Александр Тарнорудер - Ночь - царство кота

— Мы это где? — донесся до него голос Лены.

— В лес захотелось, на природу… девочки — налево, мальчики — направо.

— А-а, самое время. Миша, пи-пи хочешь?

— Тетя Лена, называй меня Эяль, я давно не Миша уже.

— А ты не называй меня тетей, какая я тебе тетя?

Началось, подумал Артем, если они с Ленкой заведутся, то это до самой Хайфы. Машина приткнулась под соснами, и стало совсем тихо. Девочки — налево, мальчики — направо. Артем выпростал из машины ноги и побрел в сторону, направо, вслед за Мишкой, в чащу, за вздохом облегчения и пока еще тугой пока еще радующей взгляд золотистой струей.

И тут он увидел пожелтевшую бумажку, одиноко зацепившуюся за колючий куст. «НА ВСТРЕЧУ МОСК. ШКОЛЫ 444» — стрелка показывала куда-то под куст на окраине соснового леса, с правой стороны от дороги непонятной страны непонятного времени. Ощущение пространства исчезло окончательно. С ощущением времени было сложно. Чувство облегчения, идущее изнутри, прошло незамеченным, без обычного вздоха. Артем находился одновременно в нескольких местах: в Москве, в Кармиеле, в каком-то лесу, то ли под Москвой, то ли под Иерусалимом, а может во дворе Моск. школы 444. Последнее, после непродолжительного сомнения, он отмел, во-первых, он не знал, где именно находится эта самая 444 школа, а во-вторых, вряд ли стал бы мочиться на ее дворе. В Москве пили за Катьку и за Артема, пили за Мишкино здоровье, в углу орал телевизор на канале НТВ, обсуждали Предидента и Думу, банки и падающий рубль, падающую культуру, падающую интеллигенцию, падающее все. Свекольная соломка валилась в Кармиеле в кипящую воду борща, в углу орал телевизор на канале НТВ, обсуждали Президента и Думу, банки и падающий шекель, падающую культуру, падающую интеллигенцию, падающее все.

Кусты кололи ноги.

— Па-па! Артем! Где ты? — донеслось до него сзади.

— Иду. Иду-у! — прокричал он в ответ, и лес, по крайней мере, превратился в обыкновенный сосновый израильский рядами насаженный лес со столиками для пикника и ржавыми бочками для мусора. В машине орало радио и обсуждали падающий шекель. Артем тюкнул пальцем по кнопке, и восстановилась тишина. Мишка лопотал что-то про кота. Ленка убеждала его, что в жару надо больше пить. Артем встряхнулся и посмотрел в сторону выезда на шоссе: слева — Иерусалим, справа — Тель-Авив, дорога 443. А школа 444, подумал он, открывая атлас. Выбраться обратно не составило никаких проблем, но Артем окончательно пришел в себя только после поворота в аэропорт, где именем Бен-Гуриона поклялся, что приключений на сегодня довольно.

К вечеру Мишка устал, но дневная дорожная дрема перебила сон, и он использовал до конца весь арсенал известных наперед маленьких хитростей, чтобы оттянуть до последнего тот момент, когда непреклонное «все, а сейчас — спать» уже не оставляет пространства для маневра, решение окончательное и обжалованию не подлежит. В ритуал входило: вечерний мультик, пить, яблоко, мыть руки и лицо после яблока, вечерняя песенка и вечерний поцелуй, после которого следовало «все уже!»

— Па-па, — раздалось из комнаты, когда Артем тихо надеялся, что Мишка уже спит, — пап, — Мишка появился в дверях, — я уже точно все попросил, или мы что-то забыли?

Артем хрюкнул и попытался сделать страшное лицо. У него ничего не вышло — никто не испугался, ни Мишка, ни появившийся следом Артемон.

— Спать ну совсем не хочется, ну ни чуть-чутельки. Скажи, Артемон?

Артем поверил, что Артемону не хочется спать, ночь — царство кота. Он выключил телевизор, благо ничего интересного все равно не предвиделось, и потянулся за подаренной Леной книжкой.

— Почитай сказку, — Мишка не верил своему нежданному счастью.

Троица отправилась в комнату в полном составе. Мишка беспрекословно забрался обратно в постель, Артем устроился рядом, а кот Артемон, слегка помедлив, поместился между ними, чтобы никого не обидеть своим вниманием. Артем раскрыл книгу наугад, посередине, интересно, что и Катерина всегда поступала таким же образом.

— В те дни, когда Сети Второй, внук Рамзеса Великого, был Фараоном Египта, шторм пригнал с севера большой корабль, нашедший убежище в устье Нила близ Канопуса, — начал Артем. — Корабль встал на якорь неподалеку от Храма Великого Бога Гершеф, покровителя путников. Ищущий защиту от врагов становился неуязвим, когда возносил молитву в Храме Гершеф, равно как и раб, обязавшийся служить Богу Гершеф, освобождался от своего прежнего господина. Верховный Страж Устья Тонис, которому тотчас доложили о корабле, узнал, что он прибыл из Греции и принадлежит Людям Моря, или Аквитянам, как их называли в Египте. Все это выведал Тонис от группы моряков с корабля, пришедших в Храм Гершеф и просивших покровительства Великого Бога.

— Почему вы хотите оставить своего господина? — спросил Тонис, которому показалось странным такое поведение аквитян, пожелавших служить чужеземному богу, нежели вернуться домой в Грецию. На что моряки ответили, что лучше служить иноземному богу, чем подвергаться мести своего собственного, оставаясь на корабле. К тому же оказалось, что их господин, греческий принц, умыкнул жену одного из греческих царей, прихватив заодно большую часть царских сокровищ — все это после того, как царь принимал его как друга и дорогого гостя в своем дворце.

Тонис согласился с моряками, поскольку египетские боги, также как и греческие, не одобрили бы такого поступка по отношению к хлебосольному хозяину, и имели бы полное основание гневаться. Он решил задержать корабль со всем содержимым пока Фараон не решит, что с ним делать, а греческую принцессу приказал Тонис препроводить в Храм Хацор, Богини любви и красоты.

Когда обо всем доложили Сети Второму, то он приказал Тонису привести корабль со всеми обитателями вверх по Нилу в Мемфис. Принцессу вновь со всеми почестями поместили в Храме Хацор, но уже в Мемфисе, а принц предстал перед Фараоном в большом зале собраний.

— О, Фараон, да умножится твоя жизнь, сила и здоровье! — сказал Тонис, целую перед ним землю согласно обычаю, — привел я к тебе незнакомца — принца Аквитян, узнай у него самого, с чем он пожаловал в твои владения.

— Приветствую тебя в Земле Египта, и да помогут тебе Боги, если пришел ты с миром. Мой Страж Устья Нила говорит, что в твоей земле ты сын царя. Поведай мне о той земле и царях ее, ибо такие истории — услада для моего уха.

— Мой господин, — сверкая бронзой доспехов, поклонился прекрасный юный принц, — я пришел с миром. Сам Бог Моря Посейдон забросил меня сюда против моей воли. Я сын Приама, Великого Царя Трои, и был я в Греции, где победил в турнире за руку самой прекрасной из женщин — принцессы Спарты Елены, дочери царя Тундарея.

— Скажи мне, принц Трои, — Сети Второй посмотрел на него внимательно, — как удалось тебе завоевать на турнире принцессу Спарты? Цари не выдают своих дочерей за моря, а Троя — далеко от земли Аквитян, к тому же, известно мне, что между ними идет война.