ослепительное солнце отражалось от поверхности Средиземного моря, запинаясь на раскиданных тут и там островах. Небольшие кучевые облачка висели чуть ниже веселыми воздушными шарами, отбрасывая тень на зеркальную поверхность воды. Картинка медленно завораживающе двигалась, давая понять, что все в этом мире преходяще.

— Гиди, второй пилот, — представился ее невольный спаситель, — а это Амос, командир.

— Катерина.

— Как?

— Ка-те-ри-на, — повторила Катерина.

— Ты еврейка, или как?

— Еврейка, еврейка, такая еврейка, что даже самой противно, — заверила она.

— А-а… такое странное имя, в первый раз слышу.

— Родители назвали меня Вики, а я это имя терпеть не могла, вот и поменяла.

— Я буду звать тебя Вики, так гораздо лучше.

— Ты будешь звать меня Катерина, а если не хочешь, то открой дверь.

— О-о-о-о!! — произнес Амос, со значением кивая головой.

— Вот не знала, что в военные летчики таких дебилов берут! Вы что, больше двух слогов произнести не в состоянии? Какой идиот вас сюда допустил, если вы «авиационная картография» не выговорите.

— Ка… — Гиди поперхнулся от смеха, — Ка-рина, сядь, успокойся, лучше дебилы-летчики, чем дебилы из ШАБАКа.

— Ка-те-ри-на!

— Ка-те-ри-на! — не сговариваясь дружным хором повторили Гиди с Амосом и весело заржали.

— Уже лучше, еще часок потренируетесь и будете говорить без акцента.

— Ка-те-ри-на! Ка-те-ри-на! Ка-те-ри-на! Ка-те-ри-на! — принялись распевать летчики на два голоса.

— Катерина, тебе никогда не хотелось заняться сексом в кокпите?

— Да я, знаете, как-то никогда не задумывалась… — оторопела она.

— А мы… мы об этом все время думаем! — ребята опять покатились от смеха.

— Слушайте, а чего такое веселье, по-моему, там никому совсем не весело? — Катерина кивнула головой назад.

— А они, что, фраеры шабакские, тебе ничего не сказали?

— Нет, а что?

— А ты вообще как в самолете оказалась?

— В каком самолете?

— Как в каком, в этом, конечно!

— Я должна была лететь рейсом Эль Аль, но отказалась в последний момент, что-то меня назад потянуло.

— Ты это серьезно?

— Вполне.

— Тогда слушай, мы как прилетим, ты идешь лото заполнять, а мы номера сдерем, все миллионерами станем.

— Слушай, Гиди, люди погибли, а вам весело, чушь в голове.

— Да весь юмор в том, что никто не погиб! Они, идиоты эти, тебе и, правда, ничего не сказали?

— Нет, — Катерина облизала губы.

— Понимаешь, — Амос снова затрясся от смеха, — двое террористов действительно пробрались на борт… ой не могу… и уснули! УСНУЛИ!!! С кнопкой в руке… и оба… уснули. А когда их разбудили, они чемоданы взорвали-и! — Амосу стало так смешно, что он потянулся за бумажным полотенцем.

— Теперь весь ШАБАК на голове стоит, — подключился Гиди, — военный самолет в Москву погнали, чтобы сразу всех допросить, шухер на всю страну.

— А вы-то как обо всем узнали?

— Так мы же летчики, как какое происшествие, по радио все слышно, свои передают. Слушай, а как ты решила не идти в самолет? Что ты подумала?

— Не знаю, в автобусе уже сидела, а тут входят два араба, у меня в голове, как лампочка зажглась — не лети, я и вышла обратно, такой скандал был. Теперь сижу, отвечаю на дурацкие вопросы. Спасибо тебе, что увел.

— Не за что, лото будешь заполнять, номерочки шепни. А сейчас, извини, придется тебя выпускать, скоро посадка, и типы эти вонь подняли, успели уже в Тель Авив сообщить, что на спецрейсе ШАБАКа — посторонние в кабине.

— Ничего, спасибо, мальчики, вы мне и так здорово помогли.

— Ладно, пока, а насчет секса подумай, — Гиди открыл дверь, и, когда она протиснулась наружу, закрыл ее снова.

На Катерину тотчас же набросилась давешняя парочка. Они наперебой принялись ей чем-то грозить, кричали, размахивали руками, опять что-то спрашивали. Катерина как бы отключилась от внешнего мира, перед глазами стояли физиономии помиравших от смеха пилотов. До нее не доходили вопросы стоявших перед ней следователей — она просто молча улыбалась.

По внутренней связи объявили посадку, и, хочешь — не хочешь, всем пришлось сесть и пристегнуться. На этот раз рядом с Катериной, оттерев назойливых мужиков, оказалась Мири. Когда все расселись по местам и успокоились, Мири наклонилась к Катерине, и тихим шепотом спросила:

— Неужели тебе это удалось?

— Что удалось?

— Ну-у, — протянула Мири, — не притворяйся.

— Да что удалось-то?