Евгений Попов - Прекрасность жизни. Роман-газета.

МУЗА. Он и Писатель это одно лицо?

АВТОР. Ну что ты говоришь? Ну какое может быть «лицо»? Нужно же все-таки подумать, прежде чем такое сказать?

МУЗА. Уходишь от ответа?

АВТОР. Уже ушел. Так... «Помнится, мы тогда рассмеялись и принялись пить пиво. Помнишь пиво? Прости, не сердись на меня, я и на расстоянии чувствую твое нарастающее раздражение. Да, ты прав, мое лирическое вступление явно затянулось, я снова растекаюсь, все опять расползается, раздор, раздрызг. Читать, скорей всего, будет скучно, грустно, честно предупреждаю, оправдывая себя лишь тем, что «случай из жизни» есть случай просто «из жизни», а не из искусства, например, философии либо бреда. На этом настаиваю и в дальнейшем никаких претензий не приму...» (К МУЗЕ.) Да, здесь я, пожалуй, чересчур занудности дал, нечитабельно, нужно как-то этот кусок сократить, что ли, или по-другому переорганизовать?

МУЗА молчит, внимательно слушая его. Снова шорох за батареей.

АВТОР. Опять? Мышка или крыса? Где же этот кот?

МУЗА задумчиво глядит в темное окно, водя по нему пальцем.

АВТОР. Дальше читать?

МУЗА. Читай.

АВТОР. «Значит, так. Желая избежать тягомотины повествовательного формализма, сразу же все четко определяю. ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ: 4 октября 1985 года. МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: дача, где я временно «живу и работаю» благодаря сердечности и участию А. и Б.» (МУЗЕ.) Понимаешь, желая избежать ФОРМАЛИЗМА, который я называю ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫМ, я хотел сначала ненавязчиво описать то, что представлено вышеприведенным нудным списком, но понял, что это будет неправильно, как у тех литераторов, которые подражают Павленке, описание убрал, и так все понятно.

МУЗА. И правильно сделал. А литераторы, о которых ты говоришь,— комплексушники и пиявки. Присосались к телу сов. культуры и паразитируют.

АВТОР. Не скажи, это — авангард. Авангард — это развитие культуры.

МУЗА. Писатель всегда создает собственную структуру. Отражательная литература, прямо или кривозеркальная,— бессмысленна. Авангард должен противостоять ЧЕМУ-ТО. А если это ЧТО-ТО не существует, нечего и кулачишками махать. Пишут, якобы поплевывая на читателя, а сами жаждут.

АВТОР. Чего?

МУЗА. Просто жаждут. «От жажды умираю над ручьем».

АВТОР. Да, но с другой стороны...

МУЗА. Другой стороны не существует.

АВТОР. Слишком категорично...

МУЗА. Перестройка.

АВТОР. И не учитываются тенденции развития.

МУЗА. А ведь глуп!

АВТОР. Ладно, пока не поссорились... «СОПУТСТВУЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА: бурная хозяйственная деятельность на противоположной даче писателя X.». Я сначала хотел назвать его Шиллером, но потом решил не нарушать гармонию алфавита. Если есть А. и Б., то пусть X. будет.

МУЗА. А то б назвал Метерлинком, какая разница?

АВТОР (присматриваясь) . Ты чуток лишнего выпила, что ли? Неужели нужно объяснять, что Шиллер — это был бы парафраз одной строчки Гоголя.

МУЗА. Ерунда все это.

АВТОР. И я так считаю. Ладно. «ЦЕЛЬ: описать три целых и одно завершившееся путешествие бича Мудрицкого к Писателю. Но и себя тоже не забыть в рамках этого «случая из жизни». СПОСОБ: разложи перед своим мысленным взором карту СССР, проведи вертикаль от точки, обозначающей город К., стоящий на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, до 68-й параллели, перенесись в один из аномальных жарких летних дней 196... года, а именно — день, следующий за официальной датой смерти Писателя, и ты получишь в результате, что на берегу бурной горной речки, на прогретом аномальным летним солнцем валуне сидят два человека в походной одежде. Один из них я, автор этих строк, другой — чокнутый бич Мудрицкий, автор различных произведений, записываемых им в тетрадку с целью назидания потомству, санитарам и врачам. Мне 21 год, Мудрицкому — 45, а это значит, что если бы все описываемое происходило бы, например, сейчас, когда мне уже исполнилось 39, то в пропорции 45:21 == 2,14 Мудрицкому было бы сейчас 39Х2,14 == около 82 лет! Ух!»

Внезапно шум за батареей водяного отопления усиливается, и на середину кухни выпрыгивает небольшая желтенькая лягушка. МУЗА, будучи женщиной, вскрикивает, но тут же успокаивается, с любопытством следя за животным. АВТОР, непонятно отчего, сильно засуетился.

АВТОР. Так это не мышка, не крыса, а лягушка! Смотри-ка ты! Лягушка! Не мышка! Где же проклятый кот?

МУЗА (повторяет задумчиво) . Лягушка... Не мышка.... Не крыса...

Лягушка, прыгая, забивается обратно под батарею.

АВТОР. Ладно... «Чушь, глупость, ерунда, кривишься ты. Если Мудрицкий старше тебя на 23 года, то ему было бы сейчас 62, а не 82, если он, конечно, жив или умер, третьего не дано, утверждаешь ты, и я не спорю.

Что толку спорить, дорогой друг, когда все кругом совершенно правы! Действительно, препротивнейшее у меня складывается сочинение, типичнейший образец столь ненавистной тебе паралитературы, жалкой, вымученной, выморочной...»

МУЗА. Точно! Добавь еще: от которой я с таким трудом избавлялся...

АВТОР. Это я не тебе. Это — текст. Но если ты действительно так считаешь, я прекращаю чтение.

МУЗА. Нет, читай. Читай и помни.

АВТОР. «Но ведь нужно же иметь мужество, возражаю я, писать всегда, хочется тебе или нет, получается или не получается. Вспомни Л. Толстого, который, предвосхитив грядущую прекрасность жизни, дал четкий ответ: напишите о том, как не пишется. А я-то ведь даже о том, как пишется!.. Вспомни Хемингуэя!»

МУЗА. Эко куда!

АВТОР. «Тем более что имею целый ряд смягчающих обстоятельств. Бурная хозяйственная деятельность писателя X. достигла на противоположной даче апогея. С утра к нему приехали говночисты на большой серой машине и принялись качать его дерьмо, распространив по осенней поэтической округе ужасающий запах, сейчас отряд синеблузых рабочих обносит его имение высоким ровным забором из сплошных белых досок. Скоро уж и совсем скроется из виду писатель X., «обнесен большим забором», рассеянно думаю я, глядя в оконце и вспоминая стихи про Поэта и гараж...»

МУЗА. Поэта тоже с большой буквы?

АВТОР. Несомненно, «...который строят рабочие, где не ладится ни у Поэта, ни у рабочих, но потом наступает зима, и все заканчивается, и все построено, и все само собой , дай только время. Ах, как бежит время! Рабочие теперь наняты совершенно другие, такие же, как их доски, высокие, ровные, сплошные, молодцеватые, подтянутые. Смотрят волками и стакана просить не станут. Их хозяин время от времени выходит в спортивных штанах с лампасами поощрительно с ними разговаривать, и работа от этого у них движется споро. Примерно так же, как у меня, и такая же бесполезная и тупая».

МУЗА. Не сюсюкай и не кривляйся.

АВТОР. Не умею.

МУЗА. Врешь!

АВТОР. Не могу! Не хочу!